социалисты-революционеры, социал-демократы, меньшевики, бундовцы
и другие фракции революционной демократии выступили на нем против
захвата власти большевиками и покинули его. Оставшиеся на съезде
большевики и левые эсеры, представлявшие самих себя в стране,
послушно пошли за вождем и занялись бесовским "законотворчеством",
испекая первые совдеповские "декреты". Даже в сентябрьскую
большевизацию советов по всем губернским городам, вместе взятым,
избранные гласные от большевиков составляли 7 процентов, а в
небольших городах - всего 2 процента. И только в Петрограде и Москве
большевики получили до 50 процентов гласных, сделав их своей
революционной цитаделью.
Ставка и общеармейский комитет выступили в октябрьские дни
против захвата власти большевиками и приняли меры к ускорению
движения воинских частей на Петроград. Но Главнокомандующий
северным фронтом генерал Черемисов самочинно отменил их посылку в
столицу и даже пытался уговорить Главнокомандующего западным
фронтом генерала Балуева сделать то же самое. Бегство "Верховного
Главнокомандующего" Керенского окончательно подорвало все попытки
Ставки и Верховного армейского управления не допустить развала
Российской государственности. Сбылись предсказания генерала Л. Г.
Корнилова о выступлении большевиков и захвате ими власти,
оправдались принятые им заблаговременные меры по сосредоточению
конного корпуса у Петрограда для разгона этих немецких ставленников и
шпионов. Но в те дни Л. Г. Корнилов был быховским узником, и
напрасны были его письменные увещания Ставки в лице генерала
Духонина решительно исполнить предложенные им меры.
Зная такое состояние армии, разлагавшейся большевиками и их
подручными не по дням, а по часам, они 29 октября устроили в
Петрограде "кровавое воскресенье". Толпа вооруженных зверей
ворвалась во Владимирское училище и учинила кровавое побоище
юнкеров и женщин ударного батальона, восставших против захватчиков
власти. В этой оргии особенно активное участие приняли латышские
стрелки. Вместе с юнкерами и женщинами-воинами были расстреляны
мирные жители столицы, в том числе дети, женщины и старики.
Сдавшиеся юнкера на городской телефонной станции выводились на
улицу и здесь зверски убивались, кидались на перила набережной Мойки,
сбрасывались в нее и расстреливались в воде. Так начался "кровавый путь
юнкеров на Голгофу" по почину "самодержавного ВРК". На горизонте
замаячила "кровавая заря" большевизма и его бесноватого вождя -
Ульянова-Ленина. Но ни штаб Петроградского военного округа, ни
Главнокомандующий северным фронтом генерал Черемисов, ни
руководители Ставки - генерал Духонин, Вырубов, Ковалевский
(комиссар "Временного правительства") не вступились за юных воинов,
вставших на защиту России. Лишь генерал Краснов, имея всего 600
казаков, 18 орудий и броневик, пытался прийти на помощь
оккупированному большевиками Петрограду. Но он с этой горсткой
воинов не был поддержан армией. Достойный наследник генерала
Рузского на посту Главнокомандующего северным фронтом, предатель
Родины генерал Черемисов отменил все распоряжения генерала
Краснова, и движение третьего конного корпуса к столице стало
невозможным. Совершилось очередное в те дни государственное
преступление. Дойдя до Пулковских высот, генерал Краснов повернул
назад, в Гатчину, где и сдался большевистской вооруженной "толпе".
В первых числах ноября 1917 года проходили могилевские
"разговоры" в Ставке. Тут речь шла не только о том, чтобы "обсудить
конструкцию политической власти, но и фактически создать
правительство, опираясь на авторитет общеармейского комитета". От
революционной демократии на этих "разговорах" присутствовали
бывший военный министр Верховский, социалисты-революционеры
Авксентьев, Чернов, Гоц, Фейт, Герштейн и Ракитников, меньшевики
Богданов и Скобелев, народный социалист Знаменский. Объединения сил
в Могилеве не произошло из-за "сумбура прений", который вносила левая
делегация "Викжеля" (большевика Антонова, социал-демократа Ланьера,
большевика-меньшевика Сенюшкина). Общеармейский комитет ввиду
разногласий партий отказался от "немедленного создания власти".
