меня.
- Дорогой Джерри, все устроено. Вы не понадобились. Торжествующая
улыбка тронула ее губы.
- Ложитесь спать. Примите снотворное. И помните, что для бедняжки
Этты это был лучший исход...
Подойдя к дверям, она добавила:
- Вам не надо присутствовать на дознании, Джерри. Доктор Вейсман все
организует. Такой полезный человек! Но вы, разумеется, должны будете
присутствовать на кремации. Однако вас никто не побеспокоит... Спокойной
ночи!
Она помахала мне пальцами и исчезла.
Следующие шесть дней тянулись для меня как шесть лет...
Маззо приносил мне еду. Он ничего не говорил, да и мне нечего было
ему сказать. Я часами торчал на балконе, читая книжонки в бумажных
переплетах. По вечерам я смотрел телевизор. Спал я только с помощью
снотворного. Я пытался успокоить себя рассуждениями о том, что я работаю
на Фергюсона за сотню тысяч в год.
Но сколько раз на дню я вспоминал дикий вопль Лоретты и звук удара ее
тела о пол холла! Передо мной возникали переполненные отчаянием глаза, я
слышал, как она говорит: "РАДИ БОГА, ДЖЕРРИ, НЕ ВЕРЬ ТОМУ, ЧТО ТЕБЕ
ГОВОРИТ ЭТА СТАРАЯ СУКА, НЕ ВЕРЬ ДЮРАНТУ. ВЕРЬ ТОЛЬКО МНЕ!" Кроме того,
я думал о человеке, расхаживающем взад и вперед по комнате с окнами,
забранными решетками...
На шестой день Маззо, подавая мне завтрак, сказал:
- Все в порядке. Дознание прошло, как сон. Наденьте маску. Ее сожгут
сегодня утром в одиннадцать.
Мне хотелось съездить кулаком по его обезьяньей роже. Хотелось
крикнуть ему: это ты убил ее!
Я поднялся и молча прошел в ванную.
- Что-то вас беспокоит? - спросил Маззо, идя следом за мной.
- Мне ничего не надо. Выйди отсюда!
- Успокойтесь! Говорю вам: никаких проблем! - и он усмехнулся. -
Надевайте маску и черный костюм.
Миссис Харриет, ее пудель и я были единственными участниками этой
траурной церемонии. Мы поехали в крематорий в "роллсе". Перед нами ехала
одна машина, позади нас - другая.
Новость, видимо, все же просочилась. Ворота крематория осаждали
газетчики и репортеры с телевидения. Охрана высыпала из сопровождавших
нас машин, устроила свободный проезд для "роллса" и оттеснила всех
зевак.
Церемонией руководил пожилой священник. Его морщинистое лицо привычно
приняло скорбное выражение. Казалось, он трепещет перед миссис Харриет и
благоговейно произносит слова утешения. Возможно, именно из уважения и
почтения к большим деньгам заупокойная служба тянулась бесконечно долго.
Когда гроб поехал в печь, я опустился на колени. Я не произносил
молитв с детского возраста, но за Лоретту я молился искренне.
Проклятый пудель начал тявкать.
Подыскивая проникновенные слова для молитвы о Лоретте, я услышал, как
миссис Харриет сказала собачке:
- Тише, дорогой! Надо уважать мертвых...
Прошло еще два дня... Я ел, сидел на балконе, читал и ждал.
На третий день, когда я сидел на балконе после завтрака, я заметил,
как подкатил "ролле". Появился Джонас с чемоданом, который он сунул в
багажник. Потом на крыльцо вышла миссис Харриет с пуделем на руках. Она
задержалась, чтобы сказать что-то Джонасу, тот поклонился. Она села в
машину, и ее увезли.
Как же я обрадовался!
В комнату неслышно вошел Маззо.
- Вы сегодня поедете в офис, - сказал он. - Наденьте маску. Он сам
подвез меня на "ягуаре" к парадному входу в офис, где охрана провела
меня через толпу ожидающих репортеров. Как всегда, раздавались
просительные голоса и щелкали киноаппараты.
Мы поднялись на лифте, и Маззо провел меня до офиса Фергюсона, где я
увидел за письменным столом Джо Дюранта.
- Входите, Стивенс, - сказал он, кривовато улыбаясь мне. - Садитесь.
