знавшей, что, пока Верховная власть находится у Императора Николая II,
Россия останется самодержавной монархией, и потому поставившей
задачу сменить Царя, используя для этого военную обстановку. Но была и
третья сила: германские (и английские) агенты, а также международные
ненавистники исторической России. Этой нечисти несть числа, и к 1917
году она вышла из преисподней организованной, сплоченной и
финансово обеспеченной.
Один из вожаков второй силы - воли - А. И. Гучков заявил:
"Надо идти решительно и круто, идти в сторону смены носителя
Верховной власти. На Государе и Государыне и тех, кто неразрывно с
ними был связан, на этих головах накопилось так много вины перед
Россией, свойства их характеров не давали никакой надежды ввести их в
здоровую политическую комбинацию: из всего этого для меня было ясно,
что Государь должен покинуть престол". А на заседании думы 1 ноября
1916 года С. И. Шидловский огласил декларацию блока "октябристов", в
которой правительству предлагалось: "уступить место людям, готовым в
своей деятельности опираться на большинство государственной думы и
провести в жизнь его программу". На том же сборище думы П. Н.
Милюков, прочитав в швейцарской газетке провокационную статейку
авантюриста Радека о том, что русская Царица помогает немцам, без
обиняков обвинил Царскую власть в "измене". Газеты эту инсинуацию
подхватили, и пошла молва: "Член Государственной думы Милюков
доказал, что Царица и Штюрмер (глава тогдашнего правительства)
предают Россию императору Вильгельму".
На заседании думы 19 ноября 1916 года Кирбис-Керенский
заявил: "...и говорим: страна гибнет, и в думе больше нет спасения".
Было видно, что и дума была только лазейкой, приуготовлением пути для
скрытых сил властвования. Об этом поведал социал-демократ Чхеидзе:
"Народ, которого здесь не видно, имеет свое мнение (чье же мнение тогда
выражала дума, избранная народом? -Ф. Ш.) о происходящих событиях,
и я предостерегаю вас (от имени кого? - Ф. Ш.), что это мнение не
только против власти, но и против вас!"
На заявление А. Ф. Тренева 19 ноября 1916 года о том, что
"союзники согласились предоставить России Константинополь и
проливы", дума отнеслась равнодушно. Ни прошлое, ни настоящее, ни
будущее державы не интересовало "народных избранников": им нужна
была власть для ее развала. 22 ноября дума вынесла резолюцию: "влияние
темных безответственных сил должно быть устранено" (под "темными
силами" подразумевался Государь. - Ф. Ш.), и "всеми средствами надо
добиваться, чтобы был образован кабинет, готовый опереться на
государственную думу и провести в жизнь программу ее большинства".
Дума требовала власти!
Отступившие от идеалов России интеллигентные круги тащили
Россию к пропасти. Юрист Н. С. Таганцев воскликнул в думе: "Отечество
в опасности!" Безумие перекинулось даже на Государственный совет;
26 ноября 1916 года большинством в 94 голоса против 34 он принял
резолюцию о "безответственных силах" и о "правительстве,
опирающемся на доверие страны". Голос выдающегося
государственного деятеля России Н. А. Маклакова в защиту Государя и
правительства прозвучал почти одиноко и безответно. Он тогда сказал: "С
самого начала войны началась хорошо замаскированная святыми словами
тонкая, искусная работа... русскому народу стали прививать и внушать,
что для войны и победы нужно то, что в действительности должно было
вести нас к разложению и распаду... Это была ложь, господа, для
большинства бессознательная, а для меньшинства, стремившегося
захватить руководство политической жизнью страны, ложь сознательная
и едва ли не преступная... Все это делалось для войны, для победы, и
правительство скромно опускало глаза... Идет борьба за власть, за
народоправство. Общество, не переставая говорить о войне, о значении ее
постоянно забывает; оно делает все для войны, но для войны с порядком;
оно делает все для победы, но для победы над властью... Власть изо дня в
день принижалась, поносилась, развенчивалась, срамилась, и она ушла...