"Второй Версаль" не состоялся!
В те же дни гремели словопрения, принимались резолюции и
воззвания на "Земском соборе" - совещании представителей городских
и земских самоуправлений, созванном по инициативе Петроградской
городской думы. Там лидировал Церетели, упреждавший о возможной
"контрреволюции" в связи с большевистским переворотом.
Захватив "власть", большевики решением своего ЦК 4 ноября
отвергли соглашение с другими партиями, входившими в совет рабочих и
солдатских депутатов, и встали на путь диктатуры, которую их вождь
прозвал "пролетарской". Он не смягчился даже тогда, когда пять членов
ЦК вышли из его состава (Розенфельд-Каменев, Анфельбаум-Зиновьев,
Милютин, Ногин и Рыков) и десять наркомов и управляющих сложили
свои полномочия (Ногин, Рыков, Милютин, Теодорович, Рязанов,
Дербышев, Арбузов, Гансен-Юренев, Федоров и Ларин). Вождь запомнил
им это! Он после того отвел им второстепенные роли в партии и
советском "государстве", а ближайших содельцев - Розенфельда-
Каменева и Анфельбаума-Зиновьева - ультимативно призвал к
партийному порядку, обвинив их в "саботаже и дезорганизации работы".
Розенфельд-Каменев слетел с поста председателя ВЦИК, уступив его
Свердлову - преданнейшему содельцу вождя. Так был заложен
внутрипартийный террор!
А о межпартийном терроре и говорить не приходится! Еще 10
ноября Ульянов-Ленин объявил кадетов врагами народа! За кадетами
последовали все другие бывшие "братские партии", помогавшие
большевикам ухватиться за власть: они подлежали уничтожению!
Однако еще в конце октября - начале ноября партии
революционных демократов пытались вмешиваться в дела большевиков.
Так, представители 8 партий и 9 организаций стремились при посредстве
"Викжеля" уговорить большевиков создать "Временный народный совет"
с ответственным правительством. Именно тогда 20 делегатов
Обуховского завода, явившихся на это согласительное совещание
революционной демократии, заявили: "Вы все не стоите того, чтобы вас
земля носила. Повесить бы вас всех на одном дерево - в стране само
наступило бы спокойствие". Они выкрикивали: "Керенского, Ленина,
Троцкого прежде надо повесить" и "долой партии, вожаков - они ничего
не могут нам дать!" Даже распропагандированные рабочие
догадывались, что столицу захватил опасный антигосударственный угар,
который позволил узурпировать власть наиболее наглой и преступной
шайки разбойников - большевиков.
А как реагировали жители Петрограда на октябрьский
переворот? Большевистские комиссары рыскали по всему городу,
разжигали среди вооруженных толп и самочинных "революционных
банд" классовую ненависть к "буржуям", натравливая на них
"восставших". Потому сотни тысяч горожан уходили подальше от греха,
запирались в своих жилищах и хранили глухое молчание. Однако 17
ноября на улицы столицы вышли более 10 тысяч петроградцев с
протестом против вероломного захвата власти большевиками.
Перепуганные ВЦИК и СНК укрылись за стенами Смольного под
охраной латышских стрелков, вызванных с фронта, - новых
"преторианцев". Столичный гарнизон, руками которого они загребали
"жар" революции и захватили власть, стоял в недоверии.
Откликнулся на посягательство большевиков и
Правительствующий сенат, хотя и с большим опозданием. Собравшиеся
28 ноября его члены призвали "должностных лиц правительственных,
городских и земских учреждений не выполнять незаконных велений
комиссаров из Смольного, преступным насилием захвативших
державную власть" (постановление написал Таганцев).
