ежели бояре сзывают народ среди бела дня! - говорили и старики и молодые,
запахивая шубы и охабни* и затягивая туже кушаки.
_______________
* О х а б е н ь - мужская верхняя теплая одежда.
Все спешили на сход народный.
Бабы и девушки, накинув на плечи шубейки или зипуны и на ходу
покрываясь платками, собирались кучками у колодцев, у ворот и близ
перелазов, обменивались новостями, услышанными от своих мужиков. Все
всполошились, стараясь предугадать, что дальше будет.
- Немец опять закручивает али другое что? Может, снова литовцы идут?
А куды же те немцы денутся, что засели заправилами у нас в городе?
- А ихние тиуны, фохты, надолго ли посажены по нашим погостам? Может,
тоже не остались тут на вечные времена, а побегут отселева?
- Видала я, как проехал молодой князь Новгородский Александр, -
говорила пышнотелая, румяная Степанида, жена богатого торговца красным
товаром. - Это он всполошил всех. Молодой, а, думаю, озорной.
- И я видела, - протянула, вздохнув, пожилая пономариха с истощенным,
грустным лицом. - Молодой-то он молодой, а крутым нравом, говорят, пошел в
своего батюшку, князя Ярослава. А глазищи-то какие черные и грозные! Не на
расправу ли с нашими тяжкодумами он приехал?
- Немцам мы почти без боя и детинец отдали! Разве старый князь
Ярослав простил бы нам это?
- Слышала я от моего хозяина, - нагнувшись, шепотом стала пояснять
Степанида, - что князь Александр сечу любит: коли что не по нем, сразу
кулаком как вдарит, так и с ног собьет. Он ведь дюжой и в гневе злой
шибко...
- Ох-хо-хо! Ой, недоброе будет! - вздыхали бабы и продолжали гадать:
что-то расскажут им мужики, вернувшись с веча?
Александр, без остановок миновав все пригородные выселки, направился
прямо к детинцу, где засели осажденные немцы. Заранее он отправил гонца с
требованием, чтобы все псковские ратники были в сборе и выстроились близ
детинца. Он проезжал узкими улицами Пскова, закутавшись до пят в длинный
красный плащ, подбитый лисьим мехом. На лоб надвинул кожаный легкий
шеломец. Перед каждой церковью он снимал его и медленно, истово крестился,
освободив правую руку от железной перстатицы. Он ни на кого не смотрел и
не отвечал на низкие поклоны псковичей, быстро ломавших при встрече шапки.
Его грозный, задумчивый взгляд как будто скользил поверх голов, поверх
толпы, но он все видел, все замечал: взволнованное любопытство и тревогу
псковичей, понимал причину этой тревоги; сдвинув брови, смотрел на главную
башню детинца, над которой развевалось немецкое знамя. Александр еще не
решил, что станет говорить на вече, но одно знал твердо: что, может быть,
он и голову свою сложит в неравной схватке, но грозу на подлых
переветников нагонит...
Александр примчался вскачь на площадь, где осадил взмыленного,
разгоряченного гнедого Серчана.
Дружинники стояли в два ряда, пешие, возле своих оседланных коней,
держа их под уздцы правой рукой, а левой сжимая копье. Они смотрели
настороженно, ожидая, как станет с ними речь вести этот двадцатидвухлетний
ястреб, как его в насмешку именовали псковские бояре. Александр с
псковичами не поздоровался, только обвел гневным, взбешенным взглядом. Он
выжидал, пока его охранная полусотня, подскакав, выравнялась позади него.
- Кто голова дружины?
- Я голова дружины! - отозвался молодой, статный воин в серебристом
блестящем шеломе, державший под уздцы серого в яблоках коня.
- Подъезжай поближе!
Воин, легко вскочив на коня, хлестнул его плетью, вылетел вперед и
остановился перед Александром.
- Я Домаш, начальник отряда псковской дружины. Привет тебе, княже,
мой господине Александр Ярославич!
- Не боярина ли Твердилы ты сын?
- Нет! И не сын и не брат. И он враг мне. Это он впустил немцев в
детинец.
- Как же ты впустил врагов в Русскую землю, в наш отчий дом? Как
впустил без боя в детинец?
