платформе, и тупо уставился на него.
- На вас сегодня серый костюм, - сказал он.
- Серый, - сказал я. - Да.
- Хорошо смотрится. Синий, что был на вас вчера, мне тоже понравился.
- Продолжайте, - сказал я, - выкладывайте все.
- Вы поднялись на восьмой. Дважды. Во второй раз поздно вечером.
Обратно вы спустились с шестого. Вскоре после этого примчались ребята в
голубом.
- Кто-нибудь из них сейчас наверху?
Он помотал головой.
- Я ничего не сказал им.
- Почему?
- Почему не сказал? А пошли они к черту. Вы разговаривали со мной
вежливо. Чертовски мало людей так ведет себя. Я знаю, что вы не имеете
никакого отношения к этому убийству.
- Вы ошибаетесь, - сказал я. - Глубоко ошибаетесь.
Я вытащил визитку и дал ему. Он выудил из кармана очки в
металлической оправе, водрузил на нос и, держа карточку на расстоянии фута
от глаз, углубился в чтение. Шевеля губами он медленно прочитал ее,
посмотрел на меня поверх очков и вернул мне визитку со словами:
- Пусть она останется у вас. Я могу уронить ее по рассеянности.
Должно быть, жизнь у вас очень интересная?
- И да, и нет. Как вас зовут?
- Грэнди. Зовите меня просто Поп. Кто его убил?
- Не знаю. Вы не замечали, кто-нибудь поднимался или спускался на
днях - кто-нибудь, кто не вписывается в это окружение, или просто
незнакомый вам человек?
- Я мало что замечаю, - сказал он. - Просто мне случилось заметить
вас.
- Высокая блондинка или высокий стройный мужчина лет тридцати пяти с
бачками?
- Нет.
- А подняться и спуститься можно только вашим лифтом?
Он покивал древней головой.
- Если только не пользоваться пожарной лестницей. Она выходит в
переулок, дверь всегда заперта на засов. Но за лифтом есть лестница на
второй эжтаж. А оттуда можно пройти к пожарной лестнице.
Я кивнул.
- Мистер Грэнди, не пригодятся ли вам пять долларов - не как подкуп,
ни в коем случае, но как знак искреннего уважения от искреннего друга?
- Сынок, да я могу просадить пять долларов так, что у Эйба Линкольна
с усов пот потечет струями.
Я дал ему банкноту. Перед тем как отдать, я посмотрел на нее. Все в
порядке. Линкольн на пяти.
Он тщательно свернул банкноту и засунул глубоко в карман.
- Это очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, вы не думаете, что я
напрашивался на это?
Я отрицательно покачал головой и пошел по коридору, снова читая
надписи на дверях: "Д-р Е.Дж.Бласкович, хиромант-практик"; "Далтон и Рис,
машинописные работы"; "Л.Придвью, бухгалтер". Четыре двери без табличек.
Компания по пересылке семян почтой. Еще две двери без табличек.
Х.Р.Тиджер, зубное протезирование. Расположена в той же части коридора,
что и офис Морнингстара, двумя этажами ниже. Но планировка помещений была
иной. Дверь у Тиджера была одностворчатая, и расстояние до следующей двери
было значительно больше.
Ручка не поворачивалась. Я постучал. Ответа не было. Я постучал
сильнее - тот же результат. Я вернулся к лифту. Он все еще стоял на месте.
Поп Грэнди смотрел на меня так, как если бы видел впервые.
- Знаете что-нибудь о Х.Р.Тиджере? - спросил я.
Он задумался.
- Плотный, пожилой, нерядшиво одетый, ногти грязные - как у меня.
Пожалуй, сегодня я его не видел.
- Как считаете, комендант пустит меня в его офис?
- Прелюбопытный тип, этот комендант. Я бы не советовал к нему
обращаться.
Старик медленно повернул голову и посмотрел вверх на стену лифта. Над
его головой болтался ключ на большом металлическом кольце. Отмычка. Поп
Грэнди медленно вернул голову в нормальное положение, встал со стула и
сказал:
- А теперь я, пожалуй, схожу в сортир.
И он пошел. Когда дверь за ним закрылась, я снял ключ со стенки лифта
и вернулся к офису Х.Р.Тиджера. Отпер дверь и вошел.
