в прошлом бою достался рыбам. Леопард хотел выделить раненым их
долю добычи, но капитан в этом отказал.
- Да будь я мертвецом - и то спросил бы с него свою долю!
- Возможно, с мертвецом он был бы сговорчивее, но живым
отказал. Впрочем, среди раненых в сознании были только Фернандо
и мулат Энрико. Джузеппе Лорано и Вудро Крейг лежали без памяти.
Бернардито велел отнести раненого Фернандо Диаса к себе в каюту,
вон в ту, около рубки, видишь? Ветер приподнял занавеску в окне
каюты, и я видел, как Одноглазый высыпал из мешка алмазы в
замшевых футлярах, выбрал самый большой и один поменьше и дал их
Диасу. Я слышал, как Бернардито сказал: "Вот этот голубой алмаз
с желтым пятнышком отвези в Грецию моей матери, чтобы она не
терпела нужды, если я погибну, а второй камень возьми себе,
Фернандо, и делай с ним, что хочешь!" Потом всех троих снесли в
шлюпку, на весла сел мулат Энрико Рой, у него рана была не
тяжела...
- Постой! Энрико Рой был, как говорят, дружком Леопарда?
- Грелли держал его при себе вместо слуги, что ли. Он был
обжора и лентяй, этот Энрико, скажу я тебе. Так вот, Грелли
пошептался с ним, пока Одноглазый толковал с Фернандо, дал
мулату пригоршню монет, и в кромешной тьме шлюпка пошла к
испанскому берегу. Спаслись раненые или погибли, никто не знает.
А нам повезло: утром, в тумане, шхуна проскочила пролив. Потом
мы скрывались у берегов Португалии, чинились на Азорских,
снаряжались в поход на марокканском побережье, где ты перебрался
к нам с турецкой посудины, и вот плаваем третий месяц, а что
толку?
Стайка летучих рыб пронеслась на круглых, похожих на кружевные
воротнички, крылышках над морской зыбью и с плеском снова
погрузилась в лучину.
- Гроб и падаль! Смотри, Джекоб: вон его одноглазая светлость
высунулся из каюты. Лихорадка свалила его с ног. Он пожелтел,
как луидор, и сутками валяется на койке, пока мы до крови
натираем себе ладони снастями. Того и гляди, сам дождется
холщового мешка и груза на грудь, а продолжает упрямиться,
дьявол, не хочет уходить из этих проклятых вод, где зной - как в
кузнечном горне... Но что это на горизонте? Ад и дьявол! Да там
пожар!
В ту же минуту крик дозорного: "Пожар на горизонте, слева по
корме!" - поднял на ноги всю команду. Полуголые, разукрашенные
диковинными татуировками на руках и груди, в невообразимых
головных уборах из обрывков материи, пальмовых листьев и даже из
книжных страниц с библейскими текстами, матросы "Черной стрелы"
высыпали на палубу.
На командном мостике показался Леопард Грелли с подзорной
трубой. Лишь одного капитана Бернардито тропическая лихорадка
приковала к его висячей койке. Временами, почти теряя сознание
от внутреннего жара, он, захлебываясь, глотал холодную воду, а
через четверть часа содрогался от озноба, выстукивал зубами и с
головой укутывался в шерстяные одеяла.
Леопард подал команду, и матросы, подгоняемые свистом боцмана,
бросились к снастям. Шхуна, разворачиваясь под парусами,
ложилась на обратный курс. Когда маневр поворота был закончен,
шхуна двинулась короткими галсами к огню на горизонте и вскоре
заметно приблизилась к месту пожара. Между тем над горизонтом
росла черная туча, а столбик барометра в каюте капитана упал так
низко, как Леопарду Грелли еще никогда не случалось видеть.
Ветер стих, и паруса шхуны беспомощно обвисли. В быстро
сгустившихся сумерках отчетливо и зловеще полыхал вдали пожар.
Не один, а целых три гигантских костра поднимали к небу почти
отвесные столбы пламени, искр и дыма. Очевидно, горели корабли
недавно встреченного каравана.
Вскоре команда "Черной стрелы" отчетливо разглядела на фоне
зарева два корабля, отделившихся, по-видимому, от каравана и
развернувшихся навстречу шхуне. Ближайший из них, небольшая
бригантина, находился от шхуны всего в пяти-шести кабельтовых
[кабельтов - морская мера длины: 185,2 метра].
