новгородцев. Чем, скажите, держится Новгород? В чем его богатство и сила?
Главным образом в его торговле. А кто больше всего приносит дохода и
богатства Новгороду? Купцы. Какие купцы? В равной мере и русские и столько
же, если не больше, иноземные. Значит, нужно привлечь как-нибудь иноземцев
к управлению Новгородом, для того чтобы они создали новые правила, новые
законы для управления этим большим богатым городом.
- Что верно, то верно! - раздались голоса.
- Как же ты думаешь устроить это полурусское-полуиноземное управление
Новгородом? - спросил один из присутствующих.
Другой добавил:
- Новгород всегда гордился тем, что он <Господин Великий Новгород>.
Примирятся ли свободолюбивые новгородцы, если им навяжут иноземцев, отняв
таким образом половину их вольностей?
Старшина Вулленпунт закашлялся и проворчал:
- Почему ты говоришь <навяжут>? Надо все так устроить и объяснить,
что это будет дружеский совет, дружеское управление для общей пользы.
- Очень уж это неожиданно! - сказал первый голос. - Надо продумать,
не таится ли здесь какая-нибудь ловушка, хитрая западня.
- Опять страхи! - зашипел старшина. - Так вот вы теперь послушайте:
сейчас я вам объясню главную причину, почему я пригласил сюда моих
уважаемых дорогих гостей.
- Говори, не томи нас, господин Вулленпунт!
- Я только что получил с гонцом письмо, в котором мне сообщают, что,
по-видимому, шведский король Эрик, желая развить торговые и всякие другие
связи между шведским и русским народом, собирается в скором времени
отправить в Новгород большое посольство с целью установления новых, более
тесных дружеских отношений. Насколько важные цели имеет это посольство, вы
можете судить хотя бы по тому, что во главе его прибудут зять короля ярл*
Биргер и с ним несколько епископов.
_______________
* Я р л (первоначальное значение - благородный) - в
норманно-скандинавских государствах начальник или наместник области
(герцог); звание личное, но некоторые могущественные ярлы обращали
его в наследственное.
- Ну что ж, примем их! - раздались голоса. - Угостим щедро и обсудим,
что лучше всего нам предпринять. Но, конечно, мы, германцы, не хотим,
чтобы в Новгороде засели и стали хозяйничать одни шведы. Ведь для нас на
первом месте должны быть интересы наших торговых городов: Бремена, Любека
и других.
Посетители молчали. Наконец кто-то спросил:
- Что же ты посоветуешь нам, почтенный господин альдерман?
Старшина обвел всех выцветшими голубыми глазами и сказал:
- Прежде всего надо, чтобы об этом посольстве не проведал новый
новгородский князь Александер. Это молодой кочеток, у которого острый
коготок. Он может вдруг наделать всем иноземцам больших неприятностей.
Было бы хорошо, если бы на время приезда посольства он отправился на свою
любимую медвежью охоту. А тем временем следует собрать совет влиятельных
бояр и купцов новгородских и совместно обсудить, как устроить
торжественную встречу знатным гостям. Не забывайте: ведь приедет сам зять
короля, ярл Биргер. Хорошо было бы отправить встречное посольство: впереди
- певчие, хоругви, иконы, духовенство в золотом облачении. И мы, немецкие
купцы, также примем участие в этой встрече. В ближайшие дни в покоях
владыки Спиридона состоится совещание знатнейших, лучших людей Новгорода.
На нем будет обсуждаться желательность нового русско-немецкого содружества
для развития торговых дел Новгорода с иноземцами. Обдумайте все это, а на
совете вы скажете свои пожелания. Но только помните: ни слова не говорите
никому о предполагаемом прибытии шведского посольства, чтобы не проведал
князь Александер.
Гости поклялись сохранить все услышанное в тайне и стали расходиться.
ПЕРЕВЕТНИК
По бревенчатой мостовой улиц Софийской стороны, подбирая длинные
полы, быстро шагали новгородские жители. На мосту, где особенно много
скопилось народу, все спорили, затем направлялись вверх по береговому
склону - к палатам архиепископа Спиридона. На каменном крыльце владычьего
дома продолжали разгораться споры. Сторонники боярина Жирославича громко
кричали, потрясая кулаками, угрожая невидимым врагам.
