страшна - я перенес ее в детстве, и следы ее остались на лице.
Сэр Фредрик тоже болел оспой в Индии и, вероятно, излечился с
помощью средств, неизвестных нашей европейской медицине,
самодовольной и невежественной. Черты его лица остались не
обезображенными.
Мисс Гарди страдает терпеливо и молча. Нас покинули все, и
появляться на палубе нам теперь запрещено под страхом смерти.
Один раз в день приносят скудную пищу и бросают в каюту через
окошечко в дверях, как диким животным.
Над кораблем поднят флаг бедствия. Часть команды намерена
бежать с корабля и занята сооружением плота. Плот уже спущен на
воду. На корвете останутся капитан, несколько уцелевших офицеров
и кучка преданных им матросов. Завтра утром непокорная часть
команды покинет судно.
Все эти новости с горечью сообщил нам врач. Он продолжает
навещать мисс Эмили и пока не затронут гибельной болезнью.
Над мачтой развевается желтый флаг, означающий, что корабль -
во власти самого грозного корсара: черной индийской оспы.
Борт фрегата "Крестоносец", 3 мая 1768 года.
Благодарение богу, мы спасены! Но какой страшной ценой!
Третьего дня, поздним вечером, по уходе врача дверь нашей
каюты забыли запереть. Сэр Фредрик тико выбрался в коридор и
проник на палубу. Его орлиные глаза даже при лунном свете
разглядели на горизонте парус. Через минуту он прокрался на
корму, под которой на волнах покачивался привязанный плот.
Инструменты, служившие для его постройки, еще валялись на
палубе. Тут же находились два длинных весла.
Захватив с собой пилу и топор, сэр Фредрик спустился по канату
на плот.
Судно лежало в дрейфе, океан был спокоен, ветер почти не
надувал безжизненных парусов. Сэр Фредрик увидел, что плот
состоит из четырех частей, скрепленных друг с другом дощатым
настилом. Распилив обвязку настила, можно было отделить длинный
узкий плотик, управлять которым смогли бы без труда два человека.
Сэр Фредрик принялся пилить. К счастью, никто не обратил
внимания на этот звук за кормой; матросы, вероятно, полагали,
что плотники кончают свою работу.
Доска была вскоре перепилена, плотик стал разворачиваться и
оказался отделенным от остальной части сооружения. Сэр Райленд
зацепил плотик багром, быстро обрубил весла до нужного ему
размера, вбил в бревна два толстых корабельных гвоздя в качестве
уключин и одним взмахом топора разрубил швартов, удерживавший
весь плот. Перескочив на свой плотик, он, стоя во весь рост и
действуя одним веслом, стал направлять свое суденышко вдоль
левого борта корабля к иллюминатору нашей каюты. Обо всех этих
приготовлениях я, разумеется, ничего не знал, но сильно
тревожился из-за столь продолжительного отсутствия нашего
спутника.
Каково же было мое изумление, когда в иллюминатор просунулась
рука с концом каната и голос сэра Фредрика Райленда приказал мне
удержать канат. Я помог сэру Фредрику забраться в каюту и стал
вместе с ним спешно собирать самые необходимые предметы,
документы и одежду. Наконец он предложил мне первому спускаться
на плот.
Прошептав молитву, я полез в узкое отверстие иллюминатора и с
трудом ступил на шаткое сооружение. Затем из иллюминатора
показалась голова спеленатой, подобно ребенку, мисс Гарди. Я
осторожно принял ее на руки и положил на настил. Сэр Фредрик
бросил мне связку одеял и еще раз вернулся в каюту.
В этот момент до нас донеслись злобные крики и выстрелы.
Возгласы: "Предательство!", "Смерть офицерам!", "Плот обрублен
офицерами!", "К восстанию!" - перемежались с глухими ударами,
стонами, выстрелами.
Сэр Фредрик тихо спрыгнул на плотик. Я взял одно весло, сэр
Фредрик - другое, и мы принялись с силой грести, удаляясь от
корабля, охваченного безумием бунта.
Вскоре до нас долетели крики: "Огонь на корабле!" Обернувшись
назад, мы увидели на корме корабля длинный язык пламени.
В этот же момент с корабля заметили наше бегство.
"Гребите быстрее!" - крикнул мне мистер Райленд, и мы снова
налегли на весла.