Другой корабль, с оснасткой военного корвета, виднелся в
полумиле [морская миля - 1852 метра] позади первого.
Даже издали было заметно, что мачты корвета повреждены в
бою, а паруса бригантины изодраны и потрепаны.
[О типах парусных кораблей, встречающихся в романе, можно найти
сведения в морском словаре Лукашевича. Кратко: бриг -
двухмачтовое судно, торговое или военное; военный бриг вооружен
двадцатью-тридцатью пушками; шхуна - торговое судно с числом
мачт от двух до пяти, с косой парусной оснасткой; фрегат -
быстроходный, обычно трехмачтовый боевой корабль, на один класс
ниже линейных кораблей; корвет - небольшой трехмачтовый
корабль с хорошей маневренностью, служил обычно для крейсерских
целей и связи; каравелла - небольшое судно, тип которого
менялся с развитием парусного флота; бригантина -
объемно двухмачтовое небольшое судно, часто употреблялось
средиземноморскими пиратами.] В тишине вечера
доносился глухой гром артиллерийской канонады. Наступивший
предгрозовой штиль заставил оба пострадавших судна, так же как и
шхуну Бернардито, лечь в мертвый дрейф. Далекое зарево
отбрасывало неподвижные черные тени трех кораблей на поверхность
океана, а на луну уже надвинулась грозовая туча.
- Леопард чует добычу! - шепнул Пью своему дружку Джекобу. -
Будь я проклят, если он не ухитрится найти поживу и в чужой
драке. Готовься к делу, старый кашалот! Наконец-то мы дождались
настоящей работы!
Капитан Бернардито Луис эль Горра был опытным, отчаянно
храбрым и беспощадно жестоким в бою пиратом. Быть может, во
времена Кортеса или Писарро он вписал бы свое имя в кровавые
страницы истории завоевания Мексики, Бразилии или Перу, но он
родился в том веке, когда белые пятна на глобусе исчезали с
быстротой тающего весной снега, а ост-индские, южноафриканские и
прочие торговые компании, утвердив свою власть над захваченными
заокеанскими владениями, разбойничали в них под сенью
государственных законов своих стран.
Бернардито нашел, что превращение крови и пота колониальных
рабов в золото - дело кляузное и не очень почтенное. Прибыльнее
и проще извлекать это золото непосредственно из купеческих
карманов! Его шхуна с горсточкой отчаянных головорезов, которые
никогда не заглядывали в будущее дальше чем на два ближайших
часа, причинила в водах Средиземного и соседних морей такой
ущерб купеческим судам, что за поимку корсара Бернардито
одновременно взялись английские, французские, испанские и
турецкие власти, не считая частных мореходных компаний и
одиночных морских охотников за призами.
От всех своих многочисленных преследователей, которые,
несомненно, изловили бы смелого пирата, если бы могли
действовать согласно друг с другом, Бернардито ловко ускользал и
теперь, проскочив под самым носом шаривших рядом военных судов,
вел свою шхуну в дальний индийский рейс.
Но в этот раз боги удачи, казалось, лишили одноглазого
капитана своих милостей. Еще перед началом рейса он впервые за
свою богатую событиями жизнь обнаружил на судне заговор против
себя. Кто-то действовал среди команды осторожно и настойчиво.
Обезвредив заговорщиков, капитан потерял самого преданного
матроса - Фернандо Диаса. Бернардито догадывался, что тайной
пружиной неудавшегося заговора был не кто иной, как его помощник
Леопард Грелли, человек, принятый на борт "Черной стрелы" года
три назад. Теперь, пользуясь болезнью капитана, Джакомо Грелли,
по-видимому, выжидал только удобного случая, чтобы самому стать
главарем шайки и капитаном "Стрелы".
Очнувшись в своей каюте от тяжелого забытья, Бернардито
приподнялся на локте. В каюте никого не было. За окном виднелась
лишь спина матроса у штурвального колеса.
Бернардито нажал кнопку в стене. Из открывшегося тайничка он
вынул кожаный мешок и выложил на одеяло более двух десятков
замшевых футляров с драгоценными камнями. Пересчитав их, он
убрал камни в мешок, закрыл тайник и позвал своего слугу. Никто
не откликнулся.
- Грязные канальи! - пробормотал Бернардито сквозь зубы. -
Педро! Где ты, Педро, сын свиньи и монаха! Ну погоди, я научу
тебя орать "сакраменто"!
