- Возьмем нашу теперешнюю ситуацию. Ты никогда не угадаешь, как мне
пришлось жонглировать в течение этих нескольких месяцев после нашего
столкновения с туманностью. Я не утверждаю, что это все исключительно моя
заслуга. Многое произошло совершенно естественно, даже неизбежно. Логика
нашей проблемы привела к этому, при некотором управлении с моей стороны.
Конечный результат - изоляция капитана Теландера. Его непогрешимость не
должна входить в столкновение с человеческими путаницами, неразрешимыми по
своей природе, вроде сегодняшней.
- Бедняга, - Чи-Юэнь внимательно посмотрела на Реймона. - А Линдгрен
замещает его в этом?
Реймон кивнул.
- А я - классический старшина. Жесткий, резкий, грубый,
требовательный, властный, неделикатный. Не такой плохой, чтобы писать
петицию для моего устранения. Но достаточно плохой, чтобы раздражать,
чтобы меня не любили, хотя и уважали. Это устраивает людей. Полезнее для
здоровья беситься по поводу меня, чем копаться в собственных неурядицах...
как делаешь ты, любовь моя.
Линдгрен смягчает ситуацию. Как первый помощник, она поддерживает мою
власть. Но время от времени она пересиливает меня. Она использует свое
положение, чтобы истолковать правила по-иному, во имя милосердия. Таким
образом она добавляет великодушия к атрибутам Высшей Власти.
Реймон нахмурился.
- До сих пор система работала, - закончил он. - Теперь она начинает
давать сбои. Нам нужно добавить новый фактор.
Чи-Юэнь смотрела на него, пока он не пошевелился на матрасе. Наконец
она спросила:
- Ты планировал это вместе с Ингрид?
- Что? О нет. Ее роль требует, чтобы она НЕ была фигурой
макиавеллиевского типа, играющей свою роль преднамеренно.
- Ты понимаешь ее так глубоко... из прошлого знакомства?
- Да, - он покраснел. - Что с того? Сейчас мы поддерживаем чисто
официальные отношения. В силу очевидных причин.
- Я думаю, ты ищешь способ продолжать отвергать ее, Шарль.
- М-м-м... черт возьми, оставь меня в покое! Я только пытаюсь помочь
тебе вернуть желание жить.
- Чтобы я, в свою очередь, помогла тебе продолжать твое дело?
- Н-ну, да. Я - не супермен. Слишком много времени прошло с тех пор,
как мне кто-то подставлял плечо, чтобы я мог поплакать.
- Ты говоришь это потому, что это действительно так, или потому, что
это служит твоей цели? - Чи-Юэнь отбросила назад волосы. - Неважно. Не
отвечай. Мы сделаем, что сможем, друг для друга. Потом, если мы выживем...
Мы все выясним, если выживем.
Его темное лицо со шрамом смягчилось.
- К тебе действительно вернулось равновесие, - сказал он. -
Прекрасно.
Она рассмеялась. Ее руки обвились вокруг его шеи.
- Иди сюда, ты...
13
Можно приблизиться к скорости света, но ни одно тело, обладающее
массой покоя, не может ее достигнуть. Все меньше и меньше становились
приросты скорости, благодаря которым "Леонора Кристина" приближалась к
этому недостижимому пределу. Таким образом, могло показаться, что
вселенная, которую наблюдал ее экипаж, не может быть искажена сильнее.
Аберрация в состоянии в крайнем случае сместить звезду на 45 градусов;
эффект Допплера может бесконечно смещать в красную сторону спектра фотоны
за кормой, но только удвоить частоты впереди.
Тем не менее, предела обратному тау не существовало, а именно тау был
мерой изменений в воспринимаемом пространстве и ощущаемом времени.
Соответственно не было предела оптическим изменениям; и космос впереди и
позади мог сокращаться, стремясь к нулевой плотности, где столпятся все
галактики.
