широкоплечий, широкогрудый, узкий в поясе, он весил,
пожалуй, килограммов восемьдесят пять. Смуглое лицо его
было твердым, как кулак, но ничто в нем не говорило о дурном
характере. Синий костюм на нем был хороший и сидел хорошо.
Усевшись, он завернул в коричневую папиросную бумагу
заряд табака и объяснил
- Я брат Пэдди Мексиканца.
Я решил, что это, возможно, правда. По масти и повадкам
Пэдди был похож на гостя.
- Значит ваша настоящая фамилия - Каррера, - обронил я.
- Да. - Он раскурил самокрутку. - Альфредо Эстанислао
Кристобаль Каррера, если желаете подробнее.
Я спросил его, как писать "Эстанислао", записал на
листке, добавив: "Он же Том- Том Кери", вызвал Томми Хауда
и попросил, чтобы в архиве посмотрели, нет ли у нас чего на
эту фамилию. Томми ушел с листком, а смуглый человек с
растяжкой проговорил в дыму:
- Пока ваши люди раскапывают могилы, я объясню, зачем
пришел.
- Нескладно как Пэдди погиб, - сказал я.
- Такие доверчивые долго не живут, - объяснил его брат.
- Но такой уж он был человек... последний раз я видел его
четыре года назад, тут, в Сан-Франциско. Я тогда вернулся
из экспедиции в... не важно куда. Короче, я сидел на мели.
Вместо жемчуга привез из поездки только пулевой шрам на
бедре. А Пэдди был жирный, только что нагрел кого-то на
пятнадцать тысяч. В тот день, когда мы встретились, он
собирался на свидание и опасался тащить с собой такие
деньги.
Том-Том Кери выдул дым и мягко улыбнулся, мимо меня,
своим воспоминаниям.
- Такой уж он был человек. Верил даже родному брату. А
я в тот же день уехал в Сакраменто, оттуда - поездом на
восток. Одна девочка в Питтсбурге помогла мне истратить эти
пятнадцать тысяч. Лорел ее звали. Любила запивать ржаное
виски молоком. И я с ней пил, покуда внутри у меня все не
свернулось - на творог с тех пор смотреть не могу. Так,
значит, за голову этого Пападопулоса назначили сто тысяч?
- И шесть. Страховые компании предложили сто тысяч,
ассоциация банкиров - пять и город - тысячу.
Том-Том Кери бросил окурок самокрутки в плевательницу и
начал монтировать новую.
- А если я вам его поставлю? - спросил он. - Куда и как
разойдутся деньги?
- Здесь они не застрянут, - уверил я его. - Сыскное
агентство "Континентал" наградных не берет и служащим брать
не позволяет. Если полиция примет участие, они захотят
долю.
- Но если нет, все - мои?
- Если возьмете его без посторонней помощи или только с
нашей помощью.
- Возьму. - Он сказал это небрежно. - Так, с арестом
ясно. Теперь насчет суда. Если его возьмут, это точно, что
он там не отмажется?
- Должно-то быть точно, но он ведь предстанет перед
присяжными, а тут все может случиться.
Мускулистая коричневая рука с коричневой сигаретой
ответила на это беспечным жестом.
- Тогда, пожалуй, надо получить у него признание до того,
как я его притащу, - предложил он не задумываясь.
- Так будет надежнее, - согласился я. - Вам стоило бы
опустить кобуру сантиметров на пять. А то рукоять очень
высоко. Выпирает, когда садитесь.
- Ага. Вы - про тот, что под левой рукой? Снял с одного
человека, когда свой потерял. Ремень коротковат. Сегодня
достану другой.
Вошел Томми с папкой: "Кери, Том-Том. 1361-К". Там
были газетные вырезки - самые старые десятилетней давности,
самые свежие восьмимесячной. Я прочел их, передавая по
одной смуглому человеку. Тома-Тома Кери описывали как
наемника, торговца оружием, браконьера по тюленям,
контрабандиста и пирата. Но все это только предполагалось,
допускалось и подозревалось. Его многократно задерживали,
но ни по одному делу не осудили.
- Они ко мне несправедливы, - мирно пожаловался он,
закончив чтение. - Например, что украл китайскую канонерку
- так это не я виноват. Меня же вынудили - меня на пулю
взяли. Товар к себе погрузили, а платить не хотят. Я же не
мог один выгрузить. Пришлось и канонерку взять, и все. А
страховым компаниям этот Пападопулос, видно, очень нужен,
если назначили сто тысяч.