Я очутился в маленькой темной прихожей, на обстановку которой ушли,
вероятно, все доходы хозяина. Там было два кресла, курительный столик из
магазина уцененных товаров, приобретенный в сельской лавке торшер,
покрытый пятнами деревянный стол с несколькими старыми журналами на нем.
За моей спиной щелкнул замок, и прихожая погрузилась во мрак, лишь сквозь
матовое рифленое стекло в двери чуть проникал свет. Я подошел к торшеру,
дернул за цепочку выключателя и прошел к внутренней двери. На ней
значилось: "Х.Р.Тиджер. Посторонним вход воспрещен". Она была незаперта.
За этой дверью находился квадратный кабинет с двумя выходящими на
западную сторону окнами с очень пыльными подоконниками. Занавески были
раздвинуты. В кабинете стояли два грубо сработанных деревянных стула,
вращающееся кресло и приземистый стол, на котором не было ничего, кроме
старого пресс-папье, дешевой подставки для ручек и круглой стеклянной
пепельницы с пеплом от сигар. В ящиках стола валялись какие-то пыльные
бумажки, несколько скрепок, аптечные резинки, перышки, грязные промокашки,
четыре непогашенные двухцентовые марки, конверты и формы для счетов.
Мусорная корзина была полна хлама, на исследование которого я
потратил почти десять минут. По истечении этого времени я знал следующее:
Х.Р.Тиджер был зубным техником, выполняющим в своей лаборатории заказы для
нескольких не особо процветающих дантистов того типа, чьи грязные
кабинетики располагаются на вторых этажах над магазинами и лавками в
дешевых домах без лифтов; дантистов, которым не хватает ни квалификации,
ни оборудования, чтобы заниматься подготовкой стоматологических материалов
собственноручно, и которые предпочитают давать заказы людям, столь же
несостоятельным, как и они сами, нежели отсылать эти заказы в большие,
великолепно оборудованные лаборатории, где им ничего не дадут в кредит.
Я нашел одну важную вещь - домашний адрес Тиджера: 1354В,
Тоберман-стрит. На старом счете за газ.
Я запихал мусор обратно в корзину, выпрямился и прошел к деревянной
двери с табличкой "Лаборатория". На двери висел новый автоматический
замок, отмычка к нему не подходила. Я выключил в прихожей свет и вышел.
Я вызвал лифт и, когда он поднялся, прокрался бочком за стул Попа
Грэнди, пряча ключ за спиной, и повесил его на место. Ключ звякнул о
стенку. Грэнди ухмыльнулся.
- Он смылся, - сказал я. - Должно быть, прошлой ночью. Наверное,
много чего стащил с собой. Стол почти пуст.
Поп Грэнди кивнул:
- Два саквояжа. Я бы, правда, и не заметил. Многие носят саквояжи. Я
решил, что он отправился развозить заказы.
- Какие такие заказы? - спросил я.
- А такие: зубы вставные, которые не подходят ни к одной пасти, -
сказал Поп Грэнди. - Для таких старых дурней, как я.
- Вы бы не заметили, - сказал я, пока он возился с раздвижными
решетками, - вы бы не заметили, какого цвета глаз у пролетающей в
пятидесяти футах колибри?
Старик ухмыльнулся.
- Что он сделал?
- Пойду к нему домой и выясню. Скорей всего, он предпринял
путешествие в никуда.
- Я бы поменялся с ним местами, - сказал Поп Грэнди. - Даже если он
всего-навсего дернул во Фриско и там попал за решетку, я бы с
удовольствием поменялся с ним местами.
26
Широкая и пыльная Тоберман-стрит. Номер 1354В - квартира на верхнем
этаже бело-желтого дома, вход в нее - с веранды, рядом с дверью, на
которой значилось: "1352В". Входы в нижние квартиры находились один
напротив другого по обеим сторонам веранды. Я продолжал звонить даже после
того, как убедился, что мне никто не откроет. В таких домах всегда
где-нибудь поблизости обитает всезнающий из-окна-смотрящий.
