Руа, конечно, остроумный, но поэту Руа лучше бы побольше сидетьп.
Маркиз де Виллет назвал банкротство г-на де Гомоне осветлей-
шим банкротствомп.
Когда театр Французской комедии перенесли на площадь Карусели,
Люксанбур, глашатай, выкрикивавший экипажи при разъезде из театра,
заявил: оПлохо здесь будет Комедии: никакого эха нетп.
У человека, всегда твердившего, что он глубоко уважает женщин,
спросили, много ли у него было любовниц. оМеньше, чем если бы я их
презиралп.
Одному умному человеку дали понять, что он плохо знает придвор-
ную жизнь. оМожно быть отличным географом, не выходя из своей
комнаты. Д'Анвиль никогда никуда не выезжалп,-ответил он.
Споря с кем-то о распространенном предрассудке, будто иные нака-
зания позорят не только преступника, но и его близких, М * сказал:
оДовольно и того, что почести и награды получают люди недостойные.
Зачем нужно еще, чтобы кара обрушивалась на людей неповинных?п.
Милорд Тайроли утверждал, что если отнять у испанца его досто-
инства, то получится португалец. Тайроли говорил это, будучи послом
в Португалии.
Г-н де Л * пытаясь отговорить недавно овдовевшую г-жу де Б *
от нового брака, урезонивал ее: оПонимаете ли вы, какое это счастье-
носить имя человека, который уже не в состоянии наделать глупостей?п.
Виконт де С* подошел однажды к г-ну де Вену с такими словами:
оПравда ли, сударь, что в одном доме, где общество благосклонно при-
знало за мной некоторый ум, вы соизволили отказать мне в этом каче-
стае?п.-оВсе это сплошная выдумка, сударь: я никогда не бывал
н домах, где за вами признавали бы ум, и никогда не говорил, что у вас
его нетп.
В разговоре со мной М * заметил, что люди, которые в своих писа-
ниях длинно и подробно оправдываются в чем-либо перед публикой, на-
поминают собак, с лаем бегущих вслед за почтовой каретой.
В каждую пору своей жизни человек всегда вступает новичком.
М * сказал молодому человеку, который не замечал, что его любит
женщина: оВы еще так юны, что, видно, разбираете только крупный
шрифтп.
оПочему это люди говорят: юНужно учиться умирать"? - спраши-
вала двенадцатилетняя мадмуазель де*.-Я вижу, что у всех это полу-
чается с первого разап.
М *, человеку уже немолодому, сказали: оВы неспособны больше
любитьп.-оСпособен, но не осмеливаюсь,-возразил он. - Даже те-
перь при виде хорошенькой женщины я подчас твержу себе: юКак бы я
любил ее, если бы еще мог вызывать любовьГп.
Когда вышел памфлет Мирабо о биржевой спекуляции, в котором
автор самым суровым образом обошелся с г-ном де Каленном, вдруг по-
шли слухи, основанные на одном выпаде против г-на Неккера, будто
именно г-н Калонн и оплатил книгу, а все дурное, что там написано
о нем,-просто маскировка, дабы скрыть сговор. Наслушавшись подобных
разговоров, г-н де Л * заметил, что все это напоминает ему случай с реген-
том, который сказал аббату Дюбуз на одном балу: оБудь со мной пофа-
мильярнее, тогда никто не узнает, что это яп. Аббат на балу несколько раз
пнул его ногой в зад, и, так как последний пинок был слишком уж уве-
систым, регент, потирая ушибленное место, запротестовал: оАббат, ты
маскируешь меня чересчур усердно!п.
оТерпеть не могу женщин непогрешимых, чуждых людским слабо
стям, - говорил М*.-Мне все время мерещится, что у них на лбу
как на вратах дантова ада, начертан девиз проклятых душ:
Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate.*
оЯ всеми силами стараюсь уважать людей, и все же не слишком ува
жаю, - сказал как-то М*.-Не понимаю, как это получаетсяп.
Мой знакомый, человек с очень скудным достатком, взялся помогать
бедняку, который тщетно взывал к благотворительности сперва вель-
можи, а потом откупщика. Я рассказал ему об этом, присовокупив под-
робности, которые лишь отягощали вину сильных мира сего. Он спо-
койно ответил мне: оКак по-вашему, что сталось бы с миром, если бы
бедняки не старались все время творить добро, которого не желают де-
лать богачи, и не исправляли зло, которое те чинят?п.
