неожиданно вспыхнули. Одновременно загорелась подушка в его руках, и Блейн
отшвырнул ее.
- Помогите! - закричал он. - Помогите!
Полтергейст загонял его в угол комнаты. С грохотом поползла вперед
кровать, блокируя путь к отступлению.
Медленно поднялся в воздух стул и замер, примеряясь к удару в голову
Блейна.
И постоянно слышался тонкий, прерывистый смех, почему-то очень
знакомый Блейну.
Кровать ползла на Блейна, он звал на помощь, от его мощного рева
задрожали стекла в окне. Но ответом был лишь тонкий смешок полтергейста.
Неужели все люди в отеле оглохли? Почему никто не отвечает?
Потом он понял, что, до самой сути вещей, никто даже и не подумает
прийти на помощь. Насилие стало в этом мире повседневным явлением, и
смерть человека была его собственным делом. Полицию вызывать не будут.
Уборщик наведет утром порядок в номере, и его сдадут кому-нибудь другому.
Добраться до двери он не мог. К тому же, она все равно не
открывалась. Единственное, на что он мог рассчитывать, это перепрыгнуть
через кровать и выскочить в окно. Если он прыгнет правильно, то попадет
как раз на огражденную площадку пожарной лестницы снаружи. Если он прыгнет
слишком сильно, то перелетит через поручни ограждения, а до земли
останется еще три этажа.
Стул двинул его в плечо, кровать грохоча надвигалась, намереваясь
прижать Блейна к стене. Блейн быстро прикинул расстояние и угол толчка,
подобрался и прыгнул в окно.
Прыжок был рассчитан верно, но он не учел новейших достижений науки.
Оконное стекло выгнулось наружу, как лист резины, и тут же приняло
первоначальную форму. Его отбросило на стену и, оглушенный, он рухнул на
пол. Подняв голову, он увидел, как тяжелый комод, вихляя, ползет к нему,
начиная уже крениться.
В тот момент, когда с силой безумца полтергейст толкнул комод на
Блейна, дверь, о которой он позабыл, неожиданно распахнулась. В комнату
вошел Смит - черты лица зомби были, как всегда, неподвижны - и плечом
удержал падающий комод.
Блейн не стал задавать вопросов. Он поднялся на ноги и уцепился за
край начавшей закрываться двери. С помощью Смита ему удалось снова
распахнуть ее, и оба они выскочили в коридор. Из комнаты послышался вопль,
полный бессильного гнева.
Смит быстро зашагал к лестнице, сжимая рукой кисть Блейна. Они
спустились в холл отеля и вышли на улицу. Лицо зомби было мертвенно-белым,
не считая багрового кровоподтека от удара Блейна. Кровоподтек распух почти
на половину лица, отчего оно напоминало гротескную пеструю маску Арлекина.
- Куда мы идем? - спросил Блейн.
- В безопасное место.
Они достигли старинного входа в метро, которым давно не пользовались,
и начали спускаться. Спустившись на один пролет, они оказались у небольшой
железной двери в потрескавшейся бетонной стене. Смит открыл дверку и
поманил Блейна за собой.
Блейн заколебался, и неожиданно уловил отзвук тонкого прерывистого
смеха. Полтергейст преследовал его, подобно тому, как Эвмениды некогда
преследовали своих жертв на улицах древних Афин. Он может оставаться в
солнечном верхнем мире, но его будет мучить безумный призрак. И он может
сойти вниз вместе со Смитом, ступить сквозь железную дверь в темноту за
нею, где в подземном мире его ждет совсем неопределенная судьба.
{Эвмениды (они же Эринии) - в древнегреческой мифологии богини
мщения. Преследуя преступника, лишают его рассудка.}
Истерический смех стал громче. Блейн больше не колебался. Он
перешагнул вслед за Смитом порог железной двери и закрыл ее за собой.
Полтергейст, пока что, решил их не преследовать. Они шли по туннелю,
его освещали редкие голые лампы накаливания. Мимо тянулись старые трубы
водопровода. Они миновали накренившийся древний состав поезда метро,
повсюду валялись заржавевшие кабели, по-змеиному свернувшиеся кольцами.