С грохотом распахнулся один из пушечных портов левого борта.
Канонир с дымящимся фитилем показался за орудием. Выстрел
грянул, и ядро, не долетев до нашего суденышка, с шипением ушло
в воду.
Внезапно все небо озарилось словно багровой молнией. Я выронил
свое весло и ничком упал на плотик. Послышался взрыв, от
которого, казалось, небо разверзлось и океан расступился, как в
священном писании. На несколько мгновений я потерял сознание,
оглушенный ужасным сотрясением воздуха. Затем вокруг со свистом
стали падать в воду обломки дерева и куски металла; клочья
черного праха оседали подобно туче. Взглянув в сторону корвета,
я увидел лишь задранный кверху нос корабля, быстро погружающийся
в кипящий водоворот.
"Очевидно, кто-то из офицеров решил ценою собственной жизни
положить конец недостойному поведению бунтовщиков, - сказал
мистер Райленд и, обнажив голову, сотворил короткую молитву по
мужественному врагу, взорвавшему крюйт-камеру
[крюйт-камера - место хранения огнестрельных
припасов на корабле] непокорного
корабля. - С корвета я видел вдали парус. Будем надеяться, что
нас заметят".
И действительно, в первых проблесках рассвета мы увидели в
трех милях большой фрегат, двигавшийся к нам. На ровной глади
моря плавали обломки погибшего корабля и качался плот. Ни одного
человека, ни одного уцелевшего члена экипажа не было видно!
Взмахами белой простыни мы обратили на себя внимание. С
фрегата спустили шлюпки. Через несколько минут нас окликнул
по-английски мичман с первой шлюпки. Мы назвали наши имена.
Каково же было мое удивление, когда этот молодой человек,
услыхав мое скромное имя, испустил радостный возглас и чуть не
прыгнул в воду, чтобы скорее добраться до нашего плота.
"Мистер Мортон, сэр Фредрик Райленд, - кричал юноша, охваченный
энтузиазмом, - скорее на борт нашего корабля! Ура, ребята!"
Гребцы, к которым относилось последнее восклицание, подвели
шлюпку, но сэр Фредрик предложил им отплыть на некоторое
расстояние и потребовал врача для освидетельствования важного,
опасного груза. Юноша дал команду, шлюпка полетела к фрегату, и
вскоре юный мичман вернулся с врачом на борту. Полный джентльмен
в парике и с лорнетом спросил нас, какой груз нужно осмотреть,
но, взглянув на лежащее, укрытое одеялами тело больной,
догадался, в чем дело.
Мистер Райленд, перейдя на французский язык, чтобы не быть
понятым командой, объяснил, что больную оспой необходимо
положить на корабле в отдельное помещение, где мы, ее спутники,
сможем оказать ей помощь, разделяя ее карантин. Почтенный
доктор, пробормотав нечто неопределенное, удалился на фрегат.
Там долго совещались. Эти минуты ожидания были ужасны, и мне
ясно представилась картина гибели на жалком плотике среди
океана. С тревогой я наблюдал, как одна из спущенных шлюпок
подошла к большому плоту и подожгла сооружение мятежных
матросов. Очевидно, таково было приказание командира фрегата.
Наконец шлюпка с нашим другом мичманом снова приблизилась.
Мичман держал в руках буксирный канат.
Шлюпка прибуксировала наш плотик к трапу корабля. Уже через
десять минут мисс Гарди лежала на койке, а мы удобно поместились
в другой части больничной каюты, разделенной перегородкой на две
половины. Прислуживать нам остался матрос фрегата, негр Сэм, с
обезображенным оспой лицом.
Наш юный спаситель подошел вскоре к дверям и рассказал нам,
каким образом фрегат "Крестоносец" оказался в этих водах и
откуда ему, мичману королевского флота мистеру Эдуарду Уэнту,
известны наши имена.
Оказалось, что фрегат, направлявшийся в индийские воды в
качестве британского морского охотника за призами, встретил у
берегов Мадагаскара наш поредевший караван и пустился на розыски
"Офейры" и пиратов. Ураган далеко отклонил и его от взятого
курса. Потеряв надежду найти исчезнувший корабль, фрегат взял
направление на Капштадт [главный город Капской колонии, на юге
Африки; колония основана голландцами в 1601 году; с 1795 года
Капская земля занята англичанами]. В этот момент с корабля заметили
взрыв, и он подоспел к месту крушения "Бургундии".
