между ними и дверью.
Эридж внезапно отбросил клинок, который заскользил вдоль пола,
сокрушая все вокруг себя. Неожиданно для самого себя Вейни быстро
подхватил ножны и осторожно пополз к лежащему на полу клинку. Он
взялся за золоченого Дракона, в тот момент, когда в дверях появились
новые люди, привлеченные шумом в комнате. Все та же прозрачная
звездная темнота поглотила и их, и в это время рука Вейни начала
неметь.
Он понял, что именно это ощущение оцепенения, которое
почувствовал и Эридж несколько мгновений назад, заставило того
отбросить меч. Внезапно Вейни услышал странный крик и почувствовал,
как чья-то рука опустилась на его запястье.
Тогда он рванулся и побежал вниз по лестнице, но не для того,
чтобы разрушать все вокруг, а для того, чтобы наконец-то обрести
свободу, и никто в этот миг, никто их тех, кто видел произошедшее, кто
видел это жуткое мерцание неизвестного им мира, вихрем срывающееся с
опалового лезвия колдовского меча, зажатого в его руке, не посмел
остановить его.
Он хорошо знал дорогу. Миновав главный выход, он побежал к
конюшням, где суматошно наорал на плачущего конюха, чтобы тот
оседлал для него самую лучшую лошадь. И все это время вся крепость
пребывала в полной тишине. Укрываясь от стрел, которые, как он
ожидал каждую минуту, могли обрушиться на него из узких крепостных
окон, он добрался до ворот и приказал мальчику открыть их.
Держа ножны и повод в одной руке, а другой сжимая трепещущий
клинок, он вскочил в седло и поскакал. Стрелы, как он и ожидал,
мчались ему вдогонку. Одна из них, пущенная с крепостной стены в
темноту просто на удачу, задела кромку меча и исчезла в бесконечности.
Другая попала в лошадь, заставив ее спотыкаться. Но несмотря на это,
он был свободен. Перепуганная стража при виде угрозы со стороны
колдовского оружия не посмела задерживать его. Вторые ворота
остались позади, и теперь он мчался по дороге, извивающейся по склону
холма.
Пока еще не было видно его преследователей. Он представил себе,
как Эридж собирает людей, пытаясь отобрать тех, кто отважится
участвовать в погоне. То, что Эридж будет среди них, не вызывало у него
никаких сомнений. Он знал очень хорошо своего брата, чтобы
представить себе, будто тот мог отказаться от задуманного.
И Эридж в свою очередь, очень хорошо знал, по какой дороге
будет скакать Вейни, и если бы он не вырос на земле Моридж, ему не
удалось бы ускользнуть от них. Он скакал, выбирая самые короткие
дороги, которые значительно сокращали его путь к окончательной
свободе. И он, и Эридж очень хорошо представляли себе всю паутину
окрестных дорог.
Теперь все зависело лишь от того, успеет ли он добраться, если это
вообще возможно, до Бейн-эй и до Моргейн быстрее, чем его
преследователи или их стрелы.
Глава 8
Погоня вновь была за его спиной. Когда он оглядывался назад,
всматриваясь в отдельные пятна снега, окружавшие дорогу и
поблескивающие в свете ночных звезд, он одновременно мог различать и
темную массу всадников на вершине холма или вдоль дороги. Но
хорошо объезженная лошадь все время поддерживала почти постоянным
расстояние между ними.
Он ни разу не задержался в дороге надолго. Страх оказаться на
расстоянии полета стрелы подгонял его. Если бы им удалось
приблизиться на это расстояние, то ему уже не удалось бы выжить. Он
уже почти не сомневался, что все его преследователи были маай и
изнывали на предмет его убийства, поскольку это был единственный
способ вернуть назад то, что он увозил от них.
