очень хотела, чтобы они вернулись в гостиницу. Но вместо этого Рис
предложил:
- Хочешь, покажу тебе ночную жизнь Рио?
Они побывали в нескольких ночных клубах, и казалось, там все знают
Риса. Куда бы они ни приходили, он оказывался в центре внимания,
очаровывая всех, кто с ним соприкасался. Их то и дело приглашали за
соседние столики или подсаживались к ним. Ни на секунду не удавалось им
остаться наедине. Элизабет усмотрела в этом явную преднамеренность, словно
теперь Рис пытался отгородиться от нее стеной людей. Раньше они были
друзьями, а ныне - чем же они стали теперь? Как бы там ни было, она
чувствовала, что их с Рисом разделяет незримая стена. Чего же он опасался
и почему?
Когда они пришли в очередной, четвертый по счету ночной клуб и их
окружили с полдюжины друзей Риса, Элизабет решила, что по горло сыта
ночной жизнью Риса. Она прервала оживленную беседу между Рисом и
очаровательной испанкой, заявив:
- Никак не могу потанцевать с собственным мужем. Надеюсь, вы мне
простите мою бестактность?
Рис несколько озадаченно взглянул на нее, но тотчас встал со своего
места.
- Боюсь, что совсем забросил свою жену, - беспечно бросил он своим
друзьям.
Взяв Элизабет за руку, повел ее на танцевальную площадку. Она была
напряжена, словно туго натянутая тетива. Взглянув ей в лицо, он спросил:
- Ты злишься на меня?
Он был прав. Но злилась она не на него, а на себя. Она сама
продиктовала ему правила игры, а теперь злилась из-за того, что Рис
неукоснительно их соблюдал. Но не это было главным. Главным было то, что
она не знала, что он сам чувствует по этому поводу. Выполнял ли он ее
условия потому, что был просто честным человеком, или потому, что она была
ему безразлична? Она должна выяснить это во что бы то ни стало.
- Не обижайся на этих людей, - сказал Рис. - Это наши коллеги по
бизнесу, и так или иначе они могут нам пригодиться.
Значит, он догадывался о ее чувствах. Она ощущала на себе его руки, и
его тело рядом со своим. И подумала: "А ведь как хорошо!" В Рисе все было
привлекательным для нее. Они были созданы друг для друга. В этом она была
абсолютно уверена. Но знал ли он, как страстно она желала его? Она была
слишком гордой, чтобы признаться ему в этом. Но что-то же он должен
чувствовать! Она закрыла глаза и крепко прижалась к нему. Время
остановилось, и в этом волшебном безвременье они были одни, и только мягко
звучала музыка. Ей бы хотелось, чтобы она никогда не кончалась. Напряжение
ее спало, и она полностью отдалась во власть его рук и тела, и вскоре
бедрами ощутила его мужскую потребность. Она открыла глаза и снизу вверх
взглянула на него и в его глазах прочла то, чего там раньше никогда не
было: сильное, нетерпеливое и страстное желание, зеркальное отражение ее
собственного желания.
Когда он заговорил, голос его прерывался от внутреннего напряжения.
- Давай вернемся в гостиницу, - сказал он.
Она же вообще не могла извлечь из горла ни звука. Когда он помог ей
набросить на плечи накидку, его пальцы обожгли ей кожу. В лимузине они
далеко отсели друг от друга, боясь даже малейшего прикосновения. Элизабет
чувствовала, что тоже вся горит. Ей казалось, что они никогда не доберутся
до своего номера. Ждать больше не было никаких сил. Не успела за ними
закрыться дверь, как они тотчас оказались в объятиях друг друга, снедаемые
диким, необузданным желанием, как вихрь подхватившим их души и бросившим
их навстречу друг другу. Он поднял ее на руки и отнес в спальню. Они едва
успели сорвать с себя одежду. Мы словно маленькие, нетерпеливые дети,
мелькнуло в голове у Элизабет, и ей было невдомек, почему Рис так долго
боялся к ней подступиться. Но теперь это уже было неважно. Главное, что
они ощущают тела друг друга, и это ощущение дарит им томительную сладость.