Воздух был влажный, и из-за тонкого слоя слизи под ногами идти приходилось
осторожно.
- Куда мы идем? - спросил Блейн.
- Туда, где я смогу тебя защитить, - сказал Смит.
- Ты сможешь?
- У призраков тоже есть уязвимые стороны. Но для экзорсизма
необходимо установить истинную природу привидения.
{Экзорсизм - процедура изгнания дьявола.}
- Значит, ты знаешь, кто меня преследует?
- Думаю, что да. Рассуждая логически, это может быть только один
человек.
- Кто? Смит покачал головой.
- Лучше я пока не буду его называть. Не стоит привлекать его
внимание, если его здесь пока нет.
Они спустились по крошащимся сланцевым ступеням в обширное помещение
и обогнули маленький пруд с черной водой, поверхность которой казалась
твердой, как полированный агат. На другом берегу пруда имелся вход в новый
коридор. Закрывая его, в проходе стоял человек.
Это был высокий крепкий негр, одетый в тряпье, вооруженный куском
железной трубы. Взглянув на него повнимательнее, Блейн понял, что это
зомби.
- Это мой друг, - сказал Смит. - Можно мне его провести?
- Ты уверен, что он не инспектор?
- Абсолютно уверен.
- Подожди здесь, - сказал негр. Он исчез в проходе.
- Где мы? - спросил Блейн.
- Под Нью-Йорком, в заброшенных туннелях метро, неиспользуемых
каналах канализации, а некоторые проходы мы вырыли сами.
- Но зачем мы сюда пришли? - спросил Блейн.
- А куда же еще нам было идти? - с удивлением спросил в свою очередь
зомби. - Это мой дом. Разве ты не знал? Мы - в нью-йоркской колонии зомби.
Блейну показалось, что он мало что выиграл таким образом, но подумать
времени у него не было. Вернулся негр. Вместе с ним пришел очень старый
человек, опиравшийся на палку. Лицо его испещрила паутина из тысячи морщин
и морщинок. Глаза едва виднелись из-под свисающих складок плоти, и даже
губы были изрезаны морщинами.
- Это тот человек, о котором ты мне рассказывал? - спросил он.
- Да, сэр, - сказал Смит. - Это он.
Блейн, позволь мне представить тебя мистеру Кину, главе нашей
колонии. Можно мне провести его, сэр?
- Да, можно, - сказал старик. - И я пойду с вами, пока.
Они двинулись по проходу. Мистер Кин тяжело опирался на руку негра.
- Как правило, - рассказывал мистер Кин, - в колонию разрешают
входить только зомби. Остальных не пускают. Но уже несколько лет мне не
приходилось говорить с обычным человеком, и я подумал, что могу узнать,
что-нибудь ценное. Поэтому, по настойчивой просьбе Смита, я сделал для вас
исключение из правил.
- Очень вам благодарен, - сказал Блейн, надеясь, что у него и в самом
деле есть на то причины.
- Поймите меня сразу правильно. Я вовсе не прочь помочь вам. Но в
первую очередь - и что важнее всего остального - я отвечаю за безопасность
колонии, то есть одиннадцати сотен зомби, живущих под Нью-Йорком. Ради их
блага обыкновенные люди не должны сюда попадать. Обособленность - это наша
единственная надежда в невежественном мире. - Мистер Кин сделал паузу -
Возможно, вы нам поможете, мистер Блейн.
- Каким образом?
- Тем, что будете слушать и вникать, а потом расскажете все, что
узнаете, там, наверху. Просвещение - наша единственная надежда. Скажите,
что вам известно о проблеме зомби?
- Очень мало.
- Я вам расскажу. Зомбизм, мистер Блейн, это болезнь, которая с
древних времен была окружена ореолом предрассудков, подобно другим
болезням, таким как эпилепсия, проказа, пляска святого Витта. Люди были
склонны во всем видеть духов. Шизофрения, как вам известно, одно время
приписывалась злым духам, дьяволам, а страдающие гидроцефалией, водянкой
головного мозга, считались блаженными. Аналогичные фантазии сопровождали и
зомбизм.
