некоторое время. Но куда, куда может деть свое горе зомби?
Сколько же мне лет, вслед за Александром, ждать решения своей
участи? Если бы это можно было сделать сейчас, взять и покинуть
эту оболочку и влиться в чужую личность, да еще так, что все
прошлые мучения уже не будут выпирать со всех сторон...
Ну вот, уже и я загорелась этими опасными мыслями. Мне не
хотелось угождать Извекову даже ради того, чтобы в конце концов
умереть по-настоящему. Идею ввести себе серебряный раствор я
тоже считала глупой. И пока Валерий мне не докажет, что с
ребятами все в порядке, и они в полной безопасности, у меня
есть цель, ради которой стоило провести некоторое время в этом
премерзком виде. Если же с моими близкими произойдет что-нибудь
по вине Извекова, я найду способ его уничтожить!
Какая-то смутная догадка промелькнула в мозгу, и мне
удалось ухватить ее за хвост и удержать на несколько секунд.
Мне представилось искаженное страхом и болью лицо Извекова и
его ненавидящие глаза, лихорадочно пытающиеся разглядеть что-то
высоко в ночном небе. Видение исчезло, и поскольку это было
сиюминутной отрывочной картинкой, мне не удалось связать ее с
минувшей ночью, хотя интуиция подсказывала, что эпизод был
очень важен. И именно из-за того, что там произошло, Извеков
боялся меня. А в том, что он меня боялся, я больше не
сомневалась.
-- На, возьми, я подумал, что эта вещь тебе нужна, --
раздался надо мной голос Валерия. Я не услышала, как он вошел,
ковер в этой комнате совершенно скрадывал шаги. Валерий
протягивал мне что-то синее.
-- Что это?
-- Браслет Середы. Я приказал обтянуть его бархатом.
Теперь ты можешь его носить. Мне почему-то кажется, что тебе
этого хочется.
Я приняла браслет со смешанным чувством негодования и
благодарности. Теперь хоть что-то, принадлежащее Олегу, может
быть всегда со мной.
-- Я обещал тебе доказательства, -- произнес Валерий,
садясь на софу. -- Если ты уверена, что моего слова тебе
недостаточно...
-- Да, недостаточно.
-- Я установлю связь с номером Орешина.
-- Ты дашь мне поговорить с братом?
-- Нет, я только кое-что тебе покажу. Только сначала я
должен взять с тебя слово, что потом ты не станешь срывать на
мне свою тоску.
Мне ничего не оставалось, как обещать ему это. Валерий
согласно кивнул:
-- Хорошо. Теперь снова закрой глаза, окружающий интерьер
не должен мешать зрительной связи.
Я послушалась. Черт его знает, как Извеков выделывал свои
штуки? Видимо, его мозг, действительно, жил сам по себе и умел
такое, что было неподвластно никаким техническим устройствам.
Тишина, царившая в комнате, сначала стала совершенно мертвой,
как будто заложило уши, а затем стали прорываться посторонние
звуки, и темнота понемногу рассеялась.
Я видела гостиничный номер, мало чем примечательный, но
просторный и светлый. В холле номера никого не было, но из
спальни доносились звуки, приглушенные расстоянием. Мои глаза,
как видеокамера, фиксировали все, что попадалось на пути.
Каким-то образом получалось так, что я как будто бы иду по
комнате и поворачиваю голову в разные стороны.
Спальня была маленькой. Кроме кроватей и кресел только
журнальный столик, которому в спальне вроде бы и не место.
Первым, кого я увидела, был человек, которого я меньше всего
ожидала увидеть там. Я недоумевала, как и почему он туда попал.
Развалившись в кресле и закинув ноги в блестящих сапогах на
столик, сидел капитан Зинченко. Я даже не сразу узнала его,
потому что обычно видела его в форме: либо в повседневном
офицерском мундире, либо в боевом спецкостюме. Сейчас же на нем
была обычная одежда: черные джинсы на ремне с заклепками,
зеленая майка с круглым воротом, да еще блестящие рокерские
сапоги, совершенно не вязавшиеся с образом
супермена-спецназовца. Зинченко так и не снял свою наплечную
кобуру, только белая куртка была небрежно брошена на
подлокотник кресла, на ней заметно выделялись уже засохшие
кровавые пятна.
