возвращение... э-э... означенного предмета. Он сказал, что сможет его
выторговать за восемьсот...
- А где вы рассчитывали достать деньги, позвольте поинтересоваться?
- Ну, это я так, к слову. Старик Морнингстар - хитрая бестия и
понимает только такой язык. И потом у вас вполне могло бы возникнуть
желание раскошелиться. Уговаривать вас я не собираюсь. Вы всегда можете
обратиться в полицию. Но если по какой-то причине вы туда обращаться не
хотите, то это, вероятно, единственный путь, каким можно вернуть
похищенное. То есть выкупить его.
Я бы, наверно, еще долго нес что-то в том же духе, сам толком не
понимая, что именно я пытаюсь втолковать собеседнице, если бы она не
оборвала меня, отрывисто пролаяв:
- Это все теперь совершенно неважно, мистер Марлоу. Я решила закрыть
дело. Монету мне вернули.
- Минуточку, не вешайте трубку.
- Я положил трубку на полочку, открыл дверь будки, высунул оттуда
голову и набрал полную грудь того, что предлагается в аптеках в качестве
воздуха. Никто не обратил на меня никакого внимания. Напротив меня за
прилавком аптекарь в бледно-голубой куртке болтал с посетителями.
Помощник аптекаря мыл склянки у фонтанчика. Две девочки в брюках
толклись у игрового автомата. Высокий субъект в черной рубашке и
бледно-желтом шарфике рылся в журналах на столике. Он не был похож на
гангстера.
Я закрыл дверь будки, поднял трубку и сказал:
- Крыса грызла мою ногу. Но уже все в порядке. Значит, вам ее
вернули? Вот как. И каким же образом?
- Надеюсь, вы не слишком разочарованы, - прогремел решительный
баритон миссис Мердок. - Я могу объяснить вам ситуацию, могу - не
объяснять. Позвоните-ка мне завтра утром. Поскольку я не намерена
продолжать следствие, в качестве платы вам остается выданный аванс.
- Я вас правильно понял? - спросил я. - Вам действительно вернули
монету... или просто обещали вернуть?
- Конечно вернули. И я уже устала. Так что, если вы...
- Минуточку, миссис Мердок. Все не так просто, как вам кажется.
Происходят странные вещи.
- Вот завтра вы мне о них и расскажите, - отрубила она и повесила
трубку.
Я вывалился из будки и стал прикуривать сигарету непонятно чьими
толстыми неловкими пальцами. И пошел к прилавку. Аптекарь был уже один.
Сосредоточенно сдвинув брови, он затачивал перочинным ножом карандаш.
- У вас славный острозаточенный карандашик, - громко сообщил я ему.
Он взглянул на меня - несколько удивленно. Девочки у игрального
автомата взглянули на меня - несколько удивленно. Я подошел к висевшему
над прилавком зеркалу и взглянул в него - несколько удивленно.
Я опустился на стул и сказал:
- Двойной виски, неразбавленный.
- Извините, сэр, - все так же удивленно сказал аптекарь, - но здесь
не бар.
- Да, да, - согласился я. - То есть, конечно же, нет. Я только что
пережил сильное потрясение. И несколько не в себе. Чашечку кофе,
пожалуйста, послабее. И кусочек черствого хлеба с тонким ломтиком
ветчины. Впрочем, нет. Все-таки лучше не есть. Пока что. Всего хорошего.
Я встал со стула и прошагал к двери в тишине, громкой, как спущенная по
металлическому желобу тонна угля.
Человек в черной рубашке с желтым шарфиком ухмылялся мне из-за
"Нью-Рипаблик".
- Бросьте эту дрянь и вгрызайтесь во что-нибудь более солидное, типа
комиксов, - посоветовал я ему просто из дружеских соображений.
Я вышел. За моей спиной кто-то сказал:
- В Голливуде их полно.
Глава 14
Поднявшийся ветер был сух и упруг; он раскачивал верхушки деревьев и
подвесные фонари, отчего по стенам домов черные тени оползали медленно,
как лава по склону вулкана.
Ломбард находился на Санта-Моника около Уилкокса - в тихом
старомодном местечке, омываемом спокойными волнами времени. В его
витрине выставлены вещи - от набора мормышек для форели в плоской
деревянной коробочке до портативного органа, от складной детской коляски
до фотоаппарата с четырехдюймовым объективом, от перламутроваго лорнета
в выцветшем бархатном футляре до несамовзводного кольта сорок четвертого
калибра.
