конденсация, или невозможна вообще. Активные недолговечные голубые гиганты
выгорают и не имеют наследников. Светящиеся члены галактики -
исключительно карлики, и, наконец, не остается никаких звезд, кроме
холодных красных скупых светил класса М. Их хватает почти на сто гигалет.
Насколько я могу судить, галактика, к которой мы направляемся, еще не
достигла такого возраста. Но она к нему приближается. Приближается.
Будро взвесил сказанное.
- Значит, мы не разгонимся в этой галактике так сильно, как прежде, -
сказал он. - Раз межзвездные газ и пыль там заканчиваются.
- Верно, - сказал Фокс-Джеймсон. - Но не волнуйся, я уверен, что все
будет в порядке. Звезды не вбирают все без остатка. Кроме того, у нас есть
межгалактическое пространство, промежутки между скоплениями, между
семействами. Пространство там разреженное, но при нашем теперешнем тау
может быть использовано - в конце концов мы сможем использовать даже газ в
межклановых промежутках.
Он дружески хлопнул навигатора по спине.
- Не забывай, что мы к этому моменту пролетели три сотни
мегапарсеков, - сказал он. - Что означает примерно тысячу миллионов лет
времени. Неудивительно, что мы наблюдаем перемены.
Будро был менее привычен к астрономическому подходу.
- Ты хочешь сказать, - прошептал он, - что вся вселенная постарела
настолько, что мы это заметили?
Впервые со времени своей ранней юности навигатор перекрестился.
Дверь в приемную была заперта. Чи-Юэнь помедлила в нерешительности,
прежде чем нажать на кнопку звонка. Когда Линдгрен впустила ее, она робко
произнесла:
- Мне сказали, что вы здесь одна.
- Пишу. - Первый помощник стояла, слегка сгорбившись, и все равно она
была на голову выше планетолога. - Уединенное место.
- Простите, что я вам помешала.
- Это моя работа, Ай-Линг. Садитесь.
Линдгрен вернулась за стол, который был завален бумагами, исписанными
небрежным почерком. Кабина дрожала и вибрировала от неравномерного
ускорения. "Леонора Кристина" шла сквозь клан невиданного размера.
Одно время надеялись, что этот клан может оказаться тем самым, где
корабль сможет затормозить в какой-нибудь из составляющих его галактик.
Ближайшее рассмотрение показало, что нет. Обратный тау стал слишком велик.
Несколько человек на общем собрании выдвинули идею, что необходимо в
любом случае немного затормозить, чтобы условия остановки по достижении
следующего клана стали не такими суровыми. Невозможно было доказать, какая
из точек зрения в споре верна, учитывая, что такие подробности космографии
до сих пор не известны. Можно было воспользоваться только статистикой, как
и поступили Нильсон и Чидамбарна, чтобы доказать, что ПРАВДОПОДОБИЕ
нахождения места, где они смогут остановиться, КАЖЕТСЯ выше, если
продолжать ускоряться. Офицеры корабля сомневались, принять ли эту теорему
на веру и поддерживали полный вперед. Реймону пришлось припугнуть
нескольких человек, чьи возражения были недалеки от бунта.
Чи-Юэнь примостилась на краешке кресла для посетителей. Она была
маленькой и ладной в красной тунике с высоким воротником, широких белых
брюках, с волосами, зачесанными назад слишком строго и придерживаемыми
костяным гребнем. Линдгрен составляла с ней контраст. Ее рубашка была без
воротника, рукава закатаны до локтей, запачкана в разных местах, волосы
сбились, а под глазами - синяки.
- Что вы пишете, можно поинтересоваться? - спросила Чи-Юэнь.
- Проповедь, - сказала Линдгрен. - Это нелегко. Я не писатель.
- Вы, пишете проповедь?
Левый уголок рта Линдгрен слегка дернулся вверх.
- Точнее сказать, обращение капитана на праздновании Дня летнего
солнцестояния. Он может продолжать вести богослужения. Но в данном случае
он попросил меня вдохновить экипаж от его имени.
- Он не вполне здоров? - негромко спросила Чи-Юэнь.
Линдгрен слегка нервничала.
