вставали и, затаив дыхание, вглядывались в западную часть побережья. Там
из невысокого леса стали показываться всадники, и чем дальше, тем все
гуще. Они начали медленно спускаться на лед озера, где долго
перестраивались и где все ширилась вражеская лавина.
Несколько раз отчетливо донеслись дребезжащие призывы немецких
воинских труб.
Постепенно пестрое вражеское войско, сперва очень медленно, а затем
все быстрее, двинулось вперед. Тяжелым равномерным скоком, казалось, в
неодолимом натиске, приближались немецкие всадники. Уже отчетливо стали
видны первые пять рыцарей, мчавшихся, пригнувшись и выставив длинные
копья. Дальше число их в каждом ряду постепенно увеличивалось.
Действительно, казалось, что по льду надвигается, вклиниваясь, огромное,
страшное <свиное рыло>, в середине которого бежали густые толпы пеших
воинов. Рыцари имели устрашающий вид: на месте обычных шлемов на плечах
возвышались железные коробки с узкими прорезями для глаз и дыхания. Над
этими коробками торчали когтистые орлиные лапы, завитые черные рога и
звериные морды с оскаленными клыками. И всадники, и их кони были покрыты
железной броней. Как одолеть их?
Все это мчалось, чтобы обрушиться на русские ряды.
В грозной тишине четко прозвучал призыв Гаврилы Олексича:
- Ежели бог с нами, то кто на ны? Стойте, други! Принимайте
непрошеных гостей!
Бешеная кровавая схватка закипела. Немецкий клин вонзился в густые
ряды русских воинов и расколол их надвое. Но и сам он столкнулся с
неодолимой стеной новгородских лучников и пращников, которые стояли не
дрогнув и встретили немецких воинов тучей длинных стрел, пробивающих
железные латы, и градом камней, разящих без промаха. Вражеские кони
бесились и, не слушая поводьев, уносились прочь. Немцы смешались в
отчаянной сече с не знающими страха русскими воинами. Все видели, как
разукрашенный перьями конный рыцарь, направив длинное копье вперед, несся
прямо в середину русского безмолвного строя, как дерзкий Кузьма Шолох,
кинувшись рыцарю наперерез, ударил дубиной по голове его коня. Конь
перевернулся через голову и увлек за собой всадника, который барахтался на
льду, будучи не в силах подняться сам из-за тяжелых доспехов.
Страшная борьба разгоралась все яростней. Белоснежная поверхность
застывшего озера стала заливаться алой кровью.
Огромная дубина Шолоха и топоры и колуны новгородских лесорубов
поражали мощными ударами конские головы; кони опрокидывались, и рыцари
барахтались в снегу.
В схватке сперва долго нельзя было понять, кто побеждает. Все
смешалось, повсюду шла резня, но враги всё прибывали и врывались с новыми
силами, тесня русских ратников.
Под напором огромной вражеской лавины наши стали изнемогать. У всех
явилась одна и та же дума: <Что же медлит князь Александр? Где Ярославич?
Почему его нет?>
К Александру примчались вестники один за другим:
- Выручай! Пора, Ярославич! Враги одолевают!
Александр за Вороньим камнем на застоявшемся, пляшущем коне, не
отвечая, всматривался куда-то в даль, точно прислушиваясь к отдаленному
шуму, реву и крикам, доносившимся с места битвы. Новый гонец примчался:
- Пора! Выручай, княже Ярославич!
- Подожди! - ответил Александр и повернулся к Семке, державшему
запасного коня: - Эй, малец! Подведи ко мне Дружка!
Александр пересел на белого коня и снова застыл, точно прислушиваясь.
Вдруг с места боя донесся радостный вой и ликующие крики рыцарского
войска:
- Ийя-хо-хо! Санта* Мария! Ийя-хо-хо!
_______________
* С а н т а - святая.
Александр поднял прямой меч и крикнул дружинникам:
- Теперь пора, други верные! Вперед за землю Русскую!
Белый конь Александра бросился вперед, и за ним помчались все
дружинники.