Некоторое время они шли молча. Потом мистер Кин продолжил:
- Суеверия относительно зомби имеют в основном гаитянское
происхождение, болезнь же эта распространена по всему свету, хотя и очень
редка. Но суеверия и факт болезни безнадежно перепутались в сознании
публики. Зомби, как суеверие, является частью гаитянского культа Бодуна:
это человек, душу которого похитили силой магии. Тело зомби волшебник
может использовать по своему усмотрению, может даже зарезать и продать как
мясо на рынке. Если зомби попробует соль или увидит море, то он, как
полагают, вспомнит, что он мертвый, и вернется в свою могилу. Все это
совершенно не имеет реальной почвы.
- Суеверие появляется на почве болезни. Одно время она была очень
редкой. Но в наши дни, с увеличением ментальной пересадки и
перевоплощающих процедур, зомбизм стал более частым явлением. Болезнь эта
возникает, когда сознание человека занимает тело, слишком долго
остававшееся без хозяина. Тогда тело и сознание не становятся единым
комплексом, как у вас, например, мистер Блейн, нет. Они существуют как
квази-независимые образования, сотрудничающие сложным и путаным образом.
Возьмите типичный случай с вашим другом Смитом. Он может контролировать
основные движения тела, но тончайшая координация ему не по силам. Голос
его лишен тонкой модуляции, и его слух не воспринимает мельчайших различий
в тоне. Лицо его неподвижно, потому что отсутствует или почти отсутствует
контроль за мышцами мимики. Он носит свое тело, но по-настоящему частью
его не является.
- И нельзя чем-то ему помочь? - спросил Блейн.
- В настоящее время... ничем.
- Мне очень жаль, - сказал Блейн, ощущая неловкость.
- Это не призыв к вашим чувствам, - объяснил Кин. - Это условия
элементарного понятия о природе процесса. Я просто хочу, чтобы вы и все
остальные знали, зомбизм - это не воплощение всех грехов, это болезнь, как
свинка или рак, и ничего больше.
Мистер Кин прислонился к стенке прохода, переводя дыхание.
- Конечно, внешность у зомби неприятная. Он волочит ноги, его раны
никогда не заживают, тело его быстро разрушается и умирает. Речь его
похожа на бормотание идиота, он раскачивается, как пьяный, пялит глаза,
как извращенец. Но разве это повод для того, чтобы делать его скопищем
всех возможных грехов и преступлений на Земле, прокаженным отверженцем
XXII века? Говорят, что якобы зомби нападают на людей. Но ведь тела зомби
чрезвычайно уязвимы, и средний зомби не устоит против ребенка. Они
говорят, что эта болезнь заразная, а ведь это, совершенно понятно, не так.
Они утверждают, что все зомби - половые извращенцы, а на самом деле зомби
вообще не испытывают полового влечения. Но люди не желают слушать, и зомби
продолжают оставаться отщепенцами, годными только для петли линчевателя
или сожжения на костре.
- А что же власти? - спросил Блейн. Мистер Кии горько усмехнулся.
- Они запирают нас, как безумцев, в соответствующих заведениях. Они,
видите ли, желают уберечь нас. Но ведь зомби - умственно нормальные люди,
и власти это знают! Вот мы, с их молчаливого согласия, и занимаем пока что
эти заброшенные туннели и канализационные линии.
- Нельзя ли было найти место получше? - спросил Блейн.
- Често говоря, подземелье нас устраивает. Солнце вредно действует на
нерегенерирующуюся кожу.
Они снова двинулись в путь.
- Чем я могу помочь? - спросил Блейн.
- Вы могли бы рассказать кому-нибудь о том, что узнали здесь.
Написать об этом, возможно. От одного брошенного в пруд камня идут многие
круги...
- Я сделаю, что смогу.
- Благодарю, - торжественно сказал мистер Кин. - Просвещение
-единственная наша надежда. Просвещение и будущее. В будущем люди
наверняка должны стать просвещеннее.
Будущее? Блейну вдруг стало не по себе. Потому что это и было
будущее, в которое он перенесся из оптимистического, погруженного в мечты
