матросских песен и звону посуды. Патер различил шум проехавшей
по двору тележки и вскоре увидел перед собою мистера Линса. Усы
бывшего сержанта имели несколько запущенный вид, а выражение
лица было не из приветливых.
- Что там у вас стряслось, патер? Вы из Ченсфильда, что ли?
- Прямо от милорда, мистер Линс. Неотложное дело... Слушайте
внимательно...
Через четверть часа хмурый и сумрачный Линс уже сидел в седле.
За пазухой у бывшего сержанта тихонько позвякивали...
инструменты его профессии! Доверенный милорда мистер Уильям Линс
спешил по вызову своего патрона, но выражение лица у бывшего
сержанта отнюдь не было геройским. Оно отражало крайнее
неудовольствие и озабоченность.
Между тем черный всадник в сутане и широкополой шляпе, держа в
поводу вторую лошадь, уже успел добраться до уютного особнячка
фрау Таубе на Гарденрод. Привязав обеих лошадей к прутьям
ограды, монах вошел в палисадник. За одной из ставен он
разглядел полоску света и постучал в это окно. Через минуту
дверь домика приоткрылась, молодой человек в одежде, обычной для
адвокатов, вышел на крыльцо. Монах поднялся к нему по ступенькам
и смиренно поклонился.
- Патер Бенедикт? - прошептал человек в дверях. - В такой
час? Боже мой, что с Изабеллой?
- Мистер Чарльз Райленд, - шепотом заговорил монах, - не
извольте тревожиться о вашей сестре, она в безопасности,
спрятана в моей капелле, под охраной вашего друга Реджинальда
Мюррея.
- Что же случилось, патер Бенедикт?
- Сэр, в Ченсфильде немедленно требуется юридически
засвидетельствовать и заверить один важнейший документ.
- Почему этого не может сделать мистер Мортон?
- Он сам подписал эту бумагу как свидетель. Поэтому и его
подпись должна быть заверена. Главное же, дорогой мистер Чарльз,
я просто хочу дать вам возможность... прочесть эту важнейшую
бумагу.
- Ах, вот как! Благодарю вас, патер Бенедикт. Мы можем
отправиться тотчас же.
- А разве вы не хотите предупредить слугу, что выезжаете за
город, Чарльз?
- Патер Бенедикт, предосторожности ради называйте меня
только Лео Ноэль-Абрагамсом... Дома сейчас я один. Слугу я
отослал в порт.
- Что ж, тогда не будем медлить! Не забудьте ваших печатей и
гербовой бумаги. Юриста мистера Лео Ноэль-Абрагамса ждет сейчас
с нетерпением весь Ченсфильд!
Молодой человек удалился в дом. В темной прихожей он зашептал
на ухо другому человеку:
- Мистер Эдуард Уэнт! Я еду в Ченсфильд. Вы слышали мою
беседу с иезуитом?
- Слышал, Чарльз! Видно, события в Ченсфильде идут к
развязке. Передайте там привет нашему капитану...
и... держитесь молодцом, Чарльз!..
Молодой человек сошел с крыльца, держа в руках мешок для
бумаг. Патер уже отвязал лошадей. Молодой человек легко вскочил
в седло.
- Вы поедете со мной, патер?
- Нет, сын мой, у меня есть еще неотложное дело - нужно
соборовать умирающего единоверца. Поезжайте один, эта добрая
лошадь домчит вас в Ченсфильд к рассвету... К утру документ
должен быть оформлен, ибо он уйдет нынче же с кораблем в Италию!
Счастливого вам пути, сын мой! Утром и я прибуду в Ченсфильд.
- Что ж, до скорой встречи, святой отец! Ободрите Изабеллу и
Реджинальда!
- Не тревожьтесь о них. Через несколько часов они уже
будут... далеко, сын мой!
Монах неторопливо затрусил к своей капелле. В порту все спало.
Рассвет брезжил, в сизо-сиреневом сумраке стали чуть различимы
очертания кораблей на рейде и у причалов. Патер отыскал глазами
место, где покачивалось на волне португальское судно
"Санта-Роза", и насмешливо улыбнулся... Нет, этот корабль не
зачислит в список пассажиров ни Изабеллы, ни Реджинальда...
Патер ввел лошадь в ограду садика и тихонько окликнул своего
служителя, Грегори Вебста. Тот позаботился о лошади и следом за
своим хозяином прошел в молельню. Здесь стояла обычная тишина.
Все было спокойно. Патер указал взглядом на подполье:
- Они... там?
