предыдущей вахтой и еще не пришел в себя.
- Ладно. - Реймон расстегнул ремни. - Я попытаюсь. Мне приходилось
водить самые разные машины.
Никто не слышал его слов из-за бушующей вокруг корабля бури, но все
видели, как он прокладывает себе дорогу по трясущейся, дергающейся палубе.
Он сел в дополнительное кресло управления, с другой стороны от Ленкеи, чем
кресло Барриоса, и наклонился близко к уху пилота.
- Помоги мне.
Ленкеи кивнул. Их руки синхронно двигались над пультом.
Они должны были удерживать "Леонору Кристину" на приличном расстоянии
от растущего моноблока, иначе его радиация наверняка убила бы их; в то же
время они должны были оставаться там, где газ был настолько плотен, что их
тау продолжал уменьшаться, превращая эти пылающие гигагоды смерти феникса
в часы. И они должны были поддерживать надежный полет корабля сквозь хаос.
Никакие компьютеры и никакие приборы не могли им помочь. Они могли
полагаться только на инстинкт и тренированные рефлексы.
Постепенно Реймон включался в схему, пока управление не перешло к
нему полностью. Ритмы возрождения были дикими, но они были. Легче на
правый борт... вектор влево и вниз на сорок пять градусов... теперь
ТОЛЧОК!.. здесь слегка притормозить... не дать кораблю выйти из ветра...
обойти подальше это облако огня, если выйдет... Раскатился гром. От озона
воздух стал резким и холодным.
Экран погас. Мгновением позже все флюоропанели корабля одновременно
вспыхнули ультрафиолетовым и инфракрасным светом, и настала тьма. Те, кто
лежал одиноко в своих скафандрах в каютах корабля, услышали, как по
коридорам прошлись невидимые молнии. Люди на командном и пилотском
мостиках, в помещении управления двигателями, экипаж корабля,
почувствовали неимоверную тяжесть - они не могли ни шевельнуться, ни
остановить начатое движение - а затем такую легкость, что задрожали, и
дрожь, казалось, разнесет их тела на части. То было изменение инерции,
изменение всех природных констант, когда
пространство-время-материя-энергия претерпевали последнее содрогание. На
мгновение мужчины, женщины, ребенок, корабль и смерть стали единым целым.
Все кончилось так быстро, что они не могли бы сказать, было ли это на
самом деле. Вернулся свет, вернулся внешний обзор. Шторм свирепствовал еще
сильнее. Но теперь сквозь него появлялись нарождающиеся галактики,
казавшиеся сине-белыми каплями огня, которые рассыпались искрами в полете,
фонтанируя вовне двумя огромными искривленными полотнищами.
Моноблок взорвался. Творение началось.
Реймон переключил управление на полное торможение. "Леонора Кристина"
стала медленно замедлять ход и взяла курс на возрожденный свет.
22
Будро и Нильсон кивнули друг другу и усмехнулись.
- Да, именно так, - сказал астроном.
Реймон беспокойно оглядывал обсерваторию.
- Ну так что? - горячо спросил он. Он ткнул пальцем в экран
видеоскопа. Пространство кишело крошечными танцующими раскаленными
точками. - Я и сам вижу. Галактические группы рядом. Большинство из них
пока не более чем водородные туманности. А атомы водорода все еще имеются
в сравнительно достаточной плотности в промежутках между ними. Так что с
того?
Вычисления на основе данных, - сказал Будро. - Я консультировался тут
с начальниками групп. Мы считаем, что вы должны принять решение.
Реймон напрягся.
- Наш капитан - Ларс Теландер.
- Да, да. Никто не собирается его обходить. Особенно, когда он снова
великолепно управляется с кораблем. Но люди на борту, они другое дело.
Будьте реалистом, Шарль. Вы знаете, кто вы для них.
Реймон скрестил руки.
- Хорошо, тогда продолжайте.