- За такую поимку - недорого, - ответил я. - Может быть,
газеты на него липших собак навешали, но хватит и того, что
есть на самом деле. Он собрал тут целую армию бандитов,
захватил квартал в финансовом центре, ограбил два самых
больших банка, отбился от всей городской полиции, ушел,
потом улизнул от армии, с одними своими помощниками перебил
других помощников - вот тут и вашему брату Пэдди досталось,
- потом с помощью Окуня Рива, Большой Флоры Брейс и Рыжего
0'Лири убрал остальных помощников. И, учтите, это были не
школьники, это были тертые ребята, вроде Бритвы Вэнса,
Дрожащего Мальчика и Котелка Маклоклина - молодцы, которые
знали, что к чему.
- Угу. - Кери остался невозмутим. - А все-таки дело
накрылось. Деньги вы отобрали, а сам он едва ноги унес.
- Ему не повезло, - объяснил я. - Выложился Рыжий 0'Лири
со своей любовью и фанаберией. Тут Пападопулос не виноват.
Не думайте, что он дальше пяти не умеет считать. Он опасный
человек, и страховые компании не зря решили, что будут спать
спокойно, если его поместят туда, где он не сможет
устраивать пакости застраховавшимся у них банкам.
- Не очень много знаете об этом Пападопулосе, да?
- Да. - Я сказал правду. - И никто не знает. Эти сто
тысяч сделали из половины воров в стране осведомителей. Они
гоняются за ним не хуже, чем мы, - не только из-за денег, а
из-за того надувательства. И знают о нем так же мало, как
мы: что он приложил руку еще к десятку дел, что он стоял за
аферой Бритвы Вэнса с облигациями и что его враги имеют
обыкновение умирать молодыми. Но никто не знает, откуда он
взялся и где живет - когда живет дома. Не думайте, что я
подаю его как Наполеона или какого-то стратега из воскресных
приложений, но это хитрый, изобретательный старик. Вы
правильно сказали, я мало о нем знаю, но на свете много
людей, о которых я мало знаю.
Том-Том Кери кивнул, показывая, что понял последнюю
фразу, и стал сворачивать третью самокрутку.
- Когда я был в Ногалесе, Анжела Грейс Кардиган передала
мне, что Пэдди убили, - сказал он. - Это было с месяц
назад. Она, наверное, думала, что я сразу понесусь сюда, а
мне что, больше всех надо? Не к спеху. Но на прошлой
неделе я прочел в газете, что за этого человека, который,
она сказала, виноват в смерти Пэдди, назначена награда. А
это уже разница - в сто тысяч разница. И вот я мотнул сюда,
поговорить с ней, а потом к вам пришел - узнать, не встанет
ли кто между мной и деньгами, когда я заарканю вашего
Папу-до-полу.
- Вас ко мне послала Анжела Грейс? - спросил я.
- Угу... только она этого не знает. Она помянула вас,
когда рассказывала - сказала, что вы приятель Пэдди и
хороший человек, хоть и сыщик, что спите и видите, как бы
поймать Папу-до-полу. Я подумал: он-то мне и нужен.
- Когда вы уехали из Ногалеса?
- Во вторник на прошлой неделе.
- Это значит, - сказал я, покопавшись в памяти, - на
другой день после того, как за границей убили Ньюхолла.
Смуглый человек кивнул. В лице его ничто не изменилось.
- Это случилось далеко от Ногалеса? - спросил я.
- Его застрелили около Окитоа, километрах в ста к
юго-западу от Ногалеса. Интересуетесь?
- Нет... просто подумал, что вы уехали оттуда, где его
убили, на другой день и приехали туда, где он жил. Вы его
знали?
- Мне показали его в Ногалесе: миллионер из
Сан-Франциско отправляется с компанией покупать шахты в
Мексике. Я решил: попозже попробую кое-что ему продать, но
мексиканские патриоты добрались до него раньше меня.
- И тогда вы поехали на север?
- Этот шухер испортил мне коммерцию. У меня там было
аккуратненькое дело... скажем так, с поставками через
границу и обратно. После убийства все очень
заинтересовались этой частью страны. И я решил: поеду
сюда, получу сто тысяч, а там пока все уляжется. Честно,
друг, не помню уже, сколько недель не убивал миллионера -
если вы об этом волнуетесь.
- Это хорошо. Значит, насколько я понял, вы
рассчитываете поймать Пападопулоса. Анжела Грейс вызвала
вас, решив, что вы изловите его в отместку за убийство
Пэдди, вас же интересуют деньги, поэтому вы намерены
работать и со мной и с Анжелой. Так?
- Точно.
- Вы понимаете, как она отнесется к тому, что вы
связались со мной?
- Угу. Будет биться в падучей - щекотливая насчет связей
с полицией, а?
- Да, кто-то однажды объяснил ей про воровскую честь, и
она не может выкинуть это из головы. Ее брат отбывает срок
на севере - его продал Джон Водопроводчик. Ее возлюбленного
Пэдди расстреляли дружки. Открыло ей это глаза? Ничего
подобного. Боже упаси помочь нам, пусть лучше Пападопулос
гуляет на свободе.
- Не страшно, - успокоил меня Том-Том Кери. - Она
думает, что я хороший брат - Пэдди вряд ли много обо мне
рассказывал, - и я с ней полажу. Вы за ней следите?
- Да, с тех пор как ее выпустили. Ее арестовали в один
день с Флорой, Окунем и Рыжим, но у нас на нее ничего не
было - просто подруга Пэдди, - и я договорился, чтобы ее
отпустили. Какие она дала вам сведения?
- Обрисовала Папу-до-полу и Нэнси Риган, больше ничего.
Она про них знает больше меня. А эта Нэнси как сюда
вписывается?
- Да никак - разве что выведет нас на Пападопулоса. Она
была подругой Рыжего. Он пришел к ней на свидание и
испортил всю обедню. А когда Пападопулос выкрутился, он
взял с собой и девушку. Не знаю почему. К налету она не
причастна.
Том-Том Кери свернул четвертую самокрутку, закурил и
встал.
- Работаем на пару? - спросил он, взяв шляпу.
- Если вы доставите Пападопулоса, я добьюсь, чтобы вы
получили все причитающееся вам до цента, - ответил я. - И
обещаю свободу рук - не буду мешать вам слишком пристальным
наблюдением.
Он ответил, что согласен, сказал, что остановился в
гостинице на Эллис-стрит, и ушел.
Я позвонил в контору покойного Тейлора Ньюхолла, и мне
было сказано, что если я хочу получить сведения о его делах,
надо связаться с его загородной резиденцией, в нескольких
милях к югу от Сан-Франциско. Так я и сделал. Министерский
голос сообщил мне, что я разговариваю с дворецким и что
встретиться мне надо с адвокатом Ньюхолла Франклином
Эллертом. Я пошел к Эллерту в контору.
Это был раздражительный шепелявый старике выпученными от
давления глазами.
- Есть ли основания предполагать, - спросил я напрямик, -
что убийство Ньюхолла - не просто выходка мексиканских
бандитов? Могло ли быть, что его убили умышленно, а не
просто в перестрелке с теми, кто хотел их захватить?
Адвокаты не любят, чтобы их допрашивали. Этот брызгал
слюной, строил мне гримасы, еще больше выпучивал глаза и,
конечно, ответа не дал.
- То ешть? То ешть? - огрызнулся он. - Объяшните, что
вы имеете в виду!
Он свирепо посмотрел на меня, потом на стол, дрожащими
руками поворошил бумаги, словно отыскивая полицейский
свисток. Я рассказал ему свое дело - рассказал про
Тома-Тома Кери.
Еще немного побрызгав, Эллерт спросил:
- Что вы имеете в виду, черт возьми? - И устроил уже
полный кавардак на столе.
- Ничего не имею в виду, - проворчал я в ответ. - Что
имею, то и сказал.
- Да! Да! Понимаю! - Он перестал выпучивать на меня
глаза, и голос у него сделался менее сварливым. - Но нет
шовершенно никаких ошнований подожревать что- либо подобное.
Совершенно никаких, шер, шовершенно!
- Может быть и так. - Я повернулся к двери. - И все же
я в этом немного покопаюсь.
- Подождите! Подождите! - Он вскочил с кресла и побежал
вокруг стола ко мне. - Мне кажетша, вы ошибаетесь, но раш
вы вше равно будете рашшледовать, сообщайте мне, пожалуйшта,
о режультатах. И лучше вшего - берите ш меня ваш обычный
гонорар и держите меня в курше дела. Шоглашны?
Я сказал, что согласен, вернулся к столу и начал его
расспрашивать. По словам адвоката, в делах Ньюхолла не было
ничего такого, что могло бы насторожить нас. Капитал его
составлял несколько миллионов и в основном был вложен в
шахты. Почти половину денег он получил в наследство.