Он указал мне на стул. Я уселся.
- Я должен поблагодарить вас за ваше превосходное представление на
похоронах, - сказал Дюрант. - Я понимал, каким это было для вас
мучением...
Я посчитал, что мне нечего на это ответить, и промолчал.
- Мистер Фергюсон вернулся, - продолжал Дюрант. - Вы свободны и, как
минимум, две недели можете заниматься чем угодно. Вы показали себя
весьма ценным сотрудником, мы вами весьма довольны.
- Благодарю вас, сэр, - сказал я.
Дюрант наклонился вперед и расстегнул портфель, из которого достал
чек.
- Вот ваше жалование за первый месяц, Стивенс, плюс небольшие
премиальные.
Я поднялся и взял чек. Он был выписан на десять тысяч долларов. -
Благодарю вас, сэр, - повторил я, пряча чек в бумажник.
- Вы свободны. Маскарад не нужен. Вы найдете свою одежду во второй,
ванной комнате, дальше по коридору. Переоденьтесь. Его недобрая улыбка
чуть приподняла кончики тонких губ.
- Предполагается, что из города вы не уедете. Не будете разговаривать
с прессой. Ничего не расскажете о своей работе.
- Да, сэр.
- О'кей, Стивенс, бегите и хорошо проведите свободное время. Я прошел
к двери, затем остановился.
- Будьте любезны передать мистеру Фергюсону мои глубокие
соболезнования по поводу смерти его жены. Улыбка исчезла.
- О'кей, Стивенс, бегите...
***
Я потратил три следующих часа на приобретение гардероба. На
Парадиз-бульваре имелся огромный универсальный магазин "Все для мужчин",
и я решил не скупиться. Наконец, решив, что теперь у меня есть все, что
требуется, я отнес пакеты в "мерседес" и поехал в свой коттедж.
Сторож у шлагбаума придирчиво посмотрел на меня, затем кивнул и
поднял преграду.
Пока я ехал к своему бунгало, мне пришло в голову, что я сменил одну
тюрьму на другую... Я все равно находился под наблюдением. Но меня это
не трогало. У меня были деньги! И я выбрался из этого проклятого дома. У
меня было свободное время, которое я постараюсь провести хорошо!
Как только я распаковал свои покупки, разложил и развесил все по
местам, позвонил в Фергюсоновский офис и попросил к телефону Соню
Мелколм.
- Это Джерри Стивенс, - сказал я, как только услышал ее голос. - Как
у вас сегодня со временем? Могли бы вы и хотели бы пообедать со мной
сегодня вечером?
- С большим удовольствием! - ответила она. Мне показалось, что это
было сказано от души.
- Послушайте, Соня, я чужой в этом городе. Куда мы сможем сходить?
Это должно быть действительно симпатичное место, предпочтительнее у
моря. Мне только что заплатили жалованье, так что цены для меня не имеют
значения.
Она рассмеялась.
- Ну...
Долгая пауза. Потом она сказала:
- Есть небольшой ресторанчик "Альбатрос" на Оушн-бульваре. Я слышала,
что это нечто особенное, но дорогое.
- Звучит прекрасно! Я заеду за вами. Где вы живете?
- Нет, этого не делайте. Мы встретимся там. У меня есть машина. Мой
дом трудно разыскать.
- Ни один дом не будет трудно разыскать, если в нем живет такая
красивая девушка... Где он? Я имею в виду "Альбатрос"?
Она все объяснила, сказала, что будет там приблизительно в 8.30 и
повесила трубку.
Я медленно положил свою на рычаг. О'кей... Значит, ей не хочется,
чтобы я узнал, где она живет. Возможно, она делит квартиру с другой
девушкой. Может быть, ей не нравится ее окружение. Может быть... Я пожал
плечами.
По-настоящему меня интересовало только то, что мы с Соней Мелколм
отправляемся обедать... Но мне было любопытно. Я попытался отыскать ее
фамилию в телефонном справочнике, но ее там не было. Потом я сообразил,
что она была новой секретаршей, ее могли не внести в справочник.
После ленча я отправился на пустынный пляж, поплавал, позагорал,
потом опять поплавал.
Когда я улегся в тени пальмового дерева, я мысленно снова вернулся к
Лоретте... Я старался не думать о ней, но ее вопль, за которым
последовал этот кошмарный глухой звук падения чего-то тяжелого,
преследовали меня. Я снова вспомнил похороны, священника и пуделя...