И действительно, вскоре дверь под номером 1354А распахнулась, и из-за
нее выглянула маленькая женщина с блестящими глазами. Ее темные
свежевымытые кудряшки были сплошь утыканы заколками для волос.
- Вам нужна миссис Тиджер? - пронзительно прокричала она.
- Мистер или миссис.
- Они уехали в отпуск, вчера ночью. Собрались и уехали очень поздно.
Похоже, отъезд был неожиданным.
- Спасибо. А на какой машине они уехали?
За ее спиной вдруг грянул душераздирающий диалог из какого-то
любовного сериала и хлестнул меня по лицу, как мокрое кухонное полотенце.
- Вы их друг? - подозрение слышалось в ее голосе так же отчетливо,
как слова бездарной радиопьески за ее спиной.
- Вам нечего беспокоиться, - развязно сказал я. - Все, что нам надо,
- это наши деньги. Существует много способов узнать, на какой машине
Тиджеры смылись.
Женщина наклонила голову к плечу, прислушиваясь.
- Это Бейла Мэй, - сообщила она мне с печальной улыбкой. - Она не
пойдет на танцы с доктором Майерсом. Этого я и боялась.
- О, черт, - сказал я, вернулся к машине и поехал обратно в Голливуд.
В офисе никого не было. Я прошел в кабинет, открыл окна и опустился в
кресло.
Кончался еще один день; воздух был устал и скучен; с проспекта
доносилось тяжелое урчание разъезжающихся по домам автомобилей, а Марлоу
сидел в своем офисе, потягивая виски и перебирая дневную почту. Четыре
рекламы; красивая открытка из отеля в Санта-Роза, где я прожил несколько
дней в прошлом году в связи с одним расследованием; длинное, скверно
напечатанное письмо от некоего Пибоди из Сосалито, основной и слегка
расплывчатый смысл которого заключался в том, что по образцу почерка
подозреваемого можно воссоздать полную картину глубинных душевных качеств
индивида, соотнесенных с системами и Фрейда, и Юнга.
В этот конверт был вложен другой - с адресом Пибоди. Когда я смял и
отбросил в сторону это послание, я вдруг представил себе трогательного
старого перца с длинными волосами, в черной фетровой шляпе и черном
галстуке-бабочке, сидящего в кресле-качалке у окна на ветхой веранде.
Я вздохнул, разгладил скомканный конверт, списал с него адрес на
новый, засунул долларовую банкноту в сложенный лист бумаги и написал на
последнем: "Это, безусловно, последний взнос". Затем подписался, запечатал
конверт, наклеил марку и плеснул себе еще виски. Я набил трубку, разжег ее
и сидел курил потихоньку. Никто не приходил, никто не звонил, ничего не
происходило, никого не интересовало, умер я или отправился в Эль Пасо.
Мало-помалу шум транспорта утих. Небо потускнело. На западе оно
должно было быть красным. Наискосок через крыши зажглась первая неоновая
реклама. В окне выходящей в переулок кофейни глухо выл вытяжной
вентилятор. Груженый грузовик дал задний ход и с грохотом двинулся к
проспекту.
Наконец зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал:
- Мистер Марлоу? Это мистер Шоу из Бристоля.
- Да, мистер Шоу. Как дела?
- Прекрасно, благодарю вас, мистер Марлоу. Надеюсь, у вас тоже. Здесь
молодая леди просит проводить ее в вашу квартиру. Не знаю зачем.
- Я тоже, мистер Шоу. Я никого не жду. Она назвала себя?
- О да. Так точно. Ее зовут Дэвис. Мисс Мерле Дэвис. Она... э-э, как
сказать... в состоянии, близком к истерике.
- Проводите ее ко мне, - быстро сказал я. - Я буду через десять
минут. Это секретарь моего клиента, сугубо деловой визит.
- Понимаю. Да. Должен ли я... э-э... побыть с ней?
- Как сочтете нужным. - И я повесил трубку.
Проходя мимо двери туалетной комнаты, я увидел в зеркале напряженное,
взволнованное лицо.
27
Когда я отпер дверь и вошел, Шоу вскочил с диванчика. Это был высокий
человек с таким длинным лысым черепом, что, казалось, его уши несколько
сползли по голове вниз. К его лицу была приклеена вежливая идиотическая