Таким образом, когда корабль совершил свой великий рывок вдоль
половины Млечного Пути и развернулся, чтобы нырнуть сквозь его центр, в
перископ корабля было жутко глянуть. Ближайшие звезды стремились назад с
такой скоростью, что было видно воочию, как они пересекают поле зрения -
поскольку к этому времени снаружи проходили годы, пока внутри тикали
минуты. Небо больше не чернело, оно было мерцающим пурпуром и становилось
ярче по мере того, как внутри проходили месяцы: поскольку взаимодействие
силовых полей и межзвездной среды - в данном случае, межзвездного
магнетизма - высвобождало кванты. Более далекие звезды срослись в два
шара, пылающий голубой впереди, глубокий багровый за кормой. Но постепенно
эти шары стягивались в точки и тускнели, потому что почти все их излучение
сместилось за пределы видимого спектра, к гамма-излучению и радиоволнам.
Видеоскоп был отремонтирован, но он уже не способен был
компенсировать картину. Система просто не могла различить отдельные звезды
дальше, чем на расстоянии нескольких парсеков. Техники разобрали
инструмент и восстановили его с повышенными возможностями, чтобы не
пришлось лететь совсем незрячими.
Этот проект и несколько других перестроек, возможно, были полезнее
для тех, кто их осуществлял, чем сами по себе. Те, кто работал, не
замыкались в своих скорлупках, как делали слишком многие их товарищи по
кораблю.
Борис Федоров нашел Луиса Перейру на палубе гидропоники. Доставали
урожай из бака с водорослями. Управляющий биосистем работал вместе со
своими людьми, раздетый как и они, с него стекали вода и зеленая липкая
грязь. Они заполняли металлические горшки, которые стояли на тележке.
- Фью! - сказал инженер.
Под усами Перейры сверкнули зубы.
- Не выступай против моего урожая так громко, - ответил он. - В свое
время будешь его есть.
- Я а-то удивлялся, как имитация лимбургского сыра получилась такой
натуральной, - сказал Федоров. - Можно поговорить с тобой?
- А позже нельзя? Мы не можем остановиться, пока не закончим. Если
что, то вам придется надолго затянуть пояса.
- У меня тоже неотложное дело, - сказал Федоров, посуровев. - Лучше
пусть мы будем голодными, чем разобьемся.
- Тогда продолжайте без меня, - сказал Перейра своей бригаде. Он
выпрыгнул из бака и направился в душ, где наскоро сполоснулся. Не
позаботившись вытереться или одеться - на этом, самом теплом уровне
корабля, - он повел Федорова к себе в кабинет.
- Между нами говоря, - признался он, - я несказанно рад предлогу
избавиться от этого грязного занятия.
- Ты гораздо меньше обрадуешься, когда услышишь, в чем дело. Придется
серьезно поработать.
- Тем лучше. Я ломал голову над тем, как удержать мою команду, чтобы
она не развалилась. То, чем мы сейчас заняты - не та работа, которая
вызывает восторг. Ребята поворчат, но будут счастливы заняться хоть
чем-то, кроме повседневной рутины.
Они прошли через секцию зеленых растений. По обе стороны прохода
листья наполняли воздух запахами, шелестели, когда их задевали. Фрукты
висели среди листвы, как фонарики. Становилось понятно, почему у
работающих здесь оставалось хоть какое-то подобие спокойствия.
- Меня поднял по тревоге Фокс-Джеймсон, - пояснил Федоров. - Мы
достаточно приблизились к центральной галактической туманности, чтобы
можно было использовать новые инструменты, разработанные с целью получения
точных значений плотности материи.
- Хм? Я думал, что наблюдениями занимается Нильсон.
- Предполагалось, что он. - Федоров нахмурился. - Но у него слегка
поехала крыша. В последнее время от него ничего невозможно добиться.
Остальным членам его группы, даже людям из мастерской, которые делают для
них оборудование, как Ленкеи... им приходится выполнять его работу,
насколько это в их силах.
- Это плохо, - сказал Перейра. Его хорошее настроение улетучилось. -
Мы полагались на Нильсона в разработке инструментов для межгалактической
навигации при ультранизком тау, так ведь?
Федоров кивнул.