Я зашел в ломбард, над моей головой звякнул колокольчик. В глубине
помещения кто-то завозился, высморкался, потом раздались шаги. За
прилавком появился старый в черной ермолке еврей и предупредительно
улыбнулся мне.
Я вынул кисет, достал оттуда дублон Брэшера и положил его на
прилавок. Рядом с прилавком было огромное окно, и я чувствовал себя
совершенно голым. Никаких тебе потайных комнаток с резными
плевательницами ручной работы и наглухо закрывающимися дверями.
Еврей взял монету и взвесил ее на ладони.
- Золото? Из фамильных тайников, а? - Он подмигнул.
- Двадцать пять, - сказал я. - Жена и детки просят хлеба.
- О, это ужасно. Золото, судя по весу. Только золото или, может быть,
платина. - Он небрежно бросил монету на чашечку весов. - Золото, да, -
кивнул он. - Так десять долларов берете?
- Двадцать пять.
- За двадцать пять что я с ней буду делать? Продам или как? За те
пятнадцать долларов, на которые может потянуть это золото? О'кей,
пятнадцать.
- У вас надежный сейф?
- Мистер, в нашем деле - самые надежные сейфы из всех, какие только
можно купить за деньги. Можете не беспокоиться. Так значит, пятнадцать,
да?
- Выпишите квитанцию.
Он выписал - частично ручкой, частично языком. Я дал ему свои
настоящие имя и адрес: Бристоль Апартментс, 1634, Норт Бристоль-авеню,
Голливуд.
- Вы живете в таком районе и занимаете деньги, - грустно покачал
головой еврей, отрывая половинку квитанции и отсчитывая деньги.
Я прошелся до ближайшего киоска, купил конверт, одолжил там ручку
отослал ломбардный билет на свой адрес.
Я был голоден и опустошен. Перекусив в небольшом ресторанчике, я
поехал обратно в центр. Ветер все усиливался. Руль под ладонями был
горяч и пылен, и на зубах скрипел песок.
В высоких зданиях постепенно зажигались огни. Серо-зеленый магазин на
углу Девятой и Хилл-стрит сверкал огнями. В Белфонт Билдинг там и сям
светились несколько окон - но немного. В лифте на деревянном стуле сидел
все тот же старый заезженный конь с устремленным в никуда пустым
взглядом - уже отплывающий в небытие.
- Вы не знаете, где можно найти коменданта этого здания?
Старик медленно повернул голову и посмотрел куда-то за мое плечо.
- Говорят, в Ну-Йорке лифты ходят очень быстро. Двадцать этажей в
минуту. Очень быстро. Но это в Ну-Йорке.
- К черту Нью-Йорк, - сказал я. - Мне и здесь нравится.
- Очень толковые ребята - лифтеры в Ну-Йорке, наверное.
- Смеетесь, отец. У этих щенков всей работы-то - жать на кнопки,
говорить "Доброе утро, мистер Кто-то-там" да рассматривать свои прыщи в
зеркале. Вот этот лифт - другое дело: с ним не каждый справится. Как вам
работа?
- Я работаю двенадцать часов в день, - сказал старик. - И я доволен.
- Постарайтесь, чтобы этого не услышали профсоюзные деятели.
- Знаете, куда они могут идти?
Я помотал головой. Он сказал. Потом немножко передвинул взгляд так,
что смотрел теперь почти на меня.
- Я не мог встречать вас где-нибудь раньше?
- Так о коменданте, - мягко напомнил ему я.
- Год назад он разбил очки, - сообщил старик. - Я чуть не
расхохотался. Почти.
- Да, да, а где его можно сейчас найти?
Он с усилием сфокусировал взгляд на мне.
- Коменданта-то? Он дома... Разве нет?
- Конечно. Вероятно. Или пошел в кино. Но где находится его дом? Как
его зовут?
- Вам-то что от него надо?
- Да. - Я с силой сжал кулак в кармане и постарался не завизжать. -
Мне нужен адрес одного из съемщиков. Домашнего адреса этого съемщика,
который мне нужен, нет в справочнике. Домашний адрес. То есть где он
живет, а не адрес офиса. Дом, понимаете, дом. - я медленно написал рукой
в воздухе "Д-О-М".