Странный щелкающий звук отвлек мое внимание от изучения
Игоря Зинченко. Только развернувшись, я смогла определить, что
же это такое я слышу. Это Юра, стоя у открытого окна,
настойчиво щелкал своей зажигалкой. Огонь не появлялся,
зажигалка сыпала искрами, но Юрка щелкал колесиком, как
заведенный. Зажатая зубами сигарета плясала у него во рту.
-- Слушай, Орешин, довольно, -- лениво заметил Зинченко и
переложил ноги на столе: левая внизу, правая сверху. -- Даже
открытое окно не спасает от твоего дыма.
Юра, резко вскинув руку, зашвырнул свою зажигалку в окно и
повернулся к Зинченко. Такого каменного и чужого лица я у брата
не видела с тех пор, как он начал выздоравливать после ранения.
-- Дай твою, -- хрипло потребовал он у Зинченко.
-- Я же не курю, Юра, -- мягко ответил Игорь и закрыл
глаза.
-- Олег! -- повысил голос Юрий. -- Хватит, выходи!
Дверь в ванную комнату отворилась, и оттуда показался
Олег. Боже, ну и вид был у него! Растерзанные собаками джинсы
обрезаны по колено, голени перебинтованы. Кроме этих
импровизированных шорт на нем ничего не было. Правая кисть
замотана в виде рукавицы, выше кистей руки искусаны и
исцарапаны, на лице несколько кровоподтеков и большая ссадина
на подбородке. Но он был жив, и это самое главное!
Я почувствовала такое огромное облегчение, что от
нахлынувших вдруг эмоций стала терять восприятие. Картина
смылась, поплыла,, я стала видеть сквозь комнату гостиницы
очертания моих апартаментов в Раю. Но, собравшись, я все-таки
восстановила контакт. Я не могла просто так их бросить, мне
нужно было побыть с ними хотя бы таким способом.
-- Спички дай! -- требовательно произнес Юрий, когда Олег
вышел, наконец, из ванной.
Ссутулившись и волоча ноги, Олег побрел в холл. Там что-то
упало, потом задвигались стулья, наконец, из открытой двери
вылетел коробок и упал Юре под ноги. Подняв его, Юрка сломал не
меньше полудюжины спичек, прежде чем ему удалось закурить.
Сделав несколько глубоких затяжек, он крикнул, повернувшись к
двери:
-- Иди сюда, где ты застрял?!
-- Не надо, -- Зинченко открыл глаза.
-- Что "не надо"? -- переспросил Юра.
-- Не надо его трогать. Что ты его дергаешь? -- недовольно
пробурчал Зинченко и поморщился, вдохнув свежий дым.
-- Я бы не трогал его, если бы ты смог вместо него
восстановить картину, -- возразил Юра.
-- Он же уже тебе рассказал. Все рассказал, -- Игорь
развел руками и нервно поменял ноги местами: правая внизу,
левая сверху.
Я до сих пор не могла понять, как Зинченко оказался в
Сылве, но в ту же секунду все прояснилось. Зинченко вдруг резко
сбросил свою ленивую апатию, легко вскочил с кресла и сел на
столик. Глаза его заблестели:
-- Я приехал сюда по твоей просьбе. Я сорвался из Волхова
по первому звонку, едва успев закончить дела, но не потому, что
я верю во всю эту сверхъестественную чушь, а потому что верю
тебе, Орешин. Ты сказал, что дела плохи, и я не стал
сомневаться в этом...
-- И что? Ты разочарован? -- отрывисто спросил Юрий, не
выпуская изо рта сигарету.
-- Идиот! Я это к тому, что неплохо бы и тебе доверять
моим словам хоть немного, думаю, они кое-чего стоят...
-- Ну и?
-- Оставь ты парня в покое хоть на несколько часов, пусть
отойдет немного.
Я была согласна с Зинченко. Уж кому-кому, а ему по его
службе было хорошо известно, как безнадежны и болезненны
потери. Но и Юрка это прекрасно знал, однако я никогда еще не
видела его таким безжалостным.
-- Нет, пусть сначала все выяснится... Я не понял, она
жива или нет?!! -- заорал Юра в открытую дверь. Зинченко
сокрушенно покачал опущенной головой.