Элизабет мягко высвободилась из его объятий и стала целовать его
сухопарое, напряженное тело, обнимая его губами, ощущая во рту его
бархатистую твердость. Руки его перевернули ее на бок, и тотчас его рот
приник к ее бедрам, раздвигая их, освобождая место языку, скользившему в
их упоительную сладость, и, когда оба уже были больше не в состоянии
вынести переполнявшее их блаженство, он лег сверху и мягко вошел в нее,
глубоко-глубоко, медленно вращая бедрами, и она ощутила его ритм, их ритм,
ритм вселенной, и неожиданно все завертелось и закружилось вокруг,
задвигалось все быстрей и быстрей и, вырвавшись на свободу, разразилось
упоительным взрывом, и мир и спокойствие вновь установились на земле.
Они лежали в объятиях друг друга, и Элизабет блаженно-счастливо
подумала: "Миссис Рис Уильямз".
46
- Простите, миссис Уильямз, - раздался по селектору голос Генриетты,
- вас хочет видеть инспектор Хорнунг. Говорит, что это очень срочно.
Элизабет недоумевающе взглянула на Риса. Они только вчера вечером
вернулись в Цюрих из Рио и буквально несколько минут тому назад приехали
на работу. Рис пожал плечами.
- Скажи, пусть впустит его. Посмотрим, что это за срочность такая.
Несколькими минутами позже они уже втроем сидели в ее кабинете.
- По какому поводу вы хотели меня видеть, инспектор? - спросила
Элизабет.
Макс Хорнунг не умел вести светские разговоры. И потому без обиняков
сказал:
- Кто-то пытается вас убить.
Глядя на ее сразу побледневшее лицо, Макс почувствовал угрызения
совести, мысленно обругав себя за свою бестактность и неумение найти
нужный подход в таком деликатном вопросе.
- Что за чепуху вы мелете, инспектор? - взорвался Рис Уильямз.
Макс, глядя прямо в глаза Элизабет, продолжал:
- На вашу жизнь уже покушались дважды. Возможна и третья попытка.
- Я... вы... - заикаясь сказала Элизабет, - вы, наверное, ошибаетесь.
- Нет, мэм. Поломка лифта была преднамеренной.
Она молча глядела на него, и глаза ее выражали какое-то потаенное
чувство, настолько глубокое, что даже Макс был не в состоянии определить
его.
- Равно как и авария в джипом.
Элизабет наконец обрела голос.
- Вы ошибаетесь. То был явно несчастный случай. Джип был в полном
порядке. Сардинская полиция может подтвердить это.
- Нет.
- Я видела джип собственными глазами, - настаивала Элизабет.
- Нет, мэм. Вы только видели, как при вас проверяли какой-то джип. Но
это был не ваш джип.
Рис и Элизабет в полном недоумении уставились на него.
Макс продолжал:
- Ваш джип в том гараже никогда не был. Я нашел его на автосвалке в
Олбии. Болт главного цилиндра тормозной системы был свинчен, и тормозная
жидкость вытекла. Вот отчего вы не смогли затормозить. Левое переднее
крыло было смято в лепешку, и на нем до сих пор отчетливо видны зеленые
потеки живицы от деревьев, на которые вы налетели. Лабораторные анализы
подтвердили то, что я вам сейчас говорю.
Былой кошмар со всех сторон снова обступил ее. Элизабет
почувствовала, как все глубже окунается в него, словно шлюзы памяти,
раскрывшись, разом обрушили на нее потоки ужасных мгновений леденящего
душу воспоминания о том смертельном спуске с горы.
- Не понимаю, - вмешался Рис. - Как же никто?..
Макс обернулся к Рису.
- Джипы все на одно лицо, как близнецы. На это они и рассчитывали.
Когда она врезалась в дерево, вместо того, чтобы упасть в пропасть, им
пришлось сымпровизировать. Главное было не допустить, чтобы кто-либо
увидел джип. Происшествие должно было выглядеть как несчастный случай. Они
предполагали, что джип утонет в море. И несомненно, прикончили бы ее на
горе, когда она врезалась в деревья, но их опередили ребята из бригады
техобслуживания, которые увезли Элизабет в больницу. Тогда они быстренько
отыскали другой джип, немного его помяли и подменили им джип мисс Элизабет
Рофф до того, как на место аварии прибыли полицейские.