На вражеское войско меченосцев неожиданно для них обрушились сразу
две свежие рати. С одной стороны, из-за Вороньего камня, вылетели
дружинники Александра, с другой - переяславльские конники князя Андрея.
Надменные, самоуверенные немцы, упоенные радостью ожидаемой победы,
были ошеломлены. Они никак не могли понять, откуда взялись свежие русские
силы, когда <свинья> уже как будто раздавила русских ратников.
- Санта Мария! Санта Мария! - в ужасе кричали немцы и, поворачивая
коней, стали обращаться в повальное бегство.
Видя смятение своих ненавистных угнетателей, стали разбегаться во все
стороны пригнанные на битву язычники: и ливы, и летты, и прочие насильно
крещенные лесовики-старосельцы.
Конные дружинники Александра и Андрея уже гнались за убегавшими
меченосцами и добивали их.
От устрашающего <свиного рыла> остались только кучки отдельных
всадников, мчавшихся врассыпную по ледяной равнине. Семь верст
преследовали их русские, устилая путь телами вражеских людей и коней.
Казалось, что мирно дремавшее Чудское озеро вдруг проснулось и
сердито зашевелилось. Лед повсюду начал трескаться и пучиться. Льдины
раздвигались, и между ними показывались черные полыньи. Это на реке
Великой начался весенний ледоход, поднимая и взламывая широкую ледяную
равнину Чудского озера.
КОНЕЦ БРУДЕГАМА
Верхом на коне Теодорих Брудегам с опушки леса с волнением наблюдал
за разгаром битвы. Уже солнце клонилось к темно-синему лесу, а победы не
было видно. Находившийся невдалеке немецкий бискуп с трудом сдерживал
огромного рыжего коня, тоже покрытого железной броней, который рвался к
скачущим мимо рыцарским коням. Бискуп посылал проклятья, потрясая кулаками
в железных рукавицах, и кричал:
- Прохвосты! Трусы! Негодяи! Что они делают? Надо русских сперва
раскалывать на части, а затем их избивать! Смотрите: эти бородатые еретики
набрасываются, как волки, со всех сторон и отталкивают наших от берега.
Они теснят их к полыньям, где те проваливаются и захлебываются, увлекаемые
под лед тяжелыми доспехами.
Брудегам его не слушал. Он пристально, со злобой всматривался в даль,
где видел знамя Александра, черное с золотом. Вот около знамени он сам.
Да, Александр держится молодцом! Вот он на белом коне помчался в самую
гущу сечи. Кого-то поразил мечом. Одно немецкое знамя упало. Его подхватил
какой-то русский всадник и ускакал прочь... Вот опять Александр вырвался
из толпы и бросился в другое место схватки, где отчаянно бился немецкий
рыцарь с голубым шарфом на шлеме.
Схватка была недолгой: еще некоторое время голубой шарф вился и
мелькал между взлетавшими мечами, затем вдруг исчез, и Брудегам увидел
только, как по этому месту промчались кони, и светлый шлем Александра,
удалявшегося в сторону. Черная полынья расширялась, и в ней еще некоторое
время видны были конские морды и отчаянно барахтающиеся люди.
Уже новая группа немецких всадников неслась, подняв мечи, к месту
боя.
Сперва Брудегаму казалось, что теперь победа явно клонится на сторону
немцев. Они теснили русских, быстро расступавшихся в разные стороны от
середины озера, не будучи в силах сдержать стремительный удар тяжелой
немецкой конницы. Но, отбежав, русские снова поворачивались и яростно
нападали, сбивая рыцарей.
- Уходите! Скорей уходите! - крикнул промчавшийся мимо Брудегама
незнакомый рыцарь. - Мы проигрываем битву!
Теодорих оглянулся: бискупа около него уже не было.
Однако он не послушался и остался на месте, желая увидеть исход
битвы, не веря еще, что гордые, до сих пор непобедимые немцы могут быть
разгромлены. В бешенстве Брудегам то колотил каблуком бок своего
бесившегося коня, то снова с трудом сдерживал его, когда тот пытался
примкнуть к мчавшимся мимо всадникам.