Нильсон начал лекторским тоном.
- Детали несущественны, - сказал он. - Данный результат проистекает
из проблемы, которую вы перед нами поставили: найти, в каком направлении
движется материя, а в каком антиматерия. Как вы помните, мы смогли это
сделать, проследив траектории перемещения плазменных масс сквозь магнитные
поля вселенной в целом, пока ее радиус был невелик. Таким образом офицеры
смогли благополучно доставить наш корабль в область, заполненную материей.
В процессе проведения этих исследований мы собрали и обработали
потрясающее количество данных. И вот что еще мы обнаружили. Космос нов и в
некоторых отношениях неупорядочен. На небольшом - в сравнении с
дистанциями, которые мы преодолели - расстоянии от нас имеются комплексы
материи, галактики и протогалактики со всевозможными скоростями и
направлениями движения.
Мы можем извлечь пользу из этого факта. То есть, мы выберем клан,
семейство, скопление и отдельную галактику, которую сделаем своей целью -
выберем ту, куда прибудем с нулевой релятивистской скоростью в любой
избранный нами момент ее развития. Выбор достаточно широк. Мы не можем
попасть в галактику, которая будет старше пятнадцати миллиардов лет к
моменту нашего прибытия, если только не пожелаем двигаться к ней кружным
путем. Не сможем мы также догнать ни одну из них раньше, чем ей исполнится
примерно миллиард лет. Но во всех остальных отношениях мы выберем то, что
захотим.
И... что бы мы ни избрали, максимальное корабельное время, которое
потребуется, чтобы добраться туда и погасить скорость, составит не больше
нескольких недель!
Реймон был в восторге.
- Понимаете, - объяснил Нильсон, - мы можем выбрать цель, направление
движения и скорость которой будут почти идентичны нашим, когда мы догоним
ее.
- О да, - пробормотал Реймон. - Я понимаю. Я просто не привык, что
удача на нашей стороне.
- Не удача, - возразил Нильсон. - Для пульсирующей вселенной такое
развитие событий неизбежно. По крайней мере, мы можем так рассуждать,
когда уже все позади. Нам всего лишь остается воспользоваться этим.
- А теперь выберите нашу цель, - сказал Будро. - Прямо сейчас. Если
поставить вопрос на голосование, эти идиоты будут спорить часами. А каждый
час означает потерю огромного количества времени по меркам вселенной, что
ограничит наши возможности. Если вы назовете цель, я проложу
соответствующий курс и корабль может немедленно отправляться в путь.
Капитан примет ваши рекомендации. Остальные согласятся с любым fait
accompli, который вы им предложите. Вы это знаете.
Реймон некоторое время мерял комнату шагами. Он потирал лоб, где
пролегли глубокие морщины. Наконец он остановился напротив собеседников.
- Нам нужна не просто галактика, - сказал он. - Нам нужна планета, на
которой мы могли бы жить.
- Понятно, - согласился Нильсон. - Пусть это будет планета -
планетная система - примерно того же возраста, что Земля в момент нашего
отбытия. Скажем, пять миллиардов лет. Похоже, именно столько требуется для
развития такой биосферы, какая нам подойдет. Я полагаю, что мы смогли бы
жить в биосфере типа мезозойской, но вряд ли мы этого захотим.
- Выглядит разумно, - кивнул Реймон. - Как насчет металлов?
- Ах, да. Нам нужна планета столь же богатая тяжелыми элементами,
какой была Земля. Если и беднее, то ненамного, иначе трудно будет создать
технологическую цивилизацию. Но и ненамного богаче, иначе многие районы
почвы будут ядовитыми. Поскольку более тяжелые элементы формируются на
ранней стадии развития звезд, мы должны искать галактику, которая при
встрече будет иметь возраст нашей родной галактики.
- Нет, - сказал Реймон. - Моложе.
- Hein? - моргнул Будро.