Поэтому остановки в пути были очень опасны. Иногда ему
приходилось останавливаться, чтобы дать отдых лошади. Для этого он
выбирал такое время, когда уже не мог различить своих преследователей,
предполагая, что они делают то же самое, но прекрасно понимал, что в
один прекрасный момент он может сделать роковую ошибку или
потерять скорость и время. Так они продвигались уже целый день по
долинам Мориджа, когда появились первые сигнальные огни на
вершинах холмов, предупреждающие, что здесь недалеко находится
граница. Эта сеть сигналов была своего рода средством защиты, которая
предусматривала еще и то, что все, кто был в состоянии, должны были
патрулировать дороги и проверять каждого встречного около жизненно
важных дорог. Ему не хотелось встречаться с ними, потому что он не
хотел подвергать их опасности, которая могла исходить от колдовского
клинка. Некоторые жители этих районов, преимущественно из кланов
Сан или Торин, были без всякого сомнения хорошими стрелками из
лука, и это была еще одна причина, по которой он старался избегать этих
встреч.
На одной из первых остановок он ухитрился вложить
устрашающее лезвие в ножны, боясь подвергнуть самого себя действию
того опасного огня, который был сродни самим Вратам. Для этого он
положил ножны на землю и осторожно, с большим страхом поместил
острие внутрь, не надеясь, что они смогут удержать эти колдовские силы.
Но свечение моментально было втянуто внутрь, а клинок легко лег на
место, как в собственный дом, после чего он смог поднять его как
обычный меч.
Именно картина исчезновения тех четырех маай, от которой он не
мог отделаться до сих пор, когда они были унесены, втянуты в эту
пустоту, наполненную прозрачной межзвездной тьмой, волновала его до
сих пор. Он не мог забыть людей, которые даже не понимали, от чего и
как они умирают.
Если такое было возможно, то он с радостью лучше бы выбросил
~Ченджилинг~, освободился от этого смертельного груза, оставив его
лежать где-нибудь в ожидании очередного незадачливого хозяина. Но в
этом-то как раз и состояла его обязанность: он должен был сохранить
его, чтобы вернуть Моргейн, которой он принадлежал, и которая имела
достаточно рассудка, чтобы держать его в ножнах. Сам же он продолжал
содрогаться при мысли, что ему придется вновь обнажить его, и, может
быть, он боялся этого даже больше, чем стрел, которые в любой момент
могли появиться за его спиной. В этом мече была все та же зловещая
сила, хотя и более замедленная, чем в том отвратительном оружии,
которое он видел у нее последний раз. Об этом ему все время напоминала
рука, которая все еще ныла от общения с этой колдовской силой.
Он старался сократить остановки до минимума, все время
подгоняя лошадь, чтобы увеличить разрыв, понимая, что она
выдохнется раньше, чем они доберутся до Бейн-эй, где он рассчитывал
отыскать Моргейн. На его пути попадались деревни, в которых маай
могли заменить лошадей, после чего им только оставалось ждать, когда
падет его лошадь. Его внутренняя боль, последствия многочисленных
побоев, не утихала, а на губах периодически появлялась кровь, не то из
разбитых губ, не то из какого-то более глубокого места.
Когда он в очередной раз бросил привычный взгляд назад, то
понял, что Маай вот-вот будут недалеко от него.
Не оставалось другого выхода, кроме как съехать с главной
дороги, чтобы попытаться запутать погоню. И в следующий же момент
он рискнул воспользоваться узкой дорогой, сильно разбитой уже после
того, как выпал снег. В конце концов, он решил двинуться по ней и едва
уговорил бедную лошадь сделать этот поворот.
Эта дорога была ему известна. Недалеко от нее находилась
маленькая деревня, Сан-Моридж, принадлежавшая клану Сан. Эти люди
были приветливыми и жили очень уединенно вот в таких небольших
селениях, разбросанных то тут, то там. Однако они же были очень
свирепы по отношению к врагам. Там же была небольшая ферма,
которую он помнил потому, что его старый воспитатель и учитель
военного искусства, сан Ромен, был из этих мест. Он был в великом
долгу перед ним: этот человек был единственным во всем Ра-Моридже,
кто хорошо относился к кайскому ублюдку и всегда залечивал его ушибы
и мелкие раны.
Это был долг, который он не мог сейчас оплатить, но отчаяние
подавило в нем все гордые порывы. Он знал, что на ферме есть конюшня,
расположенная сзади маленького дома, где в давние времена он и Эридж
поили своих лошадей.
Оставив уставшую лошадь на краю дороги, и положив
~Ченджилинг~ на плечо, он направился вниз вдоль придорожного рва,
пока не увидел конюшню.