- Не вполне. Я полагаю, что могу доверять вам. Что вы не разболтаете.
Даже, если все и так подозревают. - Она оперлась локтем о стол.
Ответственность его добивает.
- Как может он винить себя? Какой у него выбор, кроме как позволить
роботам продолжать вести корабль вперед.
- Ему не все равно. - Линдгрен вздохнула. - Еще этот последний
диспут. Поймите, нельзя сказать, что у него полное нервное истощение. Не
совсем. Но он больше не может преодолевать сопротивление людей.
- Разумно ли устраивать проповедь? - поинтересовалась Чи-Юэнь.
- Не знаю, - сказала Линдгрен безжизненным голосом. - Просто не знаю.
Теперь, когда - мы этого не объявляем, но нельзя помешать вычислениям и
разговорам - мы где-то около пяти- или шестимиллиардолетней отметки... -
Она подняла голову, рука ее упала. - Праздновать что-то настолько чисто
земное - абсурд. "Теперь, когда мы должны начинать думать, что Земли
больше нет..."
Она обеими руками обхватила подлокотники кресла. Мгновение она
смотрела своими голубыми глазами невидящим и безумным взглядом. Затем
напряжение спало, и, откинувшись в кресле, Линдгрен сказала ровным тоном:
- Констебль убедил меня продолжать наши ритуалы. Неповиновение.
Воссоединение после ссоры. Возобновление привязанностей, особенно к
ребенку, который скоро родится. Новая Земля: мы еще вырвем ее из рук Бога.
Если Бог еще что-то значит, хотя бы эмоционально. Может, религию вообще
лучше не упоминать. Карл дал мне только общую идею. Предполагается, что я
смогу ее изложить лучше всех. Я. Это должно вам много сказать о нашем
состоянии, правда?
Она моргнула, приходя в себя.
- Извините, - сказала она. - Я не должна была вываливать на вас мои
проблемы.
- Это проблемы общие, первый помощник, - ответила Чи-Юэнь.
- Пожалуйста, зовите меня Ингрид. И благодарю. Если я вам не говорила
раньше, позвольте сказать сейчас: вы - по-своему, тихо и незаметно, - одна
из ключевых людей на корабле. Сад спокойствия... Ладно. - Линдгрен
сомкнула пальцы подушечками, образовав арку. - Что я могу для вас сделать?
Чи-Юэнь отвела взгляд.
- Я по поводу Шарля.
Ногти на пальцах Линдгрен побелели.
- Ему нужна помощь, - сказала Чи-Юэнь.
- У него есть дружинники, - без выражения ответила Линдгрен.
- Кто заставляет его действовать, кроме него самого? Кто заставляет
действовать всех нас? Вас тоже. Вы зависите от него.
- Конечно. - Линдгрен переплела пальцы и распрямила их. - Вам должно
быть понятно - возможно, он никогда этого не говорил вам, так же как мне,
или я ему, но это очевидно - наша ссора стерлась за время совместной
работы. Я желаю ему только добра.
- Тогда можете ли вы сделать для него часть этого добра?
Взгляд Линдгрен стал пронзительным.
- О чем вы?
- Он устал. Устал больше, чем вы можете представить, Ингрид. И он
одинок.
- Он таков по натуре.
- Быть может. Но его натуре не свойственны ни одна из этих ролей,
которые он должен играть: огонь, бич, оружие, двигатель. Я немного изучила
его. В последнее время я наблюдаю за ним - как он спит, те немногие часы,
когда у него есть возможность заснуть. Его защитные силы на исходе. Я
слышала, как он разговаривает во сне - несколько раз, когда это были сны,
а не просто кошмары.
Линдгрен сомкнула ладони.
- Чем мы можем ему помочь?
- Верните ему часть вашей силы. Вы это можете. - Чи-Юэнь подняла
взгляд. - Видите ли, он вас любит.
Линдгрен встала, прошлась взад-вперед по узкому проходу за столом,
ударяя кулаком о ладонь.
- Я приняла обязательства, - сказала она. Слова застряли у нее в
горле.
- Я знаю...