- Мы, вероятно, сможем найти планету, подобную Земле, в том числе и в
отношении металлов, в более молодой галактике, - сказал Реймон. - Шаровое
скопление должно иметь много сверхновых на ранних стадиях своего
существования. Это локально обогатит межзвездную среду и даст во втором
поколении звезды класса G, имеющие примерно такой состав, как Солнце.
Когда мы войдем в избранную нами галактику, то устремимся на поиск таких
звезд.
- Мы можем не найти их так скоро, - предупредил Нильсон.
- Тогда изменим требования. Мы можем осесть на планете, менее богатой
железом и ураном, чем была Земля. Это не настолько важно. У нас есть
технология, которая позволит обойтись легкими сплавами и веществами
органического происхождения. В качестве источника энергии мы можем
использовать ядерные реакции. Гораздо важнее, чтобы мы оказались первой
разумной расой в этой части вселенной.
Нильсон и Будро уставились на него.
Реймон улыбнулся такой улыбкой, которой они никогда не видели прежде.
- Я хочу, чтобы у нас был выбор миров, когда наши потомки начнут
межзвездную колонизацию, - сказал он. - И я хочу, чтобы мы стали - ну,
старшими. Не империалистами, это смешно, но людьми, которые были с самого
начала, и знают, что и как, и у которых есть чему поучиться. Неважно,
какой физический облик примут молодые расы. Какая разница? Но давайте
сделаем эту галактику, насколько возможно, галактикой человека - в широком
смысле слова "человек". А, может быть, и всю вселенную.
Я думаю, что мы заслужили это право.
"Леоноре Кристине" потребовалось всего три месяца жизни ее экипажа с
момента сотворения до того момента, когда она нашла дом.
Отчасти это было везение, отчасти - результат предварительного
расчета. Новорожденные атомы рванулись вовне со случайным распределением
векторных скоростей. Таким образом, с течением времени они образовали
водородные облака, которые приобрели явственные отличия. Двигаясь в разные
стороны, расходясь, эти облака сгустились в суб-облака, которые,
подвергаясь медленному воздействию многих сил, разделились на отдельные
семейства, затем на единичные галактики, затем на конкретные солнца.
Но неизбежно на ранних стадиях складывались исключительные ситуации.
Галактики были еще недалеко друг от друга. Они все еще содержали
аномальные группы. Таким образом, они обменивались материей. Большое
звездное скопление могло сформироваться внутри одной галактики, но имея
скорость, большую скорости убегания, могло переместиться в другую (пока
внутри него формировались звезды), и эта галактика захватывала его.
Поэтому разнообразие классов звезд, принадлежащих отдельной галактике, не
ограничивалось теми, которые развились на ее собственной стадии
существования.
Приближаясь к своей цели, "Леонора Кристина" продолжала наблюдение за
хорошо развитым скоплением, со скоростью которого корабль легко мог
уравнять свою. Когда корабль вошел в эту область, стали искать звезду
необходимых характеристик, спектральных и векторно-скоростных. Никто не
удивился, когда выяснилось, что ближайшая из звезд этого типа имеет
планеты. "Леонора Кристина" направилась к ней, тормозя.
Процедура отличалась от первоначальной схемы, в которую входило
пройти мимо на высокой скорости, осуществляя наблюдения на пути сквозь
систему. Ответственность взял на себя Реймон. На этот раз, сказал он,
пойдем на риск. Вероятность была значительна. Измерения, проведенные через
световые годы при помощи приборов и методов, разработанных на корабле,
давали повод предположить, что один из спутников этого желтого солнца
может стать приютом человеку.
Если нет - будет потерян год, необходимый, чтобы приблизиться к
скорости света относительно галактики в целом. Но если действительно
обнаружится планета, похожая на ту, что жила в памяти каждого,
дополнительного торможения не потребуется. Люди выиграют два года.
Риск казался оправданным. Имея двадцать пять способных к