Все советовали одному молодому человеку забрать у сорокалетней
дамы, в которую он прежде был влюблен, свои письма. оДа она их, на-
верно, уже уничтожила!п. - оНу нет!-возразил кто-то. - Едва жен-
щине минет тридцать, как она начинает свято хранить каждое любовное
письмоп.
М * говорил по поводу того, как полезно уединение и какую мощь
придает оно человеческому разуму: оГоре поэту, который ежедневно за-
вивает волосы) Чтобы писать хорошие вирши, он должен носить ночной
колпак и иметь возможность хвататься за головуп.
Людям маленьким и тщеславным великие мира сего никогда не дарят
свое общество безвозмездно.
История Пор-Рояля, написанная Расином, - поистине примеча-
тельное произведение. Весьма занятно читать, как автор оФедрып рас-
' оВходящие, оставьте упованьяп (итал.). Пер. М. Лозинского.
суждает о великом предназначении, уготованном господом матери
Агнессе.
Как-то д'Арно, зайдя к графу Фризену, застал того за туалетом;
его прекрасные волосы были распущены по плечам. оСударь, у вас во-
лосы истинного гения!п,-воскликнул д'Арно. оВы находите? Хотите,
я отрежу их и закажу вам из них парик?п,-ответил граф.
От тех, кто занимается сейчас во Франции внешней политикой, в прр-
вую очередь требуют досконального знания всего, что относится к Ин-
дии. Изучению этого предмета Бриссо де Варвиль посвятил много лет
своей жизни, и я сам слышал, как он рассказывал, что отвлечь его от
этого занятия и чинить ему всяческие препятствия старался не кто иной,
как г-н де Верженн.
Ж.-Ж. Руссо, выигравшему несколько партий в шахматы у принца
Конти, попеняли на то, что он проявил неучтивость: следовало дать
принцу выиграть хотя бы две-три партии. оНо ведь я дал ему фору
в ладью!п,-возразил Руссо.
М * говорил мне, что как ни старается г-жа де К * стать богомолкой,
у нее все равно ничего не выйдет: для спасения души мало одной глупо-
сти, то есть искренней веры, тут еще нужен такой запас повседневного
тупоумия, какого ей никогда не приобрести. оА именно это тупоумие и
зовется благодатьюп,-добавил он.
Когда г-н де Ришелье на светском приеме стал увиваться за г-жой
де Брион, дамой очень красивой, но, по общему признанию, глуповатой,
не обращая должного внимания на г-жу де Тальмон, последняя ска-
зала ему: оСударь, зрение у вас безусловно отличное, но вот на ухо вы,
кажется, немного тугип.
Аббат Делавиль хотел устроить политическую карьеру г-на де*,
человека скромного и порядочного, но неуверенного в своих силах и по-
тому отклонявшего все его предложения. оЭх, сударь, да вы загляните
в юКоролевский альманах"!п,-сказал ему, наконец, аббат.
В одном итальянском фарсе Арлекин говорит, касаясь недостатков
обоих полов, что люди достигли бы совершенства, если бы не были муж-
чинами и женщинами.
Сикст V, будучи уже папой, вызвал к себе в Рим из Милана не-
коего доминиканца, начал распекать его за то, что он нерачительно рас-
поряжается средствами своего монастыря, и напомнил ему, что лет пят-
надцать назад он дал деньги в долг одному францисканцу. оДа, был та-
кой грех,-сознался провинившийся.-Францисканец оказался дрян-
ным человеком, он меня надулп.-оТот францисканец-это я, - сказал
тогда папа.-Берите ваши деньги, но впредь будьте осмотрительней и
никогда не давайте взаймы братии этого орденап.
Лукавство и осторожность-вот, видимо, те качества, которые осо-
бенно ходки и выгодны в обществе. Они порой подсказывают людям
словечки, которые стоят любых острот. В одной гостиной неумеренно
расхваливали деятельность г-на Неккера; некто, явно его недолюбливав-
ший, спросил: оА не помните ли вы, сколько времени он занимал пост
министра после смерти г-на де Позе?п. Тут собеседники вспомнили,
что г-н Неккер - креатура последнего, и всеобщее восхищение сразу
поостыло.
