руки. Они дрожали, как осенние листья. - На большее я уже не способен,
Карл. У меня не осталось сил. Сообщить полученные сведения нашим товарищам
по кораблю должны вы.
- Сказать им, что мы потерпели неудачу? - хрипло спросил Реймон. -
Сказать им, что несмотря на все, что мы сделали, мы обречены лететь в
пустоту, пока не сойдем с ума и не умрем? Вы не можете требовать этого от
меня, капитан!
- Новости, возможно, не столь плохи, - сказал Нильсон.
Реймон рванулся к нему, промахнулся и повис. В горле у него стоял
ком.
- У нас есть надежда? - удалось ему наконец произнести.
Толстяк вновь заговорил, но уже более обнадеживающим тоном.
- Быть может. У меня нет достоверных данных. Расстояния слишком
велики. Мы не можем выбрать другой галактический клан и нацелиться на
него. Мы будем его видеть со слишком большой погрешностью и через много
миллионов лет времени. Однако я считаю, что мы можем основывать надежду на
законах вероятности.
В конце концов мы где-нибудь встретим нужную нам конфигурацию. Или
большой клан, через наиболее насыщенные галактиками участки которого
сможем проложить курс. Или два-три клана, расположенные сравнительно
близко друг к другу, более-менее по прямой линии, так что мы сможем пройти
через них по очереди. Или клан, скорость и направление движения которого
по отношению к нам будет благоприятной. Понимаете? Если мы найдем что-то
из этого, наше положение будет вполне приемлемым. Мы сможем затормозить в
течение нескольких лет корабельного времени.
- Каковы шансы? - в голосе Реймона прозвучал металл.
На сей раз Нильсон покачал головой.
- Этого я сказать не могу. Возможно, не так плохи. Космос велик и
разнообразен. Если мы будем лететь достаточно долго, я полагаю, что у нас
будет вполне определенная, конечная вероятность встретить то, что нам
нужно.
- Сколько это "достаточно долго"? - Реймон махнул рукой. - Не
трудитесь отвечать. Я сам могу сказать. Порядка миллиардов лет. Может
быть, десятков миллиардов. Это значит, что нам потребуется тау еще ниже.
Тау настолько низкий, что мы сможем воистину облететь вселенную... за
несколько лет или месяцев. А это, в свою очередь, означает, что мы не
можем начать торможение, когда войдем в этот клан, что впереди нас. Нет.
Мы снова будем ускоряться. После того, как пройдем сквозь него - да,
период невесомости до попадания в следующий клан по корабельному времени
будет короче, чем нынешний. Не исключено, что и там мы сочтем необходимым
ускориться, сделать тау еще ниже. Да, я знаю, это еще больше затрудняет
задачу определения места, где мы сможем остановиться. Но любой другой
вариант не дает нам шансов, выражающихся сколько-нибудь разумной
величиной. Правильно?
Я полагаю, что мы будем использовать каждую встреченную возможность
ускориться, пока не увидим конца пути... если мы вообще когда-нибудь
увидим его. Согласны?
Теландер задрожал.
- В состоянии ли кто-то из нас выдержать это? - спросил он.
- Мы должны, - голос Реймона вновь окреп. - Я подумаю над тем, как
сообщить ваши новости тактично. Такой вариант был возможен. Я предупрежу
нескольких мужчин, которым доверяю, они будут наготове... нет, не к
насилию. Готовы стать лидерами, нести уверенность, ободрять. И мы
возьмемся за всеобщую программу тренировок поведения в невесомости. Мы
научим последнего из этих наземных увальней, как вести себя в отсутствии
гравитации. Как спать. Как надеяться, клянусь Богом!
- Не забывайте, мы можем положиться и на некоторых женщин, - сказал
Нильсон.
- Да. Конечно. На Ингрид Линдгрен, например.
- Да, например на нее.