Мы погасили свет и жалуемся, что стало темно... Отечество в опасности.
Это правда, но опасность испарится, как дым, исчезнет, как наваждение,
если власть, законная власть будет пользоваться своими правами
убежденно и последовательно, и если мы все, каждый на своем месте,
вспомним наш долг перед Царем и Родиной... С этой верой мы будем
бороться и с этой верой мы и умрем". С этой верой он и погиб в 1918
году в застенках ЧК, как заложник репрессий в ответ на покушение на
Ленина. Возникал единый "блок" против Государя как носителя идеи
исторической России. Даже большинство дворянского собрания пошло в
его сторону: 30 ноября 1916 рода оно приняло резолюцию о "темных
силах" и о "министерстве, пользующемся доверием страны", но
"ответственным только перед Государем". Ложь о темных силах" и о
"министерстве доверия" распространилась в придворные круги и
проникла в настроения некоторых членов Императорской фамилии.
Государь скрепя сердце шел на уступки Государственному
совету, думе и "общественному мнению". Он, как помним согласился с
избранием думы "ради свободы трибуны", летом 1915 года уволил
министров Маклакова, Сухомлинова, Саблера, Щегловитова и назначил
"приемлемых" для "блока" министров Риттиха и Покровского. Но никто
из обезумевших, принявших ложь за истину, не хотел видеть мощной
государственной деятельности Царя и Его правительства. Летом 1916
года по Его почину была учреждена комиссия по подготовке будущей
конференции с предложениями России, которые включали: передачу в ее
владения Константинополя и проливов, Святой земли, Турецкой
Армении, личную унию единого Польского королевства с Россией,
восстановление Восточной Галиции, Северной Буковины и Карпатской
Руси в составе России, восстановление Чехословацкого королевства (и
формировались уже его полки), поддержку Франции в деле об Рейнской
области. Государь и Его правительство каким-то внутренним зрением как
бы видели будущее мира и пытались его спасти от надвигавшихся
неисчислимых бед: и в поверженной на 70 лет России, и в ожесточенном
на десятилетия Ливане, и в несчастной также десятилетиями Палестине, и
в задымившемся недавно Кувейте, и на современных охваченных
жестокими распрями Балканах. Да была ли бы вообще вторая мировая
война? Нет, не была бы!
Государь 4 декабря 1916 года, пробыв в столице 10 дней, уехал в
Ставку, чтобы победоносно довершить дела России, поставленные
войною. 12 декабря Он издал приказ по армии, который гласил: "Враг
еще не изгнан из захваченных им областей, достижение Россией
созданных войною задач, обладание Царьградом и проливами, равно как
и создание свободной Польши из всех трех ныне разрозненных ее
областей, еще не обеспечено". Полномочия думы, поставившей цель
сменить Верховную власть и самозвано присвоить ее себе, кончались в
начале 1917 года, и Государь предупредил правительство, что если дума
не прекратит выступления против Него, то будет распущена. Но
ревдемократы всех мастей не унимались и активно вербовали в свои ряды
тех, кто потерял национальное самосознание и верил измышлениям
продажной прессы. Часть делегатов союза городов распространила
резолюцию, в которой утверждалось: "Государственная дума должна с
неослабной энергией и силой довести до конца свою борьбу с постыдным
режимом. В этой борьбе вся Россия с ней" (они преступно выдавали себя
за Россию. - Ф. Ш.)