Все споры сводились к одному:
- Сбросить княжича Александра Ярославича!
- Молод еще он, беспокойный, неуемный! Ему девятнадцать лет - где ему
и дружину в руках держать, и управлять делами нашего вольного Новгорода!
Пускай поживет, посмотрит, поучится, как другие делами ворочают...
Пригласить же надо другого князя, помогутнее и поопытнее...
- А где княжич?
- Говорят, там - в покоях владыки.
В покоях архиепископа Спиридона было тесно до отказа. Сам владыка, в
темно-синей шелковой мантии, сидел в высоком кресле. В руках он держал
посох, иногда стучал им об пол:
- Довольно, довольно суесловий! Пора приниматься за решение великого
дела!
Все посматривали в один угол покоя, где, безмолвно прислонясь к
стене, стоял князь Александр. Его глаза смотрели сурово. Он не отвечал на
упреки, которые ему бросали некоторые новгородские бояре. Внимательно
слушал все, что говорилось кругом.
Яростнее всех нападал на него старый богатый боярин Жирославич,
высокий, величавый, с большой полуседой бородой, рассыпавшейся по груди.
- Вот он, молодой княжич! Гордый, заносчивый! И отвечать не хочет, а
дело неотложное, и мы должны решить его по всей строгости.
- Смелей, смелей! - говорил владыка. - Объясни нам, в чем дело. Ты
лучше все это понимаешь, а я вот занят молитвами, мне и невдомек.
Жирославич горячился - видимо, хотел всем растолковать, чтобы
склонить на свою сторону.
- Внимайте, православные! Шли на Новгород татары, казалось - конец
пришел святой Руси, а вот и не дошли. Бог не допустил нехристей-сыроядцев
до святой Софии.
- И впредь не допустит! - вмешался владыка. - Коли мы будем горячо
молиться, коли будем соблюдать посты и все уставы церковные исполнять в
кротости и послушании, господь нас обережет!
- Татары далеко! Увязли в болотах! - продолжал кричать Жирославич.
И всем присутствующим приходило на ум: что заставляет Жирославича так
настаивать, так горячиться?
- А пока мы должны приготовиться и верных друзей себе обрести на
случай, если враги все же пойдут на старый Новгород.
- Говори, говори яснее, как это ты приготовишься? - вдруг сказал
Александр.
- Есть иные неразумные, - продолжал Жирославич, - так они говорят,
что у нас врагов немало и что мы должны всех их выгнать. А меня все время
беспокоит другая мысль: верно ли мы врагами считаем тех, кто наши хорошие
покупатели, богатые плательщики и много лет ведут с нами большие мирные
торговые дела... Почему их почитать врагами, когда они идут к нам с
раскрытым сердцем, в руках держат большой кошель с серебром, а корабли их
в каждом году и не раз и не два приплывут: заберут и зерно, и кудель, и
лен, и мед, и воск, и кожи, и хвосты конские, и бревна...
Александр заговорил резко:
- Не крути, Жирославич! Говори прямо: что затеял, что задумал?
Расскажи нам, как немцы и свеи тебя купили. Много ли тебе дали?
- Помолчи, кочеток! Дойдет до тебя очередь, тогда и тебя спросим.
- Говори попроще, Жирославич, выкладывай!
- Вот что я вам расскажу, вот что мне предложил старшина немецкого
торгового двора почтенный Генрикус Вулленпунт. Он говорит: <У вас в
Новгороде беспорядку много. Какой ваш князь? Еще птенец! Ему ли управлять
городом и всей землей Новгородской, когда его любимая потеха - травить
медведей и объезжать коней>.
Александр крикнул:
- Эй, Гаврило Олексич! Где ж ты запропастился?
- Тут я, княже, только меня народ стеснил! Сейчас до тебя доберусь!