- Не повредить человеку, в котором мы все нуждаемся. И не... быть
свободной в своих связях. Я должна оставаться офицером во всех своих
поступках. Так же поступает и Карл. - Ее голос сорвался: - Он бы
отказался!
Чи-Юэнь тоже поднялась с места.
- Вы могли бы не ночевать у себя сегодня ночью? - спросила она.
- Что? Что? Нет. Говорю вам, это невозможно. О, время у меня есть, но
все равно это невозможно. Вам лучше уйти.
- Пойдемте со мной. - Чи-Юэнь взяла Линдгрен за руку. - Какой скандал
может произойти, если вы навестите нас двоих в нашей каюте?
Линдгрен неуверенно двинулась за ней. Они направились вверх по
вибрирующей лестнице на палубу команды. Чи-Юэнь открыла дверь, пропустила
Линдгрен и закрыла дверь за собой. Они оказались одни среди сувениров и
украшений страны, которая умерла гигагоды назад, и посмотрели друг на
друга. Линдгрен прерывисто дышала. На ее лице румянец постепенно сменялся
бледностью.
- Он скоро вернется, - сказала Чи-Юэнь. - Он ничего не знает. Это мой
дар ему. Хотя бы одна ночь: показать ему, что его любят, как прежде.
Она разделила кровати. Затем опустила разделяющую перегородку. Она
едва сдерживала слезы.
Линдгрен на мгновение прижала ее к себе и поцеловала.
19
- Пожалуйста, - взмолилась Джейн Сэдлер. - Пойдите и помогите ему.
- А вы не можете? - спросил Реймон.
Она покачала головой.
- Я пыталась. Мне кажется, от этого только хуже. В его теперешнем
состоянии. Потому что я женщина. - Она залилась румянцем. - Вы понимаете?
- Ну, я не психолог, - сказал Реймон. - Но все-таки пойду посмотрю,
что можно сделать.
Он покинул беседку, где отдыхал до прихода Джейн. Карликовые деревья,
ниспадающие лианы, мох и цветы возвращали ему спокойствие. Но он заметил,
что немногие теперь приходят сюда. Напоминают ли им растения слишком о
многом?
Разумеется, никаких планов не строили насчет празднования осеннего
равноденствия, который приближался по корабельному календарю - как,
собственно говоря, и всех остальных праздников. Празднование явно удалось.
В спортзале игроки в гандбол в невесомости носились из угла в угол.
Однако члены экипажа играли скорее из упрямства. Большинство пассажиров
редко приходили сюда, кроме как на обязательные занятия. Они не выказывали
большого интереса и к трапезам. Правда, нельзя сказать, чтобы результаты
деятельности Кардуччи в последнее время вдохновляли. Один-два прохожих
молча кивнули Реймону в знак приветствия.
Дальше по коридору была открыта дверь в любительскую мастерскую.
Гудел токарный станок, сиял синим огнем факел резака в руках Като М'Боту и
Иешу бен-Цви. Они явно делали что-то для недавно возобновленного
экологического проекта Федорова-Перейры, и перебрались сюда из-за
недостатка места в мастерских на нижних уровнях.
Хорошо, что проект возобновили, но дело продвигалось слишком
медленно. Нужно в точности быть уверенным, что ты делаешь, прежде чем
переоборудовать системы, от которых зависит жизнь. Пока еще проект
находился в стадии исследований и над ним работали лишь несколько
специалистов.
Программа усовершенствования инструментов, которой руководил Нильсон,
была великолепным средством занять людей работой. Теперь она близилась к
завершению, если только астроном не изобретет еще какие-нибудь
усовершенствования. Большая часть работы была закончена, груз перемещен,
палуба номер два превращена в электронную обсерваторию, ее запутанные
провода подстрижены. Эксперты могли настраивать и уточнять приборы и
погружаться в углубленное изучение внешнего мира. Для большей части
работавших над проектом дел больше не осталось.
Не осталось ничего, кроме как терпеть.
При каждом кризисе люди сплачивались. Но за каждым взлетом надежды
наступал более глубокий спад, каждая новая неприятность била больнее. Не
принесло большой радости и изменение правил о детях. О материнстве