- Угм-м. Боюсь, что вам придется пойти и разбудить ее, Элоф. Нам
нужно собрать нашу гвардию несгибаемых; тех, кто понимает других людей, -
собрать и обсудить все.
18
Просторы пространства-времени нельзя сосчитать привычными человеку
цифрами. Их даже нельзя толком сосчитать при помощи порядков величин.
Чтобы почувствовать этот факт, резюмируйте:
"Леонора Кристина" провела почти год, набирая один процент скорости
света. Корабельное время было примерно таким же, поскольку значение тау
начинает стремительно падать только при скорости, достаточно близкой к
"c". За время этого начального периода она пролетела половину светового
года пространства, приблизительно пять биллионов километров.
Затем уменьшение тау стало происходить все быстрее и быстрее. В
результате возможного теперь более высокого ускорения кораблю
потребовалось меньше двух лет собственного времени, чтобы удалиться от
Земли примерно на десять световых лет. Там его настигла беда.
Было решено направиться в скопление галактик Девы, для чего корабль
должен был достичь такого тау, чтобы преодолеть расстояние за терпимый
промежуток времени корабля. На максимальном ускорении - этот максимум рос
по мере полета - "Леонора Кристина" прочертила дугу по половине Млечного
Пути и пронзила сердце галактики чуть больше чем за год. По времени
космоса на это ушло больше сотни тысячелетий.
В облаках Стрельца корабль заработал такой тау, который позволил ему
вырваться из родной галактики за несколько дней. Затем люди открыли, что
вакуум между семейством звездных групп, в котором они находились, и
семейством Девы, куда они направлялись, недостаточно плотен. У них не было
выхода, кроме как выйти за пределы всего клана.
В межгалактическом пространстве "Леонора Кристина" по-прежнему могла
наращивать скорость. Ей потребовались недели, чтобы преодолеть пару
миллионов световых лет пути до избранной соседней галактики. Пролетев ее
за несколько часов, она набрала столько кинетической энергии, что такое же
расстояние теперь преодолела за дни... а после за неделю или около того
она покинула родное скопление и достигла следующего... сквозь который
пролетела еще стремительнее...
Корабль пересек почти абсолютную пустоту межкланового пространства, а
тем временем инженеры починили поврежденную систему. Хотя система
ускорения была выключена, "Леоноре Кристине" понадобилось только два
месяца ее собственного времени, чтобы оставить позади две или три сотни
миллионов световых лет.
Оказалось, что всей массы целого галактического клана, который был ее
целью, не хватит, чтобы погасить набранную скорость.
Поэтому "Леонора Кристина" и не пыталась это сделать. Вместо этого
она использовала поглощаемую материю, чтобы лететь еще быстрее. Она
пересекла область второго клана - люди не пытались управлять ею, и корабль
просто пронзил насквозь несколько составляющих клан галактик - за два дня.
Корабль вырвался снова в пустоту с противоположной стороны клана.
Промежуток до другого достижимого клана составлял порядка еще одной сотни
миллионов световых лет. "Леонора Кристина" одолела его за неделю.
Когда она прибыла туда, то, разумеется, воспользовалась обнаруженным
веществом, чтобы разогнаться еще ближе к предельной скорости.
- Нет... не надо... берегись!
Маргарита Хименес не успела ухватиться за поручень, который остановил
бы ее полет. Она ударилась о переборку, была отброшена и беспомощно
забарахталась в воздухе.
- Ад и черти! - выругался Борис Федоров по-русски.
Он оценил векторы и ринулся ей наперехват. Это не был сознательный
расчет. Как охотник, который целится в движущуюся цель, Федоров
использовал навыки и многочисленные чувства своего тела - угловые диаметры
и смещения, напряжение и нажим мышц, кинестезию, невидимую, но точно
известную конфигурацию каждого сустава, в нескольких производных во
времени каждого из этих факторов и многих других - свой организм, машину,
созданную с невероятной сложностью и точностью и, когда он двигался в
воздухе, красотой.