На исходе 1916 года в устах Милюкова появились слова "единый
фронт" (почти что теперешний "народный фронт"! - Ф. Ш.). Этот
"фронт" - рассадник смуты - захватил и среду, близкую к Государю,
где под ширмой "патриотических" соображений говорили о
желательности переворота. Отповедь ненавистникам исторической
России была слаба и редка. Так, лишь депутат Г. Г. Замысловский
говорил: "Когда во время войны вы занимались революционными
митингами, правительство должно бы вас спросить: глупость это или
измена?" Охранительные силы Верховной власти, ведомой Государем,
были также слабы и разрозненны. В январе 1917 года лишь Курское
дворянство поддержало незыблемость этой власти да монархические
организации высказались за роспуск думы. Большая часть прессы давно
уже была антироссийской и прямо писала, что главной "темной силой"
является сам Государь! Многие одурманенные члены думы еле-еле
держались на пороге государственного преступления. Только вековой
остаток монархической силы удерживал их на том пороге. В недрах
тайных организаций, поставивших целью свержение Царя, развал России
и убийство ее нации, уже был разработан план преступного устранения
Государя. Гучков о нем проговорился: "Провести это было трудно
технически... план заключался в том (я только имен называть не буду),
чтобы захватить по дороге между Царским Селом и Ставкой
Императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно, при
посредстве воинских частей, на которые в Петрограде можно было
рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем объявить
как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят собой
правительство..." Наседали на Государя и послы в деле уступки
"общественному мнению". Английскому послу Дж. Бьюкенену Государь
ответил: "А не так ли обстоит дело, что Моему народу следовало бы
заслужить Мое доверие?" В этом была великая истина: в истории
России на троне действительно был такой Государь, который появляется
только раз в несколько столетий и который останется в веках
недосягаемым по вере и духу в народном сознании.
В думе продолжал выползать на трибуну Кирбис-Керенский,
неистово призывая к открытой борьбе с Верховной властыо: "...у вас есть
гораздо более сильный враг, чем немецкое влияние, - это система" (то
есть историческая Верховная власть! - Ф. Ш.). Но робкое требование
правительства о привлечении к суду Кирбиса осталось в думе без ответа.
Он был явный преступник Отечества, и к нему надо было применить
власть по всем нормам российских законов, ту которую употребляли к
преступникам в столыпинское время.
Государь попытался спасти положение. Он приказал отвести из
столицы часть запасных батальонов гвардейских полков, не имевших
ничего общего с гвардейскими полками юго-западного фронта, и
направить в нее гвардейскую кавалерию. Этот приказ Государя не
выполнили: генерал Хабалов мотивировал его невыполнение тем, что
якобы для нее нет помещений. Прибыл только Гвардейский экипаж!
22 февраля 1917 года Государь выехал в Ставку, а 23-го в
столице начались уличные демонстрации под лозунгами "Хлеба!". Кто-то
распорядился, чтоб вовремя не подвозили хлеб, которого в России было
предостаточно. На ряде столичных заводов кучка социал-демократов
мутила рабочих и звала их на бунт, и демонстрации стали принимать
политический характер, появились красные полотнища с лозунгами:
"Долой самодержавие!", "Долой войну!" И хлебом завалили Петроград,
но бунт расширялся, перерастая в кровавый террор: 23 и 24 февраля были
убиты 28 городовых. Знаменская площадь столицы (теперь Октябрьская)
превратилась в беспрерывный митинг, на котором все время призывали к
бунту какие-то типы. 26 февраля взбунтовалась рота запасного батальона
Павловского полка, а 27 февраля - запасные батальоны Волынского
полка (там орудовал некий унтер-офицер Кирпичников). К ним
присоединились запасники Литовского полка и некоторые рабочие. В
целом это была ничтожная кучка людей, оравшая и галдевшая до
паралича на улицах и площадях Петрограда. Она подвергла осаде думу,
которая и приказала долго жить. Тем не менее от имени бывшей думы
представители "блока" и крайних левых образовали "Временный
комитет", в который вошли председатель М. В. Родзянко и члены -
"избранники народа" - Н. В. Некрасов, И. И. Дмитриев, В. А. Ржевский,
Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Керенский, П. Н. Милюков, А. И. Коновалов, М. А.
Караулов, С. Л. Шидловский, В. В. Шульгин, В. Н. Львов. Этот
самозваный "комитет" разослал во все концы мирно трудившейся России
телеграммы, искажавшие положение дел в граде на Неве. Рабочая группа