Тогда он побежал, стараясь держаться в тени, распахнул дверь и
быстро вошел внутрь. Ему нужно было торопиться, пока люди в домике
сана Ромена не почувствовали присутствие посторонних. Он выбрал
подходящую уже оседланную лошадь, какая только могла приглянуться
ему в такой темноте, и вывел ее наружу.
Где-то в доме уже слышались звуки торопливых шагов. Поэтому
он быстро вскочил в седло и пришпорил лошадь в тот момент, когда уже
открывалась дверь в доме. Перескочив через канаву, они выбрались на
дорогу, где он погнал ее, подталкивая пятками под ребра. Он все время
выдерживал направление на пресечение дорог, которое уже виднелось
впереди. Там он развернулся, направляясь прямо в Бейн-эй, по более
длинной, но менее опасной на его взгляд дороге.
Когда неожиданно впереди показался всадник, Вейни решил, что
это был кто-нибудь из местных бедных кланов, но потом разглядел, что
этот человек был снаряжен как воин. Не было никакой надежды, что его
низкорослый зверек может обогнать более сильную лошадь, и нечего
было думать о том, чтобы избежать неминуемой встречи. Поэтому
Вейни ехал не торопясь, покачивая ногами, как обычно делают
загонщики скота, возвращающиеся к вечеру домой. Но сейчас все еще
была ночь, на домах горели сторожевые огни, а он никак не походил на
пастуха в одежде, которая скорее отличала в нем молодого воина, ~юо~,
а никак не жителя этих удаленных окраин. Кроме того, у него был
длинный меч, а его рубашка из тонкого батиста выдавала в нем
человека, преждевременно покинувшего какой-нибудь большой замок,
принадлежащий знатному клану.
И он подумал с тоской, что может быть, ему придется даже убить
этого человека. Он отыскал на поясе то место, где был закреплен меч,
отстегнул ножны и взял ~Ченджилинг~ одной рукой так, чтобы при
этом вторая рука удобно ложилась на его рукоятку.
И тут ему показалось, что он узнает эту дичь, которая случайно
попалась ему на ночной пустынной дороге.
Это был один из братьев, чей отец был Торин Эфен. Вейни не знал
отца, но он часто видел детей Эфена, длиннолицых, никогда не
расстающимися с лошадьми, суровых и непреклонных во всех
размолвках, возникающих с наиболее богатыми представителями рода
Торин.
- ~Юо~,- обратился к нему Вейни,- у меня нет никакого желания
нападать на тебя. Я нхи Вейни, сейчас находящийся вне закона, но я не
ищу ссоры с тобой.
Человек, а это был действительно один из отпрысков Эфена,
разрешил ему подъехать ближе, несмотря на то, что сам остановился. Он
смотрел на него с большим любопытством, удивляясь, без сомнения, что
за сумасшедшего он встретил: в такой одежде и на такой невзрачной
лошади. Даже при бегстве мужчина должен был бы выбрать что-нибудь
получше.
- Нхи Вейни,- сказал он,- мы слышали, что ты был где-то в Эрде.
- Сейчас я направляюсь в Бейн. Я украл эту лошадь прошлой
ночью, поэтому она так выглядит.
- Если ты соберешься красть очередную, ~юо~, то береги получше
свою голову, ведь ты совсем не снаряжен. У меня тоже нет никакого
желания убивать тебя. Ты сын Риджена, и убивать тебя, тем более
отверженного, не делает чести и не принесет удачи никакому воину.
Вейни поклонился в знак понимания услышанного, затем поднял
повыше меч, который он держал в руках.- А это, ~юо~, меч, который я
не должен потерять. Этот меч имеет имя и принадлежит тому, у кого я в
данный момент нахожусь на службе. Я ~илин~ и подчиняюсь другим
законам. Спроси в Ра-Моридже, и они расскажут тебе, с чем ты случайно
столкнулся на этой дороге и чего едва избежал.
И он чуть выдвинул ~Ченджилинг~ из ножен, чтобы были видны
только странные древние символы, нанесенные на поверхность клинка.
Глаза человека округлились, а его лицо побледнело, в то время, как его
руки по-прежнему лежали на собственном мече.