Жирославич продолжал:
- Старшина немецкого торгового двора предлагает, что он будет держать
в порядке весь город, что он привезет сюда сотню-другую своих конных
меченосцев, что эти конники будут разъезжать по городу и наблюдать, чтобы
никакого бесчинства и драки не было. И за все это он никакой платы не
требует, а взамен платы просит разрешить его приказчикам свободно
разъезжать по Новгородской земле, и тогда они будут закупать все, что
бояре и купцы в коробьях и в клетях держат. А когда немецкие купцы и их
приказчики сами к нам приедут и сами товары заберут, то тут же и серебро
отсыпят.
- А княжеская дружина в Новгороде останется? Или вместо нее тоже
немецкие меченосцы будут здесь порядок наводить?
- Это уж как Господин Великий Новгород решит: оставить ли княжескую
дружину или показать ей путь-дорогу.
- А если на нас пойдет все немецкое войско? - спросил Александр. - Не
ты ли с твоим немецким почтенным старшиной Вулленпунтом станешь от него
отбиваться? - И он швырнул свою рукавицу в лицо Жирославичу.
Жирославич завопил:
- Владыка Спиридон! Люди честные! Да ведь это бесчинство! Достойно ли
молодому воеводе так позорить старого, именитого боярина?
Толпа затихла, ожидая, чем все окончится.
Один из сторонников Жирославича, новгородский боярин Борис Негочевич,
высокий, в нарядном, расшитом шелками кафтане, заговорил горячо:
- Постойте, послушайте меня! Все, что разъяснил нам мудростно
Жирославич, - это не на ветер сказано. Наш Великий Новгород стоит здесь на
болотах, на отлете от братьев суздальцев или полочан, и следовало бы
подумать: не устроить ли взаправду нам здесь русско-немецкую богатую
торговую общину, со своими законами, со своим войском? А другую такую
русско-немецкую общину уже задумал сделать Твердило Иванкович во Пскове. И
будет у нас несколько еще таких торговых общин: и в Ладоге, и в Копорье, и
в Ижоре. Тогда мы начнем с немцами жить в крепкой дружбе. Мы станем им
собирать и хлеб, и кудель, и лен, и хмель, и мед, и кожи, и меха, и все
прочее, а немцы нам будут привозить морем в обмен свои товары: и оружие, и
полотно, и суконные кафтаны, и заморские сапоги, и за все купленное они
платить станут в тот же час.
- Дай-то, господи, только прожить в мире, без войны и резни! -
простонал владыка Спиридон.
А Негочевич опять рассыпался соловьем, продолжая свою речь:
- Все то, что я сказал и объяснил вам боярин Жирославич, - разве это
не на пользу Новгороду? А если найдутся безумные уноши, в нашем большом
торговом деле еще не понимающие и только желающие смуту внести, вражду
посеять и войну с иноземцами разжечь, когда они идут к нам с полной
дружбой и открытой душой, то таких нужно гнать с нашей земли! Скатертью
дорога!
Александр, стараясь сдержать ярость, прогремел:
- Ты о ком это сказал, как о неразумном юноше? Не обо мне ли?
- А о ком же, как не о тебе? - вызывающе ответил Негочевич.
- Так слушайте ж меня, люди почтенные, владыка Спиридон и весь
Господин Великий Новгород! Пока я здесь князем, пока дружина моя наготове
и мечи отточены, я таких речей, какие сейчас говорили переветники
Жирославич и его подвывала, такой же злодей Негочевич, говорить не позволю
и буду отрезать переветникам языки и носы. А чтобы Жирославич запомнил
навсегда, как он сейчас предлагал без бою и без чести отдать родную землю
немецким купцам и клыкастым меченосцам, я сейчас ему... навек печать
приложу!
- Ах ты, птенец! - закричал в бешенстве Жирославич. - Люди добрые,
вступитесь!
Александр, решительно расталкивая толпу, двинулся к тому месту, где
стоял Жирославич.
Раздался звук оплеухи, и Жирославич упал. Все, разинув рты, смотрели
друг на друга. Александр выхватил из-за пояса большой нож с костяной
ручкой, с которым ходил на медведя, и опустился коленом на грудь упавшего