Прусский король, заметив, что лицо одного из солдат изуродовано
шрамами, спросил его: оВ каком это кабаке тебя так изукрасили?п. -
оДа в том же самом, где и вы получили свою порцию, - в Калинеп,
ответил солдат. Хотя под Колином король потерпел поражение, ответ
солдата привел его в восторг.
Христина, королева шведская, пригласила к своему двору знамени-
того Поде, написавшего очень серьезный труд о греческих танцах, и
немецкого ученого Майбомиуса, который перевел и выпустил в свет
сочинения семи греческих авторов о музыке. Бурдело, придворный ме-
дик Христины, помесь фаворита с шутом, надоумил королеву предложить
упомянутым ученым: одному-спеть старинную греческую песню, дру-
гому-изобразить греческий танец. Ей удалось их уговорить, почтенные
мужи разыграли этот фарс и сделались всеобщим посмешищем. Поде
отнесся к шутке весьма хладнокровно, но ученый, с окончанием
на оусп, выйдя из себя, поставил Бурдсло не один фонарь под глазами,
а затем покинул шведский двор и даже вообще уехал из Швеции.
Канцлер д'Агессо предоставлял привилегию на какой-нибудь но-
сый роман или даже просто соглашался закрыть глаза на его печатание,
лишь поставив целый ряд обязательных условий. Так, он разрешил аб-
бату Прево выпустить первый том оКливлендап только при условии,
что в последнем томе Кливленд обратится в католичество.
М* говорил о принцессе де*: оОна из того сорта женщин, которых
нельзя бросить. Значит, остается одно: изменять ейп.
Кардинал де Ларош-Эмон, смертельно больной, исповедался какому-то
священнику. Его потом спросили, что это за человек. оЯ просто в восторге
от него,-ответил кардинал. - Он рассуждает о преисподней как сущий
ангелп.
Однажды Ла Кальпренеда спросили, что это за красивая ткань, иэ
которой сшит его костюм. оЭто юСильвандрп, - ответил он. Так назы-
вается один из его романов, имевший большой успех.
Аббат Верто очень часто переходил из одного монашеского ордена
в другой. Остряки называли эти его переходы ореволюциями аббата
Вертоп.
М* сказал как-то: оМне ни к чему быть христианином, но вот верить
в бога было бы неплохоп.
Непонятно, почему Вольтер не изобразил в своей оДевственницеп
шута: ведь в те времена у королей всегда были шуты, а такой персонаж
мог бы обогатить картину нравов эпохи несколькими яркими штрихамип
Когда г-на де*, человека необычайно вспыльчивого, упрекнули за ка-
оой-то промах, он пришел в ярость и заявил, что отныне поселится
в уединенной хижине. Один из его друзей спокойно ответил на это: оЗна-
чит, вам легче расстаться с вашими друзьями, чем с вашими недо-
статкамип.
Узнав подробности сражения при Рамильи, Людовик XIV воскликнул:
оЗначит, господь бог забыл, что я для него сделал!п. (Анекдот, расска-
.занный г-ну де Вольтеру одним из герцогов де Бранкас).
По английскому обычаю воры, ожидающие в тюрьме смертной казни,
имеют право распродать все свое имущество, чтобы как следует попиро-
вать напоследок. Особенно охотно покупают у них лошадей, большей
частью превосходных. У одного такого вора торговал коня некий лорд.
Считая, что последний-свой брат-жулик, вор сказал ему: оНе хочу тебя
надувать: конь у меня и вправду легок на ногу, но с большим изъяном -
боится решетокп.
Не так-то просто понять общий замысел оКнидского храмап, да и
отдельные места там неясны. Вот почему г-жа дю Деффан называла эту
книгу оапокалипсисом галантной литературып.
Одного охотника пересказывать людям все хорошее, что им случалось
оказать друг о друге, называли любителем подобрословить.
Фокс задолжал огромные суммы ростовщикам-евреям в надежде,
что один из его дядей после смерти оставит ему наследство и тогда он
расплатится с долгами. Дядя женился и обзавелся сыном, после чего
Факс сказал: оЭто не ребенок, а настоящий младенец Иисус: он родился
оа погибель евреямп.
оЖенщины так обесславили себя, что мужчинам уже неловко хва-
литься успехом у нихп,-любил говорить Дюбюк.
Кто-то сказал Вольтеру, что, злоупотребляя работой и кофе, он уби-
вает себя. оА я уже родился убитымп,-ответил он.
Некая дама овдовела. На следующий день после похорон к ней с ви-