Но аморальные большевики устремились в темную даль,
подминая все на своем пути с дьявольским "фонарем ленинизма",
подбадривая себя призывом совдеповского поэта:
Мы за собой идти заставим
К бичу привыкшие стада,
Они сами себя объявили выразителями "воли народа",
представителями "народной власти". Лейба Бронштейн, свергнув
"власть" Арона Керенского, бесновато кричал народу: "Мы опрокинули
власть Керенского, мы повалили ее навзничь и, наступив ногой на грудь,
крикнули всероссийскому рабочему и крестьянину: придите и возьмите ту
власть, которая единственно принадлежит народу..." Потомок древнего
революционного Израиля знал, что утверждал: "Ныне власть вам,
русским, дается не от Бога, а от нас - избранного племени. Радуйтесь:
пришло вам, православным христианам, истинное спасение!" Ленинско-
бронштейновская авантюра "всемирного исторического масштаба"
удалась! Жуткая, беспросветная тьма Неправды объяла Россию!
25 октября 1917 года был развернут большевиками столь же
вероломный захват власти и в Москве. И здесь был создан ВРК из
большевиков Муралова, Оппокова-Ломова, Смирнова, Усиевича
(кандидатов Аросева, Мостовенко, Рыкова, Будзинского), меньшевиков
Тетельбаума и Николаева (кандидата Гальперина), социал-демократов-
объединенцев Константинова (кандидата Ясепко) и кооптированных
большевиков Розенгольца и Ведерникова (начальника красной гвардии).
Тут же суетились большевики Смидович, Альтер и Губельман-
Ярославский. 26 октября им удалось вывести из казарм три роты 193-го
запасного полка, несколько рот 55-го и 56-го запасных полков, но к
Скобелевской площади пришла лишь одна рота. Помогли две-три сотни
"двинцев" - изменников Родины, сидевших за бунт в Бутырской тюрьме
и выпущенных оттуда по настоянию совета. В запасных полках
бесновались и выводили на бунт солдат некий Ангарский (потом ставший
литератором Клестовым), Аросев и Губельман-Ярославский. Последний
даже был назначен политкомиссаром в Кремль, где уже командовал
самочинный большевистский комендант прапорщик Берзин.
Давидовскому удалось пригнать несколько орудий с Ходынки на
Скобелевскую площадь. А еще тогда в Москве орудовала "ленинская
часть московского комитета большевиков" - Бухарин, Осинский,
Ольминский, Владимирский, Штернберг, Маленков, Залкинд-Землячка. 2
ноября профессор астрономии (хорош профессор!) Штернберг руководил
тяжелой артиллерией, громя ею Кремль из Замоскворечья, а 3 ноября тем
же занимался Давидовский, бомбардируя его Никольские ворота. Из
Петрограда им прибыла матросская подмога. Утром 4 ноября
оставленный юнкерами Кремль брала "дружина красной гвардии при
исполкоме латышской секции большевиков", которая и приняла
Московский совдеп под защиту (опять "преторианцы"!).
Предательский комитет общественной безопасности (КОБ),
составленный в основном из представителей партий революционной
демократии, сдал в плен последних защитников Москвы - юнкеров и
офицеров числом в несколько тысяч. В тот плен были взяты даже 8-12-
летние дети из кадетских корпусов. Так продолжился "кровавый путь
юнкеров на Голгофу" и в Москве.
А в это время "прославленный" генерал Брусилов отсиживался
на Пречистенке, отказываясь возглавить юных защитников России.
Советские "историки" считали, что в Московском восстании 1917 года
участвовало 7-8 тысяч солдат и 3 тысячи красногвардейцев. Как показал
историк С. П. Мельгунов, эти цифры восставших оказались сильно
преувеличенными.
Так, революционная демократия предала Россию, сдав ее в
объятия кровавым Ульянову-Ленину - Бронштейну-Троцкому и их
содельцам. Она считала, что в стране "лучше быть большевикам, чем
контрреволюции", то есть национальным силам. Где остались заверения
"о готовности умереть за Родину" кадетов Некрасова в марте 1917 года и
Милюкова в апреле 1917 года, эсера Авксентьева в московском
совещании, трудовика-эсера Керенского в том же марте 1917 года в
"предпарламенте", эсера Дана на II съезде советов, меньшевика
Скобелева в комитете спасения после большевистского переворота,
социал-демократа Церетелли в "Земском соборе", социал-демократа
интернационалиста Мартова и других? Канули в Лету! И теперь, спустя
75 лет после преступного захвата власти большевиками, россияне только
догадываются, кто сидел в партиях революционных демократов, кто
скрывался в их братской партии большевиков! Все они в 1917 году