У него была возможность лететь. Они находились на палубе номер два,
далеко на корме, рядом с помещениями двигателя. Палуба предназначалась для
хранения груза; но большая часть материалов, которые здесь хранились, ушла
на создание оборудования. Там, где располагался груз, теперь зияла
огромная пещера, где гуляло эхо, освещенная холодным светом, редко
посещаемая. Федоров привел сюда Маргариту, чтобы вдали от посторонних глаз
немного поучить ее навыкам поведения в невесомости. Она очень плохо
усваивала уроки на тренировках, которые Линдгрен проводила для "наземных
ползунов".
Она вращалась в воздухе, волосы поднялись и закрыли лицо; руки, ноги,
груди болтались беспорядочно. Пот выступил на ее нагом теле и собрался в
капельки, которые сверкали, как крошечные существа.
- Расслабься, я тебе говорю, - крикнул Федоров. - Первое, чему ты
должна научиться - это расслабляться.
Пролетая на расстоянии захвата от нее, он обхватил женщину за талию.
Объединенные, они образовали новую систему, которая стала вращаться вокруг
оси, двигаясь к противоположной переборке. Вестибулярные процессы выразили
свое возмущение головокружением и тошнотой. Он знал, как подавить эту
реакцию, а ей перед началом урока велел принять таблетку против
космической болезни.
И все равно ее вырвало.
Федоров не мог ничего поделать, кроме как держать ее, пока они
летели. Первый приступ застал его врасплох. Тогда он перехватил так, чтобы
быть сзади.
Когда они ударились о металл, он ухватился за пустую раму.
Зацепившись за нее локтем, он освободил обе руки, чтобы легче было держать
Маргариту и, как мог, успокаивал ее.
- Тебе лучше? - спросил он.
Она пробормотала, вся дрожа:
- Я хочу вымыться.
- Да, конечно. Сейчас найдем, где. Подожди здесь. Держись крепко и не
отпускай. Я вернусь через пару минут.
Федоров оттолкнулся и полетел.
Ему нужно было закрыть вентиляторы, пока рвота не попала в общую
воздушную систему корабля. Потом он сможет позаботиться о том, чтобы
устранить ее при помощи вакуумного пылесоса. Он сделает это сам. Если
привлечь еще кого-нибудь, тому может не просто показаться отвратительной
эта работа. Он может начать болтать о...
Федоров клацнул зубами. Он закончил меры предосторожности и вернулся
к Хименес.
Она все еще была бледна, но движения свои контролировала.
- Прости меня, прости, пожалуйста, Борис. - Голос ее был хриплым, так
как она обожгла горло желудочной кислотой. - Я не должна была
соглашаться... уйти так далеко... так далеко от туалета.
Он замер и угрюмо спросил:
- Как давно у тебя рвота?
Она отпрянула. Он схватил ее прежде, чем она оказалась без опоры. Его
хватка была грубой.
- Когда у тебя последний раз были месячные? - потребовал ответа он.
- Ты же видел...
- То, что я видел, вполне могло быть обманом. Особенно учитывая, как
я занят на работе. Говори правду!
Он встряхнул ее и случайно вывернул руку. Она вскрикнула, он выпустил
ее, словно обжегся.
- Я не хотел сделать тебе больно, - выдохнул он.
Ее стало относить в сторону. Он ухватил ее как раз вовремя, притянул
обратно и крепко прижал к своей запачканной груди.
- Т-т-три месяца, - запинаясь, выговорила она сквозь всхлипы.
Он дал ей возможность выплакаться, гладя по спутанным волосам. Когда
она затихла, он помог ей добраться до душевой. Они обтерли друг друга
губками начисто. Физиологическая жидкость, которой они пользовались, была
такой едкой, что уничтожила вонь рвоты, но испарялась она так быстро и без
остатка, что Хименес задрожала от пронзительного холода. Федоров швырнул
губки в люк связанного с прачечной конвейера и включил горячий воздух.
Несколько минут они грелись.