- Вы все время говорите "они", - заметил Рис.
- Тот, кто стоял за всем этим, имел сообщников.
- Но кому надо убивать меня? - спросила Элизабет.
- Тому, кто убил вашего отца.
На какую-то долю секунды ее охватило чувство нереальности
происходящего, словно все это происходило не с ней. Словно кошмар вот-вот
рассеется как дым.
- Вашего отца убили, - продолжал Макс. - Ему подсунули провожатого,
который и убил его. Ваш отец поехал не один в Шамони. С ним был еще
кто-то.
Когда Элизабет заговорила, голос ее звучал глухо, как из гроба.
- Кто?
Макс взглянул на Риса и сказал:
- Ваш муж.
Слова, казалось, долетали до нее откуда-то издалека, звуча то громче,
то угасая совсем, и ей показалось, что она сходит с ума.
- Лиз, - сказал Рис, - в день смерти Сэма меня там не было.
- Вы были в Шамони вместе с ним, господин Уильямз, - настойчиво
повторил Макс.
- Это правда, - Рис теперь обращался только к Элизабет. - Но уехал я
до того, как они двинулись в горы.
Элизабет взглянула на него.
- Почему ты мне не говорил об этом?
Он засмеялся, но затем, казалось, приняв какое-то решение, продолжал:
- Я ни с кем не решался говорить об этом. В течение последнего года
кто-то целенаправленно и упорно саботировал "Роффа и сыновей". Делалось
это весьма хитроумно и на поверку выглядело как цепь случайных инцидентов.
Но мне показалось, что за всем этим просматривается определенная система,
и я поделился своими соображениями с Сэмом, и он решил нанять частного
сыщика для проведения независимого расследования.
Элизабет знала, что последует за этими словами, и одновременно с
чувством невероятного облегчения к ней пришло чувство глубокой вины перед
Рисом. Оказывается, ему все было известно о тайном отчете. Ей надо было
сразу ему все рассказать, а не таиться.
Рис повернулся к Максу.
- Сэму был предоставлен отчет о расследовании, который подтвердил мои
подозрения. Он попросил меня приехать в Шамони, чтобы обсудить план
действий. Я поехал. Мы решили, что, пока не найдем виновника, будем все
держать в тайне, - в его голос закралась горечь, - однако кому-то,
очевидно, что-то стало известно об этом. Вероятнее всего, Сэм и погиб,
потому что этот "кто-то" понял, что мы вот-вот доберемся до него. Отчет же
исчез.
- Он попал ко мне, - сказала Элизабет.
Рис вопросительно посмотрел на нее.
- Он был среди личных вещей Сэма, - ответила она на его немой вопрос,
затем сказала, обращаясь к Максу: - В отчете утверждается, что этот
"кто-то" являлся одним из директоров Совета "Роффа и сыновей". Но ведь у
каждого из них большой пакет акций концерна. Никак не пойму, зачем же
ставить палки в собственные колеса?
- Затем, миссис Уильямз, - пояснил Макс, - чтобы спровоцировать
панику, которая заставит банки затребовать обратно свои кредиты. Тем самым
они хотели заставить вашего отца решиться на свободную продажу акций. Тот,
кто стоит за всем этим, пока так и не достиг желаемого результата. И
потому ваша жизнь все еще находится в опасности.
- Тогда необходимо, чтобы полиция охраняла ее днем и ночью, -
потребовал Рис.
Макс захлопал глазами и ровным голосом сказал:
- На вашем месте я не стал бы так беспокоиться, господин Уильямз. С
тех пор как она вышла за вас замуж, полиция не спускает с нее глаз.
47. БЕРЛИН. ПОНЕДЕЛЬНИК, 1 ДЕКАБРЯ - 10.00
Боль была невыносимой, и в течение месяца он стоически переносил ее.
Доктор оставил ему какие-то таблетки, но Вальтер боялся их принимать.
Он должен все время быть начеку, чтобы Анна не попыталась вновь убить его