- Совет бояр решил, а меня и не известил.
- Жди меня здесь.
Князь отъехал в сторону.
- Гаврила Олексич! - окликнул он.
- Я слышу, княже, мой господине!
- Ко мне, ближе!
Гаврила подъехал вплотную и тихо сказал:
- Жду приказа твоего.
Александр, тоже вполголоса, сказал:
- Сейчас я буду на вече. Сотню выстрой возле думного помоста, где
соберутся бояре, и жди меня.
- Исполню, княже!
- Псковских ратников не распускать. Пусть и они будут наготове.
Завтра выйдем в поход. Мне и псковичи там пригодятся. Сейчас каждое копье
надо держать на счету.
- Понял, княже, мой господине!
НА ПСКОВСКОМ БОЛЬШОМ ВЕЧЕ
Не на Кром, к обычному месту большого веча, а на поле уже валом валил
народ, толковал меж собой и теснился, желая проникнуть ближе к тому месту,
где уже собрались главные именитые правители города.
Александр подъехал туда вслед за несколькими дружинниками, пробившими
ему путь сквозь толпу. Он сбросил на руки слуги-оруженосца красный
плащ - корзно, оправил пояс и поднялся по каменным ступеням на площадку,
где стояли псковские бояре. Они безмолвно взирали на молодого, но грозного
Новгородского князя.
- Я не кладу поклона вам ни по-писаному, ни по-ученому! - Голос
Александра звучал вызовом, полным ненависти и гнева. - Я хочу узнать, по
чьему извету, по чьему наговору вы впустили без боя в старый вольный Псков
наших вековечных врагов - немцев-хищников? - Александр говорил громко и
отчетливо, и слова его далеко были слышны в затихшей толпе.
Впереди бояр стоял богатырского вида благообразный старик с длинной
серебристо-белой бородой, в малиновой бархатной шубе до пят. Двумя руками
опираясь на высокий посох с золотым набалдашником, он суровым взглядом
темных глаз из-под нависших густых бровей всматривался в новгородского
дерзкого пришельца.
Он заговорил хриплым от гнева голосом, стуча посохом:
- Вижу я, что ты приехал к нам, как молодой кочет, как неуч и невежа!
Нашему псковскому вечу ты поклона не кладешь, ровно иноземец некрещеный.
Не ты ли учить нас собираешься?
Александр, прищурив глаза, всматривался в старика и молчал. Старик
продолжал:
- По чьему наказу ты сюда пожаловал и как звать тебя по имени? Ежели
скажешь, то мы и ответ тебе держать будем.
- Зовут меня князь Новгородский Александр Ярославич. А приехал я по
наказу отца моего, князя Суздальского и Владимирского Ярослава
Всеволодовича, для суда и расправы...
Старик задрожал от гнева и стукнул посохом о землю:
- Прежде чем творить суд и расправу, надобно всю правду-истину узнать
и ума-разума набраться, дерзостный буян переяславльский! Не тебе нас
уму-разуму учить! Вот ежели бы отец твой, князь Ярослав Всеволодович,
воевода преславный, прибыл сюда и судить и рядить нас пожелал, тогда бы мы
с охотою все горести наши и нужды ему поведали, и, может, он похвалил бы
нас за то, что мы, умудренные долгими бедами, крови христианской без
надобы не проливали и древний вольный Псков со всеми его слободами
нетронутым сохранили. Немец пришел сюда в такой силе тяжцей, грозя все
сжечь, все разграбить, что мог благодатную землю Русскую обратить в угли и
пепел. И вот мы, думные бояре, с тремя немецкими фохтами потолковали,
мирком да ладком договорились, чтобы дальше в дружбе жить и сто лет по
суседству торговать и добра наживать...
В толпе послышались отдельные голоса и смешки.
Александр резко оборвал старика:
- Ты, старый лис, мне своего имени и отчества не сказал, а я по
хитрым уловкам тебя узнаю, по длинному пушистому хвосту, что у тебя из-под
шубы вылез и помахивает. Не ты ли боярин Твердило Иванкович?
- Я самый, псковский посадник Твердило Иванкович, и сейчас правлю
городом и ведаю всеми делами его.