- Чей именно адрес? - спросил старик. Вопрос был так конкретен, что я
даже растерялся.
- Мистера Морнингстара.
- Его нет дома. Он еще в офисе.
- Вы уверены?
- Уверен, что уверен. Я не слишком обращаю внимание на людей. Но он
старый, как я, - и я заметил его. Он еще не спускался.
Я зашел в лифт и сказал: "Восьмой".
Он с трудом задвинул решетки, и лифт пополз вверх. Старик больше не
смотрел на меня и ничего не сказал, когда лифт остановился. Он сидел
сгорбившись на своем деревянном стуле и смотрел в никуда пустыми
глазами, и оставался все в той же позе, когда я заворачивал за угол
коридора. И лицо его было совершенно отрешенным.
Стеклянная дверь в конце коридора была освещена изнутри. Единственная
в темном коридоре. Я остановился около нее, закурил и прислушался, но не
услышал ни шороха. Открыв дверь с надписью "Вход", я прошел в маленькую
приемную. Деревянная дверь кабинета была приоткрыта. Я подошел к ней и
постучал:
- Мистер Морнингстар!
Ответа я не получил. Гробовая тишина. По спине у меня поползли
мурашки. Я переступил порог. Свет лампы под потолком отражался на
стеклянном колпаке ювелирных весов, на полированной деревянной тумбе
стола и на тупоносом черном башмаке, над которым виднелся белый
хлопчатобумажный носок.
Ботинок был как-то странно развернут - носок его смотрел в угол
потолка. Остальная часть ноги была скрыта за большим сейфом. Каждый шаг
давался мне с трудом, будто я шел по пояс в трясине.
Он лежал на спине. Очень одинокий и очень мертвый.
Дверь сейфа была раскрыта, и в замке внутреннего отделения висела
связка ключей. Металлический ящичек был выдвинут. И пуст. Прежде там,
вероятно, лежали деньги.
Все остальное в комнате оставалось как было.
Карманы старика были вывернуты, но я не стал трогать его - только
наклонился и прикоснулся тыльной стороной ладони к серо-фиолетовому
лицу. Это было все равно что потрогать лягушачье брюхо. На виске, куда
его ударили, запеклась кровь. Но запах пороха на этот раз не ощущался, а
цвет его лица свидетельствовал о том, что смерть наступила в результате
сердечного приступа - вероятно, от сильного испуга или потрясения. И все
равно это оставалось убийством.
Я не стал выключать свет, протер дверные ручки и спустился по
пожарной лестнице на шестой этаж. Идя по коридору, я автоматически читал
имена: "Х.Р.Тиджер, зубное протезирование"; "Л.Придвью, бухгалтер";
"Далтон и Рис, машинописные работы"; "Д-р Е.Дж. Бласкович" - и ниже,
маленькими буквами: "хиромантпрактик".
Грохоча поднялся лифт. Старик не взглянул на меня. Лицо его было
пусто, как моя голова.
Я позвонил в дежурный госпиталь с угла улицы, не назвав своего имени.
Глава 15
Бело-красные шахматные фигурки выстроились на доске в полной боевой
готовности и имели напряженный, загадочный и компетентный вид - как
всегда, в начале партии. Было десять часов вечера. Я был дома. В зубах у
меня была трубка, под рукой - бутылка виски, а в голове - ничего, кроме
двух убийств и вопроса, как могла Элизабет Брайт Мердок получить назад
свой дублон Брэшера, если он лежал в моем кармане.
Открыв сборник шахматных партий лейпцигского издания, я выбрал оттуда
головокружительный Королевский гамбит, двинул вперед белую пешку - и тут
в дверь позвонили.
Я обошел стол, вынул из дубового секретера кольт тридцать восьмого
калибра и подошел к двери, держа его у бедра в опущенной руке.
- Кто там?
- Бриз.
Перед тем как открыть, я вернулся к секретеру и положил на него
пистолет. Бриз, как и раньше, выглядел огромным и неряшливым, только
чуть более усталым. С ним был молодой розовощекий следователь по имени
Спрэнглер.
Они сразу оттеснили меня в комнату, и Спрэнглер закрыл дверь. Его