Но и великан Педро, телохранитель и слуга капитана, торчал на
палубе, силясь разглядеть подробности сражения. Штурвальный тоже
следил не за курсом, а глазел в сторону.
- Я приучу вас к порядку на корабле! - со злобой произнес
Бернардито.
Он дотянулся до пистолета, висевшего у него в изголовье, и, не
целясь, сбил выстрелом плетеный соломенный щиток с головы
штурвального. На звук выстрела в каюту вбежал Леопард Грелли.
Вместе с Педро он помог Одноглазому выбраться из каюты и
подняться на мостик.
Выбранившись, капитан подкрепил себя глотком неразведенного
ямайского рома и взял у Грелли трубу. От его единственного, но
зоркого глаза не ускользнула ни одна подробность. События
развернувшегося вдали боя, еще не понятые всей остальной
командой, были им быстро разгаданы. Он догадался, что суда,
замыкавшие англо-голландский караван, подверглись внезапному
нападению двух вражеских - очевидно, французских или испанских -
корветов, подкравшихся к ним под покровом низких предгрозовых
туч.
Однако пушки сторожевых судов каравана успели открыть огонь и
поджечь один из нападавших корветов. В завязавшейся затем
артиллерийской дуэли запылали и два купеческих судна. Наконец
уцелевшему корвету противника удалось все же отрезать от
каравана одну английскую бригантину, которой пришлось изменить
курс и спасаться бегством. Двигалась она как раз навстречу
пиратской шхуне.
Потрепанный корвет, выйдя из боя, пустился преследовать
добычу, но потерял скорость из-за поврежденных парусов. Когда
мертвый предгрозовой штиль остановил оба судна, бригантина
оказалась чуть ли не под боком у "Черной стрелы", но корвет
далеко отстал от своей жертвы.
- Каррамба! Проваляйся я еще час - и добыча, которая сама
идет нам в руки, была бы потеряна! - заорал Бернардито. - Где
были твои глаза, Грелли? Чего ждет чертов боцман, помесь старой
обезьяны с кашалотом! Эй, люди! Спустить обе шлюпки! Посадить в
каждую по двенадцать чертей - через полчаса они должны быть на
бригантине. Грелли и Акула поведут эти шлюпки в бой. Остальным -
убрать паруса и хорошенько закрепить пушки на палубе! Близится
шторм, сто залпов боцману в поясницу! Торопитесь, дети горя!
Через несколько минут две шлюпки с вооруженными до зубов
пиратами отвалили от шхуны и полетели к бригантине.
В это время Бернардито разглядел в трубу, что на корвете тоже
спускают на воду три шлюпки. Очевидно, и капитан корвета решил
атаковать бригантину. Но преимущество было на стороне людей
Бернардито. Шлюпки "Черной стрелы", следуя в кильватере друг
другу, уже прошли половину расстояния до бригантины.
Предгрозовой штиль, ровно катящиеся валы океанской мертвой
зыби и далекое зарево, светившее нападающим, благоприятствовали
атаке. Между тем шлюпки корвета еще только отвалили от борта
своего корабля.
На бригантине, носившей имя "Офейра", заметили опасность,
надвигавшуюся сразу с двух сторон. Две небольшие пушки, носовая и
кормовая, составляли все вооружение этого корабля, пустившегося
в далекое плавание под надежным конвоем. Когда шлюпка Грелли
приблизилась к бригантине на один кабельтов, грянул орудийный
выстрел, и чугунное ядро зарылось в воду позади шлюпки.
Грелли повернул к центру правого борта судна, а боцман Боб
Акула приготовился атаковать бригантину слева. Обе шлюпки
оказались вне обстрела корабельных пушек; залп из ружей и
пистолетов, произведенный защитниками бригантины, убил одного и
ранил двух матросов Леопарда Грелли. У самого Леопарда пулей
сорвало шляпу.
Вот и борт корабля! Абордажные крючья вонзились в дерево
обшивки. По свисающим снастям порванного в бою такелажа
[такелаж - совокупность всех снастей, служащих для
управления парусами] пираты
Грелли мигом очутились на палубе. В то же мгновение через левый
фальшборт, орудуя крючьями и веревочными лестницами, на "Офейру"
ворвалась шайка Боба Акулы. В короткой схватке первыми пали
капитан и другие офицеры "Офейры". Команда, лишившись
