- Мне кажется, что это также слишком легко, - беспокоился Уэллес. -
Но я предполагаю, что они не передали бы многое всякому, кто не знает о
вундеркиндах. - Он затаил дыхание, но было поздно. Тимоти только
усмехнулся.
- Значит так ты нас называешь?
- Не тебя, Тим. Остальных... ну, я ведь должен их как-то называть.
- Да? Я называю их "моими", я думаю. Я говорю себе: "Можем ли мы
найти еще кого-нибудь из моих?" Но это глупо, тоже. Сейчас мы можем
подобрать имена некоторым из них; но мы должны придумать подходящее имя
для группы и пользоваться им, Питер. То есть, если мы когда-нибудь в
действительности получим группу.
- Тимоти, уже почти настало время твоего ужина, - сказал Уэллес, как
только часы пробили шесть раз, - Беги!
- Можно мне написать им ответы?
- Да, но не отправляй, пока я не посмотрю, - уступил доктор.
Написание ответов было самой восхитительной игрой, в которую Тим
когда-либо играл. Подростки тринадцати-четырнадцати лет имеют очень мало
тайн относительно своей входящей почты; все письма должны быть тщательно
закодированы и, кроме этого, "скроены так, чтобы соответствовать" письму,
на которое они отвечали. Тим работал, ссылаясь на "Назад к Мафусаилу" Шоу
и на "Страну слепого" Уэллса.
Спустя два дня поступил первый перечень из детективной конторы,
Уэллес поспешно отпустил больного и большими шагами направился в школу,
где свои дни проводил Тимоти. Мисс Пейдж подняла бровь, когда Уэллес
поманил к себе Тимоти из дверного проема, но кивком разрешила мальчику
идти.
Уэллес торопливо довел мальчика до середины пустого коридора, где их
нельзя было подслушать и мягко произнес.
- У меня есть перечень - в нем девятнадцать имен, это первая группа.
Одна из них, девочка, находится в психиатрической больнице. Она, вероятно,
совершенно здорова. Я должен немедленно к ней поехать.
- Должно быть она выдала себя и никто ей не поверил, - Тим был
потрясен и огорчен. - Питер, ты сможешь ее вытащить, не так ли?
- Я не знаю. Она может быть ненормальной. И я не имею права
вмешиваться. Но я сделаю, что смогу.
- Могу ли я сделать что-нибудь? Или ты просто хочешь, чтобы я знал,
что ты уходишь?
- Тим, ты можешь усердно молиться. А вот тот список, который я
получил. Составь письмо, которое мы можем послать всем им, если хочешь. Но
не отправляй, пока я не вернусь.
Тим взглянул на список и широко улыбнулся.
- Здесь один из моих друзей по переписке, Джерард Чейз. Я думал, что
некоторые из моих друзей по переписке могли бы принадлежать. Конечно я
напишу ему. Послушай, могу я отправить всем моим друзьям по переписке
экземпляр объявления, и просто сказать, что я его увидел, и не странно ли
оно?
- Конечно. Начинай сразу с этого. И к тому же получи почту, если
хочешь. Вот ключ от ящика.
Тимоти взял ключ и пошел обратно в свой восьмой класс.
Бедный ребенок, думал Уэллес, торопясь в аэропорт. Так или иначе он
должен встретиться со всеми другими ребятами, не затягивая. Но не в этой
поездке.
Психиатрическая больница была маленькой частной лечебницей, три часа
лету самолетом. Вокруг нее был приятный парк, цветы, деревья. Заведующим
был доктор Марк Фоксвелл. Не мог бы д-р Фоксвелл встретиться с д-ром
Уэллесом? Конечно, сэр; сюда, пожалуйста.
- Да, Элси Ламбет - пациентка здесь, - сказал Фоксвелл. Он был
крупным человеком, тяжелее Питера по меньшей мере на пятьдесят фунтов;
возможно старше на пятнадцать лет. Он казался надежным, как скала, подумал
Питер. И казался добрым; добрым и терпеливым. Хорошо!
- Дело в том, - сказал Уэллес, - что меня попросил друг - ну, можно
было бы сказать, друг родителей Элси - Я объясню все это позднее, д-р
Фоксвелл. Следует сказать, что у меня дружеский интерес к маленькой
девочке, хотя до сегодняшнего утра я не знал о ее существовании. Мое
удостоверение личности...