Грегори кивнул молча.
- Что они делали и говорили, Грегори?
- Они шептались... Мисс много плакала, и он... целовал ее.
- Идем к ним. Утро близится...
Засовы загремели, дверь тайника раскрылась и впустила в
подземелье патера Бенедикта. Грегори оставался на ступеньках в
ожидании приказаний.
- Дети мои, - проникновенно проговорил монах, - я только что
из Ченсфильда. Там буря, друзья мои. Чарльз умоляет вас уехать
сегодня. Тверды ли вы в этом намерении, синьорита?
За Изабеллу ответил Реджинальд Мюррей:
- Решение мисс Изабеллы окончательное. Когда "Санта-Роза"
поднимет паруса?
- Нынче в полдень, дети мои. Мисс Изабелла, - обратился монах
к переодетой наследнице Ченсфильда, - здесь очень холодно. Не
угодно ли вам глоточек вина? Это согрело бы вас и подкрепило бы
ваши силы.
- Вы поедете со мной, патер?
- Нет, сын мой, у меня есть еще неотложное дело - нужно
соборовать умирающего единоверца. Поезжайте один, эта добрая
лошадь домчит вас в Ченсфильд к рассвету... К утру документ
должен быть оформлен, ибо он уйдет нынче же с кораблем в Италию!
Счастливого вам пути, сын мой! Утром и я прибуду в Ченсфильд.
- Что ж, до скорой встречи, святой отец! Ободрите Изабеллу и
Реджинальда!
- Не тревожьтесь о них. Через несколько часов они уже
будут... далеко, сын мой!
Монах неторопливо затрусил к своей капелле. В порту все спало.
Рассвет брезжил, в сизо-сиреневом сумраке стали чуть различимы
очертания кораблей на рейде и у причалов. Патер отыскал глазами
место, где покачивалось на волне португальское судно
"Санта-Роза", и насмешливо улыбнулся... Нет, этот корабль не
зачислит в список пассажиров ни Изабеллы, ни Реджинальда...
Патер ввел лошадь в ограду садика и тихонько окликнул своего
служителя, Грегори Вебста. Тот позаботился о лошади и следом за
своим хозяином прошел в молельню. Здесь стояла обычная тишина.
Все было спокойно. Патер указал взглядом на подполье:
- Они... там?
Грегори кивнул молча.
- Что они делали и говорили, Грегори?
- Они шептались... Мисс много плакала, и он... целовал ее.
- Идем к ним. Утро близится...
Засовы загремели, дверь тайника раскрылась и впустила в
подземелье патера Бенедикта. Грегори оставался на ступеньках в
ожидании приказаний.
- Дети мои, - проникновенно проговорил монах, - я только что
из Ченсфильда. Там буря, друзья мои. Чарльз умоляет вас уехать
сегодня. Тверды ли вы в этом намерении, синьорита?
За Изабеллу ответил Реджинальд Мюррей:
- Решение мисс Изабеллы окончательное. Когда "Санта-Роза"
поднимет паруса?
- Нынче в полдень, дети мои. Мисс Изабелла, - обратился монах
к переодетой наследнице Ченсфильда, - здесь очень холодно. Не
угодно ли вам глоточек вина? Это согрело бы вас и подкрепило бы
ваши силы.
И, не ожидая ответа Изабеллы, патер обернулся к служителю:
- Грегори, принесите вина и какой-нибудь еды для мисс Райленд. И
побыстрее: эти молодые люди сделали много миль верхом от
бультонского шоссе до ньюкасльского и немало прошли пешком,
бросив лошадей, не так ли, дети мои?
Служитель удалился и вернулся из покоев капеллана с пузатым
графинчиком красного церковного вина, двумя стаканами и тарелкой
сендвичей. Он поставил все эти запасы на стол и удалился. Патер
Бенедикт ободряюще кивнул молодым людям и последовал за своим
служкой. Тяжелый засов он задвинул сам и, выбравшись из люка,
вместе с Грегори водворил на место чугунную плиту.
В подземном тайнике молодой человек осмотрел оба стакана и
наполнил их вином. Но воспользовался он не графином патера
Бенедикта. Пока патер и служитель возились с тяжелой чугунной
плитой, молодой человек выплеснул под скамью половину вина из
пузатого графина; в стакан Изабеллы он вылил содержимое плоской
фляги, извлеченной им из кармана вместе с яблоком, а собственный
стакан оставил пустым. Графин, принесенный Грегори с остатком
вина, он отодвинул на самый дальний краешек стола.