Атлантический океан, борт "Крестоносца", 1 июня 1768 года.
Уже пятые сутки находимся в плавании. Прошли в виду пустынного
острова Святой Елены.
Сегодня мы были представлены командиру и офицерам корабля. С
большим достоинством сэр Фредрик поблагодарил джентльменов за
помощь и просил принять от себя лично чек на пятьсот фунтов для
украшения судна и раздачи наград членам экипажа. Когда команда
узнала об этом, мистер Райленд стал любимцем на корабле, а
знание морского дела увеличило его популярность настолько, что
старший офицер "Крестоносца" мистер Дональд Блеквуд шутливо
предложил ему купить офицерский патент и принять командование
судном. Сэр Фредрик отвечал, что если бы судьба сделала его
судовладельцем, то он доверил бы свой лучший корабль мистеру
Блеквуду.
Мисс Эмили держится замкнуто и мало показывается в обществе.
Вероятно, причиной этому служит, в частности, и столь ощутимая
для всякой дамы перемена во внешности. Слезы навернулись у нее
на глазах, когда ей представился, с изъявлениями восторга по
адресу сэра Фредрика, юный мистер Уэнт, сын старого служащего
дома Райлендов...
Теперь у нас уже отдельные каюты, со всеми удобствами.
Порт Плимут, борт "Крестоносца", 2 авг. 1768 года.
Записываю эти строки дрожащей рукой в каюте, сквозь иллюминатор
которой мне виден военный порт моей родины. Слышу грохот якорных
цепей и команду: "На месте!"
Да здравствует старая Англия!
Боже! Храни нашего короля!
Бультон, 20 декабря 1768 года.
Чтобы закончить эту тетрадь, приписываю еще несколько строк.
Поручения, полученные мною от конторы "Ноэль-Абрагамс и Мохандас
Маджарами", целиком выполнены.
Мистер Райленд вступил в права наследства и уже поселился в
своем поместье Ченсфильд близ Бультона. Лишь с большими
хлопотами он добился прав на восстановление виконтского титула,
столь легкомысленно утраченных его недальновидными предками. Эти
хлопоты стоили немалых затрат, но у сэра Фредрика - весьма
широкие планы. Со временем он надеется вернуть своему опальному
роду даже пэрские права и открыть себе дорогу в самые высокие
сферы. Бог ему в помощь в этих начинаниях!
С искренним прискорбием он узнал о недавней смерти отца
мичмана Эдуарда, достойного мистера Монтегю Уэнта, управляющего
поместьем Ченсфильд. Сэр Фредрик предложил занять эту должность
мне. Глубоко удовлетворенный оказанной честью, я принял
предложение и с 1 января 1769 года приступаю к обязанностям
управляющего поместьем.
Мисс Эмили до окончания траура живет в Бультоне, в частном
пансионе Эндрью Лоусона, бывшего служащего своего отца.
Она взяла себе в услужение негра Сэмюэля Гопкинса, помогавшего
нам во время путешествия на "Крестоносце"; этот черный слуга
необыкновенно привязался к мисс Эмили.
Все дела, связанные с закрытием фирмы мистера Гарди, исполнены
мною строго по желанию этого добрейшего из моих клиентов.
Небольшой капитал, оставшийся после ликвидации обеих английских
контор фирмы Гарди, положен в "Бультонс-банк" на имя мисс Эмили.
Свадьба сэра Фредрика и мисс Эмили назначена на весну
будущего, 1769 года. По желанию мисс Гарди, венчание будет
происходить за границей, во Франции или Италии.
На этом я заканчиваю свои записки. Свою дочь я прижал к сердцу
еще в Портсмуте, где сейчас она заканчивает свое образование.
Мери переедет тотчас по окончании частного пансиона ко мне в
Ченсфильд. Записки эти будут сохраняться в конторе мистера
Томпсона до совершеннолетия дочери.
Аминь".
Мистер Томпсон-старший закрыл тетрадь.
Первым прервал молчание Паттерсон, владелец верфи.
- Мне кажется, что мистер Уильям и мистер Ричард должны
пожать благородную руку сэра Фредрику Райленда и предать
забвению непреднамеренную обиду. Она представляется мне
ничтожной в свете только что открывшейся нам истины, - сказал
судостроитель торжественно.