Фоксвелл бросил взгляд на врачебное удостоверение Уэллеса и кивнул.
- Слышал о Вас, - пробормотал он. - Что Вы хотите узнать? Или Вы
хотите увидеть ребенка?
- Если возможно, я хочу услышать о ней все, - сказал Питер. - И я
хочу увидеть ее, позднее, если можно. В обмен я могу рассказать Вам об
очень интересном случае, доктор - о мальчике почти такого же возраста. У
меня есть причина считать, что эти случаи могут быть связаны.
- Отлично! - сердечно сказал большой доктор. - Случай Элси приводит в
замешательство, и это так. Ничего мне не хотелось бы больше, чем прояснить
ее случай. Целый город знает об этом все; Вам также можно откровенно
рассказать все, что я знаю. Ее дядя является ее опекуном; родители ребенка
умерли, когда она была младенцем. Ее привезли к нам, когда ей еще не было
и шести лет - совершенно неуправляемую, такова была жалоба.
- Опасна?
- Не особенно; но отчаянна. Вспышки раздражения, чередующиеся с
приступами депрессии и истерии. Оскорбительные выражения - говорит, что
все дураки. Совсем не играла с другими детьми. На самом деле именно здесь
и начались настоящие неприятности. Она не хотела идти в школу. До того,
как она достигла пятилетнего возраста, главная проблема заключалась в том,
что она все время убегала. Но всегда в одно и тоже место. Куда, как бы Вы
думали, постоянно стремился убежать трехлетний ребенок?
- В данном случае, в библиотеку, - сказал Питер.
- Хм! Должно быть Вы знаете что-то, чего я не знаю. - Доктор
Фоксвелл, искренне пораженный, задумчиво потер свой подбородок. - Вы
никогда не слышали об Элси до сегодняшнего дня? Кто рассказал Вам это?
- Никто, - сказал Питер. - Я сказал Вам, что знал случай, который мог
быть похожим.
- Хорошо - в библиотеку. Да. Она брала наугад книгу, открывала ее в
любом месте, по всей вероятности держала ее вверх ногами, и смотрела в нее
часами.
Переворачивая страницы быстрее, чем может читать любой взрослый, но
медленнее, чем любопытный ребенок перелистывал бы страницы.
Библиотекари звали ее тетю, которая стремглав спускалась вниз. Но это
никуда не годилось. Элси почти разрывала страницу на части.
- Она портила книги?
- Нет, никогда. Сломать стул на части... опрокинуть стол...
пронзительно кричать, рвать и метать... но испортить книгу - никогда. Нет,
я беру это обратно; однажды она сделала это. Разорвала книгу в клочья. Она
сказала, что в ней ложь. Ребенок трех лет!
- Она сделала это?
- Не знаю. Это было до меня. Но библиотекарь привыкла к детям, она
сказала Элси, если она когда-либо сделает это снова, то она совсем не
сможет приходить в библиотеку. А затем она подумала, что поскольку ребенок
был совершенно спокоен, пока смотрел в книги, то ему можно позволить
остаться здесь, если нравится. После того, как она выделилась, кто-нибудь
звонил ее тете, и по пути домой с работы ее дядя заглядывал каждый вечер и
смотрел, там ли она была, и забирал ее домой ужинать.
- Шла ли она спокойно а таком случае?
- Обычно да. Иногда нет.
- В зависимости от того, что она читала, я думаю, - сказал Уэллес. -
А что произошло, когда ей было пять?
- Она ни за что не хотела идти в детский сад. Что-то вроде старой
шутки о маленьком мальчике, который сказал своей матери: "Ладно, если ты
хочешь, чтобы я вырос богомольцем, я пойду". Но Элси не хотела идти. Она
могла отправиться в школу, но она редко приходила туда. Она
останавливалась в библиотеке или в колледже с двухгодичным неполным
курсом. Студенты обычно проводили ее тайно и она сидела сзади, где
преподаватель не мог ее видеть. Студенты считали забавным то, что она там
сидит и, по-видимому, все воспринимает. Неприятности появились после
первой недели или около этого, она не могла быть тихой. Она выкрикивала:
"О, ты не знаешь, о чем ты говоришь", или другие маленькие любезности в
том же духе. Она называла студентов глупыми и тупыми, когда они пытались
рассказывать. Один профессор прервал свою лекцию, чтобы сказать, что ей
лучше выйти и учить класс, если она знает так много, а Элси сказала: "Я
могла бы это делать также, как и Вы, но заплатят ли мне за это?"