- Лучше бы ему побороть хандру. Но не в этом сегодня проблема. Когда
мы войдем в эти облака, то столкнемся с самой плотной полосой, из всех,
что до сих пор встречались - в силу релятивистских эффектов. Я уверен, что
мы вполне можем пройти сквозь нее. Но все же я хотел бы укрепить некоторые
части корпуса, чтобы обезопасить нас наверняка. - Он рассмеялся коротким
лающим смехом, - "Наверняка" - в таком полете! Как бы то ни было, моя
техническая бригада будет работать в этой части корабля. Вам придется
убрать у них с дороги установки. Все это я хотел обсудить с тобой.
- Угу. Ага. Вот мы и пришли.
Перейра взмахом руки направил Федорова в маленькое уютное помещение с
письменным столом и полкой для бумаг.
- Сейчас покажу схему нашего размещения.
Они обсуждали деловые вопросы в течение получаса. (За стенками
корабля прошли столетия). Добродушие Федорова, исчезло без следа. Он
говорил кратко, почти грубо.
Убрав чертежи и заметки, Перейра негромко спросил:
- Ты не очень хорошо спишь по ночам?
- Я занят, - буркнул инженер.
- Дружище, на работе ты преуспеваешь. Синяки под глазами у тебя не от
работы. Это Маргарита, так ведь?
Федоров дернулся на стуле.
- Что - Маргарита?
Он и Хименес уже несколько месяцев жили вместе.
- В нашей деревне невозможно не заметить, что у нее горе.
Федоров уставился в дверной проем, на зелень.
- Я бы хотел уйти от нее - если бы только не чувствовал себя
предателем.
- М-м-м... Если помнишь, мы с ней часто были вместе, прежде чем она
выбрала тебя в постоянные партнеры. Может быть, я лучше понимаю ее. Тебя
нельзя назвать бесчувственным, Борис, но ты редко бываешь настроен в
унисон с женским умом. Я желаю вам двоим добра. Могу ли я помочь?
- Дело в том, что она отказывается принимать процедуры против
старения. Ни Урхо Латвала, ни я не можем переубедить ее. Наверное я
действовал слишком активно и напугал ее Она со мной почти не
разговаривает. - Тон Федорова стал резким. Он продолжал рассматривать
листья снаружи. - Я никогда не любил серьезно... ее. Как и она меня. Но мы
привязались друг к другу. Я хочу сделать для нее все, что смогу. Но что?
- Она молода, - сказал Перейра. - Если наши условия сделали ее, как
бы выразиться, переутомленной, она может нервничать при любом упоминании о
старении и смерти.
Федоров повернулся к нему.
- Она все прекрасно знает! Ей известно, что процедуры должны
проводиться периодически в течение всей взрослой жизни - иначе климакс
наступит у нее на пятьдесят лет раньше. Она говорит, что этого и желает!
- Почему?
- Она хочет умереть раньше, чем сломаются химическая и экологическая
системы. Ты предсказал для этого пять декад, верно?
- Да. Медленный и скверный способ смерти. Если мы до тех пор не
найдем планету...
- Она христианка и придерживается предрассудков в отношении
самоубийства. - Федоров вздрогнул. - Мне самому не по душе такая
перспектива. Кому она нравится? Маргарита не верит, что этого удастся
избежать.
- Я думаю, - сказал Перейра, - что настоящий ужас для нее -
перспектива умереть бездетной. Она раньше любила придумывать имена для
членов большой семьи, которую хотела иметь.
- Ты хочешь сказать... Погоди. Дай мне подумать. Нильсон, черт его
побери, был прав, когда говорил, что мы вряд ли когда-нибудь найдем новый
дом. Приходится согласиться, что жизнь в таких обстоятельствах кажется
довольно бессмысленной.
- А для нее особенно. Оказавшись лицом к лицу с этой пустотой, она
отступает - очевидно бессознательно - к дозволенной форме самоубийства.
- Что же нам делать, Луис? - с болью спросил Федоров.
- Если бы капитан объявил процедуры обязательными... Он может это
обосновать. Предположим, что мы, несмотря ни на что, достигнем планеты.