- Был раньше заправилой, а теперь ты стал холопом немецким и продал
им родную землю... Не бывать тебе боле ни посадником, ни тысяцким, ни
простым дружинником, а будешь ты повешен на каменной псковской стене и
расклеван черными воронами...
- Ах ты разбойник, ах злодей! - крикнул старик, замахнувшись посохом.
- Гаврила! Окружить этих бояр и перевязать всех! - Александр сделал
два шага назад и вдруг набросился на старика.
Твердило был силен и богатырского склада. Они схватились, но княжич,
более ловкий, сбил с ног Твердилу, повалил на спину, ухватил левой рукой
за лицо, а правой вытащил из-за пояса охотничий нож. Старик кричал, выл,
как раненый бык, и барахтался изо всей мочи.
В толпе послышались крики и шумные возгласы. Началась свалка между
сторонниками Твердилы Иванковича и защитниками исконной дружбы Пскова со
своим старшим братом Новгородом.
Дружинники Александра были наготове: они окружили бояр, притиснули их
к стене и стали вязать.
- Кузьма Шолох! - Александр оглянулся. Шолох был уже возле него. -
Повесить этого злодея на городских въездных воротах, под святым образом
божьим!
- Будет сделано, княже, мой господине! - отвечал Шолох и вполголоса
добавил: - В шубе повесить? Больно уж шуба хороша - из бурнастых лисиц.
- Так в этой поганой шубе и повесишь!
Твердило отчаянно кричал и плакал:
- Пожалей, княже, старика!
- А ты щадил родной город? Пощадил тех наших братьев, которых отослал
немцу на выучку?
Александр поднялся, засунул обратно за пояс нож и направился к своему
коню.
Новгородские дружинники боролись с псковскими переветниками, ловили
убегавших и вязали им руки.
Главные виновники сговора с немцами были повешены рядком на каменных
стенах Пскова. Хитрый Твердило сумел скрыться и потом обнаружился у немцев
в Изборске.
Бирючи прошли по улицам города и выкрикивали, что спешно собирается
войско из охочих людей. Это псковское войско соединится с новгородцами,
переяславльцами, ладожанами, ижорцами и ратниками из других мест. Чудь и
емь также шлют своих воинов. Все должны спешить к Чудскому озеру и ожидать
там немцев, уже скопившихся в городе Юрьеве и готовых к походу на Русь.
Александр вызвал к себе молодого Домаша:
- Я расспросил верных людей и убедился, что у тебя сговора с немцами
не было. Родной земле сейчас дорог каждый воин. И ты назначаешься снова
воеводой того псковского отряда, что выступает завтра на Чудское озеро.
Покажи своей отвагой, что ты нам брат, а не коварный недруг, что ты верный
сын земли родной. Вся Русь подымается нынче против грозного немецкого
врага. С богом, воевода Домаш!
ОПЯТЬ УСТЯ
Закутанная в темный платок женщина проскользнула незамеченной сквозь
ворота, где двое часовых играли в зернь, и робко стала пробираться вдоль
стенки, озираясь на дружинников. Они ходили по двору; некоторые водили
лошадей, остальные грелись у костра.
Женщина постояла и обратилась к проходившему мимо молодому воину:
- Выслушай меня, браток!
- Чего тебе надобно, молодуха? Кого ты ищешь?
- Мне нужно увидеть князя Олександра Ярославича. До крайности нужно.
- В хоромы к нему не пустят. Утром он пойдет к обедне, тут ты его и
увидишь. Он всем неимущим помогает.
- Да мне никакой милости от него не надобно - сама пока кормлюсь.
- Так что ,же тебе нужно от князя Александра?
- Только ему самому могу поведать!
- Чудная ты, голубушка! Как звать-то тебя?
- Все одно, как меня зовут. Скажи, Устя пришла.
- Пожалуй, я тебе подсоблю, а ты повремени здесь. Ежели я разыщу
князя, он тебя, может, и призовет.
- Поторопись, браток! Тебя-то как величать?
- Кузьма! - бросил молодой дружинник и утонул в вечерних сумерках.
Долго стояла закутанная женщина и терпеливо ждала. Наконец к ней