Уэллес захихикал.
- А заплатить он ей не предлагал?
- Он нет, но спустя несколько дней другой преподаватель предложил. И
Элси сказала: "Бесполезно; эти глупые люди никак не хотят ничему учиться.
- Прелестный ребенок, - тихо проговорил Уэллес. - А сейчас позвольте
мне задать вопрос. Знала ли Элси на самом деле что-нибудь о себе? Доказала
ли она, что знала?
- Ничего такого, что мы могли бы когда-нибудь доказать. Иногда она
говорила: "Это все есть в книге; Вы не можете читать?" или "Вы уже
достаточно часто слышали это; любой дурак должен это знать сейчас". Я
уверен, что ребенок действительно мог читать к тому времени. Я появился на
сцене позднее. Ну, короче говоря, Элси стала помехой общественности. Даже
библиотекари иногда теряли терпение. Обычно Элси была тихой в библиотеке,
но однажды, когда люди вытаскивали книги, она подошла и сказала: "Зачем
Вам нужна эта макулатура?", и на следующий день, когда один человек
случайно сказал библиотекарю, что только четыре человека когда-либо
прочитали всю Британскую Энциклопедию, Элси неожиданно возникла у его
локтя и сказала: "В таком случае я пятая и шестая. Я прочитала ее от
начала и до конца дважды".
Фоксвелл остановился, чтобы закурить сигарету.
- Вы можете смеяться, - заметил он довольно холодно, - но это не
шутка. Ребенок находится здесь, в психиатрической больнице, потому что
люди не слишком долго считали это смешным. Ее дядя и тетя не управляли ею,
и в конце концов они привезли ее сюда. Она была здесь год или около этого,
когда я пришел и взял на себя руководство этой больницей.
- Она убегала?
- Они держали ребенка взаперти. Должны были. Но когда я пришел, я
поступил иначе. Элси, сказал я, ты хочешь пойти в библиотеку? Ладно, если
ты будешь хорошей девочкой, тебя не надо будет запирать. Никаких побегов,
никаких вспышек раздражения, никакой дурной болтовни и я позволю тебе
ходить в библиотеку и брать книги каждую неделю. Затем ты сможешь читать
их здесь, в своей комнате или на воздухе в прекрасном большом саду. Именно
так ты остаешься здесь, Элси, сказал я, и будь хорошей девочкой. Это
подействовало довольно хорошо. Нам пришлось запереть ее пару раз, пока она
не увидела, что я не шутил.
- Что она еще делает помимо чтения?
- Она пишет, - сказал Фоксвелл. - Что-то неразборчивое, что никто не
может понять. Похоже на какой-то вид стенографии. Записи она хранит
запертыми в ящике в своей комнате, а ключ носит на ленте вокруг шеи. Я
разрешаю это, но время от времени ей приходится разрешать кому-нибудь
просматривать их - чтобы убедиться, что там нет ничего необычного - спичек
или другой контрабанды. Она знает, что если она не будет вести себя
хорошо, она не сможет хранить их запертыми. Изредка она просматривает их и
сжигает большую часть. То есть, конечно, кто-то другой сжигает их, а она
стоит рядом и смотрит, как это происходит. У нее есть радио; ей нравится
его негромкое звучание, так что с этим нет никаких проблем.
- Какой диагноз?
- Кто может сказать? Мы назвали его как-то для отчета.
- Каков ее коэффициент умственного развития?
- Мы никогда не узнаем. Она не отвечает. Более высокий интеллект, без
сомнения, но без взаимодействия. Хотя сейчас мы отлично ладим. Я знаю, что
она не будет делать, а что будет, и мы отлично ладим. Она не
разговаривает, не отвечает на вопросы, не выполняет тесты и не участвует в
играх. Но она убирает свою комнату, заправляет постель и все такое, она