- Мисс Райленд, - сказал он, поднося стакан прямо к губам
Изабеллы, - вы непременно должны выпить это вино. Так мне
приказано, и я умоляю вас делать все, чтобы облегчить Чарльзу и
вашим друзьям их задачу. Они все находятся сейчас в смертельной
опасности.
Изабелла покорно осушила до дна небольшой стаканчик. Не прошло
и десяти минут, как веки наследницы Ченсфильда стали тяжелеть.
Она успела бросить на своего спутника грустный, удивленный
взгляд. Голова ее стала клониться. Девушка подняла руку ко лбу
для крестного знамения, застонала и откинулась назад, Охваченная
непреоборимым сном, похожим на глубокий обморок, девушка уже не
слышала, как Реджинальд укутал ее вторым плащом и подложил ей
под голову свернутый плед.
В эту минуту наверху утихла возня с чугунной плитой.
Реджинальд торопливо задул одну свечку, а вторую спрятал под
стол и прикрыл ее свет. Внимательно всматриваясь в темный
потолок, он вдруг обнаружил в нем, прямо над собою, узенькую
полоску света. Она чуть-чуть расширилась; оттуда донесся
неуловимый шорох... Молодой человек схватил свечу и поднес ее к
лицу Изабеллы.
- Боже мой, патер Бенедикт! - простонал он тоном насмерть
перепуганного человека. - Скорее на помощь, Грегори! Патер!
Ни звука не раздалось ему в ответ. Он бросился к двери и
ударил по ней кулаком с такой силой, что все здание часовни
наполнилось гулким металлическим звоном. Полоска света на
потолке померкла, но края ее были различимы... Наблюдатели,
очевидно, легли на пол и приложили глаза к потайной щели.
- Отец Бенедикт! - вопил человек в подземелье. - Да откройте
же двери! Мисс Изабелле дурно! Пусть все идет к черту, нужно
спасти ее! Оповещайте людей, зовите врача!
Мертвая тишина царила наверху. Голос человека в подземелье
глушили каменные гробоподобные своды, наверх проникал только
слабый металлический гул от сотрясаемой двери... Внезапно сам
Реджинальд схватился за сердце и медленно опустился на пол у
входа.
Ни один актер в мире не потрясал толпу зрителей таким
мастерством исполнения роли Ромео в склепе у тела бездыханной
Джульетты, с каким Реджинальд Мюррей разыгрывал подобную же роль
перед своими двумя зрителями! Эти зрители, лежавшие на плитах
пола перед алтарем, пристально наблюдали сквозь щель за агонией
второй жертвы: стоя на коленях перед скамьей, Реджинальд поник
головой на грудь бездыханной Изабеллы, замер в этой позе на
несколько секунд, а затем, потеряв последние силы, грузно осел
на пол, между столом и скамьей...
Подземный тайник стал могильным склепом обоих отравленных! Под
столом еще горела свеча, и в отблеске ее огонька иезуит и его
сообщник смогли различить неподвижные тела Изабеллы Райленд и ее
верного рыцаря.
Патер Бенедикт чувствовал сильнейшую усталость, но сознание
свершенного долга поддерживало его силы! В успехе миссии мистера
Линса он не сомневался, а Изабелла уже мертва! Устранена грозная
опасность святому делу, ибо патер отлично сознавал, что один
взгляд эччеленца Паоло на свою внучку или внука или даже на их
портреты поставил бы под угрозу весь замысел отца Фульвио!
Теперь эта угроза миновала окончательно...
Монах решил, несмотря на утомление, все же вернутся в
Ченсфильд. Он отдал Грегори все необходимые распоряжения,
касающиеся инсценировки самоубийства обеих жертв, а сам с легким
сердцем вышел из капеллы. Застоявшийся конь заржал и нетерпеливо
ударил копытом. Грегори подтянул подпругу и помог патеру сесть в
седло...
Дома, заперев часовню изнутри на все запоры, Грегори вновь
отодвинул чугунную плиту и спутился в люк. Откинув засов, он
вошел в тайный склеп.
Служитель поправил светильник, разжег его, осмотрелся, достал
из кармана готовую записку и бросил ее на стол. Поверх записки
он положил маленький карандашик. Затем он налил из пузатого
графина немного вина в оба стакана, а сам графин взял за
горлышко с большой осторожностью, чтобы не замочить пальцев.
Держа этот сосуд в одной руке, он прихватил один из
светильников, еще раз тщательно окинул взором стол, скамью,
лежащие тела, а затем торопливо повернулся к выходу... Очень