Голова Олега высунулась из-за двери. Не входя в комнату,
он остановился на пороге и произнес, глядя на Зинченко и говоря
будто бы только ему одному:
-- Она не шевелилась, не разговаривала...
-- Ей было больно, -- Юрка тоже возразил не Олегу, а лично
Зинченко.
-- Она не открывала глаз и не реагировала ни на что... --
продолжал Олег.
-- Просто была без сознания, -- немедленно парировал Юра.
Зинченко, лицо которого выражало искреннее сочувствие,
переводил взгляд с одного на другого, слушал и молчал, поняв,
что друзьям сейчас легче разговаривать через посредника.
-- Кровь напоследок уже не текла из ран, -- выдохнул,
наконец, Олег самое страшное и склонил голову.
-- То есть ты хочешь сказать, что Катька умерла? --
холодно отчеканил Юра.
-- Не знаю! Не знаю!! -- Олег отчаянно замотал головой и
ударил кулаком дверь так, что чуть не сбил ее с петель. -- Не
знаю!!! Я!.. Ничего!!.. Не знаю!!!..
Его сумасшедшие крики оборвались внезапно, он метнулся
обратно в холл и изо всех сил захлопнул за собой дверь. Юрий
закрыл лицо руками, постоял несколько секунд в наступившей
тишине и, добравшись до столика, сел рядом с Зинченко.
-- Мне не хотелось бы показаться жестоким, -- начал
Зинченко, -- но впустую обнадеживать тебя было бы еще более
жестоко...
Юра оглянулся на него:
-- Ну?
-- Судя по тому, сколько крови было на мостовой, когда я
нашел Середу, тысяча против одного, что человек, потерявший эту
кровь, умер.
-- Может быть, эта кровь не только Катина...
Зинченко вздохнул и положил руку на плечо Юрия:
-- Послушай меня... -- снова мягко начал он. -- Конечно, я
не могу ничего утверждать, тем более если учесть, что в этом
месте невозможно провести элементарную судебно-медицинскую
экспертизу... Если говорить о подробностях случившегося, то там
не было второй жертвы... Я верю всему, что рассказал Олег.
Конечно, его здорово потрепали, но поверь мне: с головой у него
все в порядке.
-- Да, я знаю, -- процедил Юра и замолчал, задумавшись.
-- Давай сделаем так, Орешин, -- Зинченко поднялся на ноги
и взял куртку с кресла. -- Пока не стемнело, я доберусь до Кепы
и попробую несколькими звонками расшевелить кое-кого... Если
кому-то и выгодно похерить этот городок и оставить его в
заложниках у маньяка, то я знаю нескольких парней наверху,
которым не все равно.
-- Если ты выйдешь не на тех, тебя сделают, -- мрачно
предупредил Юра. -- По себе знаю, это место под особым
покровительством.
-- Руки у них коротки меня сделать. Пусть я взял отпуск, я
помню, кто я такой, и какие мне даны полномочия. И они это
помнят. Не знаю, чем еще занимается окопавшийся здесь придурок,
но это похлеще всего, что я видел до сих пор, -- Зинченко
раздраженно передернул плечами. -- Взорвать бы эту махину к
чертям! Вместе с ее содержимым... Значит, договорились?
-- Твои штурмовики тут не помогут. Его не взять внутри
Рая.
-- Значит, возьмем его в аду, -- отозвался Зинченко. --
Выманить можно кого угодно и откуда угодно. Только нужно
узнать, чем. Вот вы тут пока и помозгуйте. Особенно меня
интересует, ограничивается ли сфера влияния этого парня
границами Сылве. Могут ли его прихвостни орудовать за пределами
города? Если нет, то почему?
-- Не забудь про серебро, -- напомнил Юра, когда Зинченко
уже взялся за ручку двери.
-- Это, ей-богу, смешно... -- вздохнул Зинченко, и тут же
поправился. -- Извини меня, я не это хотел сказать.
Зинченко вышел. Юрий прижал сигарету, от которой остался
один фильтр, к поверхности столика и затем смахнул ее на пол.
Несколько секунд он сидел неподвижно, потом согнулся, накрыв
голову сцепленными руками и простонал что-то сквозь зубы.