Лед по всему озеру стал заметно трескаться, и все больше появлялось
черных пятен. Не стесненные тяжелыми доспехами, русские воины разбегались
в разные стороны, легко прыгая через полыньи, и опять возвращались, чтобы
снова схватиться с врагами. Немецкие всадники уже отступали в полном
беспорядке, стараясь добраться до суболицкого берега по оседавшему под их
тяжестью льду. Русские бесстрашно набрасывались на рыцарей, поражая их
топорами. Они разбивали головы коням, и железные латы всадников трещали
под могучими ударами разъяренных русских воинов. Легко перескакивая с
льдины на льдину, к рыцарям подбегали пешие русские ратники и стаскивали
их с коней длинными рыбачьими баграми. Упавшим на лед рыцарям тяжелые
доспехи мешали подняться без посторонней помощи.
Все войско меченосцев развалилось. Вместо грозных сомкнутых рядов
<свиного рыла> по льду метались разрозненные кучки рыцарей. Никто уже не
давал распоряжений, каждый спасал только свою жизнь.
Вдруг Брудегам заметил, что в его сторону скачут несколько всадников,
преследуя отступавших немцев. Впереди несся воин в блестящей кольчуге, на
пятнистом, как барс, коне. Он что-то кричал и готовил аркан. Под могучей
рукой всадника конь взвился на дыбы и остановился. С торжествующим криком
воин метнул аркан, и тот обвился вокруг Брудегама. Всадник бросился в
сторону, аркан натянулся, и Теодорих вылетел из седла. Всадник помчался
дальше, волоча по снегу Брудегама.
ПОСЛЕ БИТВЫ
Александр выехал на берег и оттуда наблюдал за явно затихавшей
битвой. Он зорко смотрел во все стороны, стараясь разгадать, куда девалось
множество немецких союзников: леттов, финнов, чудинцев и других бичами
согнанных крестьян, которых немцы насильно заставили отправиться в поход
против Новгорода. Первоначально их было в несколько раз больше, чем
немцев, но, увидев поражение своих высокомерных господ, они, бросая
оружие, со всех ног уже бежали прочь с места битвы, надеясь укрыться в
лесах.
Многие русские удальцы на своих неказистых мохнатых лошаденках, часто
даже без седла, с рогатинами в руках, гонялись за убегавшими.
Постепенно озеро пустело. Жалкие, ничтожные остатки немецкого войска
поспешно удалялись к суболицкому берегу, стараясь оторваться от
преследующих их русских ратников. Повсюду бесчисленными черными пятнами на
снегу выделялись тела убитых и раненых.
Александр помчался к большаку, где столпившиеся возле дороги люди
рассматривали немецких пленных. Мимо него вели группами еще недавно
гордых, нарядных рыцарей, которые в латах, но теперь без шлемов угрюмо
шагали с закрученными за спиной руками. Их погоняли, посвистывая и
постегивая, новгородские ратники. Один из них, в старом зипуне и новых
лаптях, весело покрикивал:
- Вот приехали гости незваные: стали пировать, да похмелье вышло
тяжелое!
Александр не узнавал прежних меченосцев. Куда девалась их наглая
напыщенность, их уверенность в непобедимости и своем превосходстве над
всеми! Теперь угрюмые лица пленных были полны только непримиримой злобы.
Не доезжая до опушки леса, князь задержался. К нему по Новгородской
дороге, обгоняя друг друга, бежали мужики. Они что-то кричали, размахивая
руками. Узнав его, передние бросились к нему, на ходу снимая шапки и
вытирая ими потные лица.
- Сокол ты наш ясный, свет наш Ярославич! Ты уж прости, Христа ради,
что запоздали мы. Это твои бирючи-ротозеи виноваты: поздно прискакали на
погост. А дома нас не было - мы в лесу, по твоему наказу, готовили
строевые лесины.
- А сейчас-то вы о чем тужите?
- Хотели тебе подсобить, в драку с немцами ввязаться, да, вишь, не
поспели: пока добегли, совсем упарились. Глядим: тут и без нас ты
управился, жару окаянным задал!
Александр рассмеялся:
