Никаких сомнительных сделок в прошлом, никаких незаконных
претензий на чужие горные участки, никакого мошенничества,
никаких врагов. Вдовец; единственная дочь. При жизни отца
у нее было все, чего она только могла пожелать, и они очень
любили друг друга. Он отправился в Мексику с группой
горнопромышленников из Нью-Йорка, которые собирались продать
ему там участки. На них напали бандиты, нападение отбили,
но в перестрелке погибли Ньюхолл и геолог Паркер.
Вернувшись в контору, я составил телеграмму в наше
Лос-анжелесское отделение с просьбой послать в Ногалес
агента и выяснить что можно об убийстве Ньюхолла и о делах
Тома-Тома Кери. Сотрудник, которому я дал зашифровать ее и
отправить, сказал, что меня хочет видеть Старик. Я пришел к
нему в кабинет, и он познакомил меня с маленьким круглым
человеком по фамилии Хук.
- У мистера Хука, - сказал Старик, - ресторан в Сосалито.
В прошлый понедельник он взял на работу официантку по имени
Нелли Райли. Она сказала, что приехала из Лос-Анджелеса.
По описанию мистера Хука ее приметы в точности совпадают с
тем, как вы с Кониханом изобразили Нэнси Риган. Верно? -
спросил он толстяка.
- Совершенно верно. В точности то, что я прочел в
газетах. Рост- метр шестьдесят пять, среднего сложения,
голубые глаза и каштановые волосы, лет двадцати двух или
двадцати одного, красивая, но самое главное - фанаберия
неслыханная, мнит о себе неизвестно что. Я тут попробовал
перейти с ней как бы на более дружеские отношения - так она
мне сказала: уберите ваши грязные лапы. А потом я выяснил,
что она почти не знает Лос-Анджелеса, хотя говорит, что
прожила там два или три года. Могу спорить, это она самая.
- И дальше он стал интересоваться тем, сколько из обещанного
вознаграждения придется на его долю.
- Вы сейчас туда отправляетесь? - спросил я его.
- Да, скоро. Мне тут надо зайти узнать кое о каких
блюдах. А потом уже сюда.
- Девушка будет на работе?
- Да.
- Тогда мы пошлем с вами человека - он знает Нэнси Риган.
Я вызвал Джека Конихана из комнаты оперативников и
представил его Хуку. Они договорились встретиться через
полчаса у парома, и Хук вразвалочку ушел.
- Нелли Райли не Нэнси Риган, - сказал я. Но мы не можем
пренебречь даже одним шансом из ста.
Я рассказал Джеку и Старику о Томе-Томе Кери и о моем
визите к Эллерту. Старик выслушал меня с обычной вежливой
внимательностью, молодой Конихан, всего четыре месяца назад
ставший охотником за людьми, - с широко открытыми глазами.
- Ты, пожалуй, беги на встречу с Хуком, - сказал я,
закончив рассказ, и вместе с ним вышел из кабинета. - А
если окажется, что она - Нэнси Риган, вцепись и не отпускай.
- Старик уже не мог нас слышать, и я добавил: - И, ради
Бога, постарайся в этот раз не получить по зубам за свою
юношескую галантность. Сделай вид, что ты взрослый.
Мальчишка покраснел, сказал: "Идите к черту!", подтянул
галстук и отправился на свидание с Хуком.
Мне надо было написать несколько отчетов. Покончив с
ними, я положил ноги на стол и, множа полости в пачке
сигарет, до шести часов думало Томе-Томе Кери. Потом я
Пошел в ресторан есть свой лангет и похлебку из морских
ушек, а потом - домой, чтобы переодеться и закончить вечер в
клубе за покером. Переодевание мое прервал телефонный
звонок. Звонил Джек Конихан.
- Я в Сосалито. Девушка не Нэнси, но я набрел на кое-что
другое. Не знаю, как быть дальше. Вы можете приехать?
- Дело стоит того, чтобы отказаться от покера?
- Да... по-моему, это в самом деле нить.
- Ты где?
- Тут, на пароме. Не в Золотых воротах, на другом.
- Ладно. Приеду с первым же паромом.
Часом позже я сошел с парома в Сосалито. Джек Конихан
протолкался сквозь толпу и начал говорить:
- Когда я уже возвращался и пришел сюда...
- Подожди, пока выйдем из толпы, - остановил его я. -
Должно быть, что-то потрясающее - восточный уголок твоего
воротничка загнулся.
Пока мы шли к улице, он механически поправил эту деталь
своего безупречного в остальном костюма, но даже не
улыбнулся - его мысли были заняты чем-то другим.
- Сюда, - сказал он, заводя меня за угол. - Кафе Хука -
на углу. Если хотите, можете сами взглянуть на девушку.
Она такого же роста и масти, как Нэнси Риган, но и только.
Стервоватая девчонка, с последней работы, наверное, уволили
за то, что плюнула жвачкой в кастрюлю с супом.
- Хорошо. Значит, она отпала - так чем ты взволнован?
- Я посмотрел на нее и пошел обратно, на паром. Паром
подвалил, когда я был еще квартала за два. Навстречу мне
попались двое - наверное, только что сошли с него. Оба были
греки, довольно молодые, уголовного вида, и в другой раз я
вряд ли обратил бы на них внимание. Но поскольку
Пападопулос грек, они нас интересуют, и я к ним
присмотрелся. Они спорили о чем-то на ходу. Негромко, но
смотрели друг на друга сердито. Когда они проходили мимо,
тот, что шел ближе к обочине, сказал другому: "Я ему
говорю, прошло двадцать девять дней".
Двадцать девять дней. Я подсчитал - ровно двадцать
девять дней, как мы ищем Пападопулоса. Он грек, и эти
ребята греки. Когда я кончил считать, я повернулся и пошел
за ними. Они провели меня через весь город - и на горку, на
окраине. Вошли в домик - три комнаты самое большее, -
который стоит на отшибе, посреди поляны в лесу. На нем
вывеска: "Продается". Окна без занавесок, вид нежилой, но
на земле перед черной дверью было мокрое место, как будто
выплеснули ведро или кастрюлю воды.
Я сидел в кустах, пока не начало смеркаться. Тогда я
подошел. Услышал разговор внутри, но через окна ничего не
мог увидеть. Они были забиты досками. Немного погодя эти
двое вышли, говоря что-то на непонятном языке тому, кто был
в доме. Пока они уходили по тропинке, дверь оставалась
открытой, и я не мог идти за ними - меня увидели бы из
двери.
Потом дверь закрылась, и я услышал в доме шаги людей - а
может быть, одного человека, - запахло кухней, из трубы
поднялся дым. Я ждал, ждал, но ничего больше не произошло,
и тогда решил, что надо связаться с вами.
- Интересно, - согласился я.
Мы проходили под фонарем. Джек остановил меня, схватив
за руку, и вытащил что-то из кармана пальто.
- Посмотрите! - Он протянул мне предмет. Обожженный
лоскут синей материи. Это могли быть остатки женской
шляпки, на три четверти сгоревшей. Я осмотрел лоскут под
фонарем, потом зажег свой фонарик, чтобы изучить тщательнее.
- Я подобрал его за домом, пока там шнырял, - сказал
Джек, - а...
- А на Нэнси Риган в ту ночь, когда она исчезла с
Пападопулосом, была шляпка такого же цвета, - закончил я за
него. - Пошли к домику.
Уличные огни остались позади, мы поднялись на горку,
спустились в небольшую долину, свернули на извилистую
песчаную тропу, с нее по траве под деревьями перебрались на
грунтовую дорогу, прошагали по ней чуть меньше километра, а
потом Джек повел меня по узкой тропинке, петлявшей в черной
чаще кустов и мелких деревьев. Я засомневался в том, что он
помнит дорогу.
- Почти пришли, - прошептал он.
Из кустов выскочил человек и схватил меня за горло.
Руки у меня были в карманах пальто - одна на фонаре,
другая на револьвере. Я повернул револьвер в кармане дулом
к напавшему - нажал спуск.
Выстрел погубил мое семидесятипятидолларовое пальто. Но
человек отпустил мое горло.
Очень кстати. Другой человек бросился на меня сзади.
Я пытался вывернуться - не успел... почувствовал на
спине лезвие ножа.
Это уже было некстати - но все же лучше, чем острие ножа.
Я попытался ударить его затылком в лицо - не попал,
продолжал извиваться и вертеться, наконец вытащил руки из
карманов и схватил его.
Лезвие ножа плашмя прижалось к моей щеке. Я поймал руку,
державшую нож, повалился на спину - он подо мной.
Он сказал:
- Ой!
Я перевернулся, встал на четвереньки, кулак смазал меня
по лицу, и я вскочил.
В лодыжку мне вцепились пальцы.
Я повел себя не спортивно. Я ударил по пальцам ногой -
нашел тело человека - ударил ногой два раза, сильно.
Голос Джека шепотом произнес мое имя. Я не видел его в
темноте и не видел того, в кого выстрелил.
- Тут все нормально, - сказал я Джеку, - как ты?
- Высший класс. Это все?
- Не знаю, но рискнем поглядеть, кого я поймал.
Я направил фонарь на человека, лежавшего у меня в ногах,
и включил. Худой блондин с окровавленным лицом; он
изображал жука-притворяшку, и красные веки его дрожали в
луче фонаря.
- Не валяй дурака! - приказал я.
В кустах грохнул крупнокалиберный пистолет... и другой,
полегче. Пули прошили листву.
Я выключил свет, наклонился к лежавшему, ударил его по
макушке пистолетом.
- Пригнись ниже, - шепнул я Джеку.
Меньший пистолет снова выстрелил, два раза. Где-то
впереди, слева. Я сказал Джеку на ухо:
- Мы пойдем в домик, даже если они против. Держись ниже
и не стреляй, пока не увидишь, куда стрелять. Вперед.
Пригибаясь к земле, я двинулся за Джеком по тропинке.
Порез на согнутой спине натянулся, и от лопаток почти до
пояса меня обожгло болью. Я чувствовал, что кровь стекает
по бедрам, или так мне показалось.
В этой тьме красться было невозможно. Что-то трещало под
ногами, шуршало вокруг плеч. Наши друзья в кустах
пистолетов не студили. К счастью, хруст веточек и шуршание
листьев в кромешном мраке - не лучшие ориентиры. Пули
взвизгивали там и сям, но в нас не попадали. Мы не отвечали
на огонь. Мы остановились у кромки кустарника, где ночь
разжижилась до серого.
- Здесь. - Джек показал на прямоугольную тень впереди.
- Ходу, - буркнул я и бросился к темному дому.
Длинноногий Джек легко нагнал меня, пока мы бежали, по
поляне.
Из-за черного дома выглянула тень человека, и его
пистолет замигал нам. Выстрелы шли один за другим так
часто, что слились в прерывистый грохот.
Потащив с собой Джека, я плюхнулся на землю и прижался к
ней плашмя, если не считать того, что лицо мое остановила
зазубренная консервная банка.
С другой стороны дома закашлял другой пистолет. Из-за
дерева справа - третий. Мы с Джеком тоже стали тратить
порох.
Пуля набросала мне в рот грязи и камушков. Я выплюнул
грязь и предупредил Джека:
- Высоко бьешь. Возьми ниже и на спуск жми плавно. В
черном профиле дома образовался горбик. Я послал туда пулю.
Мужской голос вскрикнул:
- 0-о-ой! - А потом тише, но с большим огорчением: -
Сволочь... сволочь!
Несколько горячих секунд пули шлепали вокруг нас. Потом
ночь стихла, и тишина ее не нарушалась ни звуком.
После пяти минут затишья я встал на четвереньки и пополз
вперед, Джек за мной. Почва была не приспособлена для
такого передвижения. Трех метров нам хватило. Мы поднялись
и оставшееся расстояние прошли как люди.
- Подожди, - шепнул я и, оставив Джека возле угла, обошел
домик кругом: никого не увидел, ничего не услышал, кроме
звуков, которые издавал сам.
Мы попробовали парадную дверь. Заперта, но хлипкая. Я
вышиб ее плечом и вошел, фонарь в одной руке, револьвер - в
другой.
Дом был пуст. Ни мебели, ни людей, ни следов их в двух
пустых комнатах - только голые дощатые стены, голый пол,
голый потолок с дымоходом, ни к чему не присоединенным.
Стоя посреди комнаты и оглядывая пустоту, мы с Джеком
прокляли эту дыру от крыши до фундамента. Не успели мы
кончить, как за дверью послышались шаги, в раскрытую дверь
ударил белый луч света и надтреснутый голос сказал:
- Эй! Выходите по одному - и без фокусов!
- Кто это говорит? - спросил я, выключив фонарь и
отступив к боковой стене.
- Целая стая помощников шерифа, вот кто, - ответил голос.
- Можете просунуть к нам одного, чтобы мы посмотрели? -
спросил я. - Меня сегодня столько раз душили, резали и
обстреливали, что уже ничьим словам неохота верить.
В двери появился долговязый человек с худым задубелым
лицом и Х-образными ногами. Он показал мне бляху, я вытащил
свою карточку, и тогда вошли остальные помощники. Всего их