Неожиданно я почувствовал себя страшно одиноко на пустынном пляже.
Будет ли мне так уж хорошо жить в этом роскошном бунгало, как я сначала
вообразил? Я посмотрел на золотой песок пляжа. Я ведь привык толкаться
среди людей, говорить с ними, шутить... Нет, это неожиданное
одиночество, когда в голову приходят невольно мрачные мысли, меня
совершенно не устраивало. Я медленно поплелся назад, в коттедж. Его
пустота тоже угнетала меня. Я старался уговорить себя, что мне следует
быть благодарным за то, что у меня такое роскошное жилье, но я понимал,
что я себя обманываю...
Как бы все изменилось, если бы Соня согласилась разделить все это со
мной.
Я понял, что влюбился в нее в ту минуту, когда впервые увидел. Если
бы она была здесь, тогда, несомненно, я был бы счастлив. Я подумал о
сегодняшнем вечере. У меня не было уверенности. Вроде бы она относилась
ко мне по-дружески. Может ли быть с ее стороны нечто большее, чем
дружба? Ведь теперь я уже не безработный актеришка! Я был Джерри
Стивенс, личный помощник одного из самых богатых людей в мире,
получающий огромное жалованье...
- Что заставляет тебя думать, что она не может влюбиться в тебя? -
подумал я. Господи, если бы такое случилось!...
Почувствовав непреодолимое желание поскорее выбраться из этого
одинокого жилища, я прошел в ванную, принял душ, аккуратно побрился,
потом оделся в голубовато-серый костюм, который я только что купил,
подобрал в тон рубашку, галстук цвета красного вина и туфли от Гуччи.
Придирчиво осмотрев себя в зеркале, я решил, что выгляжу вполне
элегантно.
Я решил, что поеду на Оушн-бульвар, отыщу ресторан "Альбатрос" и
закажу уютный столик, где мы с Соней сможем без помех поговорить. После
этого я смогу заняться обследованием города.
В тот момент, когда я выходил из бунгало, зазвонил телефон. Звонок
меня испугал, потому что был неожиданным. Поколебавшись, я снял трубку.
- Да?
- Мистер Стивенс? Мужской голос.
- Да. Кто это?
- Мистер Стивенс, я - Джек Маклин, инспектор по кадрам нашей
корпорации.
Голос был мягкий, но уверенный. Этот человек привык отдавать
распоряжения.
- Так?
Инспектора по кадрам были в моем представлении не слишком важными
персонами.
- Как новый член нашей корпорации, мистер Стивенс, вы, возможно, не
имели возможности ознакомиться со служебными правилами и положениями
нашей корпорации.
- Я даже и не знал, что существуют служебные правила и положения, -
сказал я, не скрывая скуки.
- Вот именно, мистер Стивенс... Поэтому я откладываю для вас
справочник по внутреннему распорядку, он придет к вам по почте завтра
утром. Я просил бы вас внимательно изучить его.
- О'кей, - сказал я, - спасибо за звонок.
- Мистер Стивенс, чтобы избавить вас от разочарования, скажу вам, что
одно из наших строжайших правил запрещает членам нашей корпорации иметь
какие-то личные взаимоотношения друг с другом.
- Не понимаю... - сказал я.
- Как я понимаю, вы пригласили мисс Мелколм пообедать?
- Это вас не касается! - рявкнул я.
- Мисс Мелколм тоже новый член нашего штата. Она не знала о том, что
по нашим правилам строго запрещено иметь какие-либо личные отношения с
другими членам нашей корпорации, - продолжал он, как будто я вообще
ничего не произнес. - Это правило было ей теперь объяснено, а сейчас я
объясняю это вам.
Я пришел в такую ярость, что на секунду лишился дара речи.
А спокойный голос продолжал:
- Есть еще одно правило, мистер Стивенс... Определенным людям
предоставлено право пользоваться собственностью мистера Фергюсона.
Например, вам предоставлен в пользование один из коттеджей мистера
Фергюсона... Но приглашать к себе посетителей вы не имеете права.
- Послушайте меня! Я почти кричал:
- Я - личный помощник мистера Фергюсона! Все эти дикие правила на
