агента, вдобавок модника, светского мотылька и наследника
миллионов. Он считает, что мы должны беречь тебя как
рекламный образчик и не подвергать...
- Идите к черту! - Джек покраснел.
- Но я убедил его, и на сегодня он разрешил вынуть тебя
из ваты, - продолжал я. - Поэтому встречай меня на углу
Ван-Несс и Гири без чего-нибудь одиннадцать.
- Дело? - Он весь был нетерпение.
- Может быть.
- Что будем делать?
- Захвати свою хлопушку. - В голову мне пришла мысль, я
ее выразил вслух. - И пожалуй, нарядись как следует -
вечерний костюм.
- Смокинг?
- Нет, торжественнее - все, кроме цилиндра. Теперь о
твоем поведении: ты не агент. Я не вполне себе
представляю, кто ты, но это не имеет значения. С нами будет
Том-Том Кери. Веди себя так, как будто ты не мой друг и не
его - как будто нам обоим не доверяешь. Мы с тобой будем
осторожничать. Если что-то спросит, а ты не знаешь ответа,
прячься за враждебностью. Но на Кери чересчур не
наваливайся. Понял?
- Кажется... да. - Он говорил медленно, наморщив лоб.
- Я должен вести себя так, как будто еду с вами по одному
делу, но в остальном мы не друзья. Так?
- Точно. Держи ухо востро. Ты всю дорогу будешь плавать
в нитроглицерине.
- Что затевается? Будьте человеком, намекните хотя бы.
Я ухмыльнулся ему снизу. Он был гораздо выше меня.
- Мог бы, - признался я, - но боюсь, что это тебя
отпугнет. Так что лучше я ничего не скажу. Радуйся жизни,
пока можешь. Пообедай как следует. Многие приговоренные,
кажется, любят плотно позавтракать яичницей с ветчиной перед
тем, как их поведут к веревке. На обед тебе, наверное,
этого не захочется, но...
Без пяти одиннадцать Том-Том Кери подъехал в большой
открытой машине к углу, где мы с Джеком ждали его в тумане,
облегавшем нас, как влажная шуба.
- Залезайте, - велел он, когда мы подошли к мостовой.
Я открыл переднюю дверь и знаком пригласил Джека. Он
начал свой маленький спектакль: ответив мне холодным
взглядом, открыл заднюю дверь.
- Я сяду сзади, - сказал он без обиняков.
- Здоровая мысль. - И я уселся рядом с ним.
Кери обернулся на сиденье, и они с Джеком долго глядели
друг на друга. Я ничего не сказал, не познакомил их.
Закончив разглядывать парня, смуглый человек перевел взгляд
с его воротничка и галстука - фрак был виден из-под пальто -
на меня, ухмыльнулся и протянул:
- Ваш друг в ресторане подает?
Я рассмеялся, потому что негодование, от которого
потемнело лицо Джека и даже открылся рот, было натуральным,
а не наигранным. Я толкнул его ногой. Он закрыл рот,
ничего не сказал, посмотрел на Тома-Тома Кери и на меня,
словно мы были представителями какого-то низшего вида
животных.
Я улыбнулся Кери и спросил:
- Мы ждем, когда нам подадут бензин?
Он сказал, что нет, перестал разглядывать Джека и
тронулся с места. Мы проехали через парк, по бульвару.
Машины - и встречные, и шедшие впереди - возникали из
ночного тумана и снова растворялись. Наконец город остался
позади, туман рассеялся, и дорогу залил лунный свет. Я не
оглядывался назад, но знал, что где- то там едет Дик Фоули с
Мики Линеханом.
Том-Том Кери свернул с бульвара на дорогу, ровную и
хорошую, но малоезжую.
- Не здесь ли где-то убили вчера ночью человека? -
спросил я.
Кери кивнул, не повернув головы, а когда мы проехали еще
с полкилометра, сказал:
- Вот здесь.
Теперь мы ехали чуть медленнее, и Кери выключил фары. По
дороге, наполовину серебряной от луны, наполовину серой от
тени, километра полтора машина едва ползла. Мы остановились
под высокими кустами, затенявшими часть дороги.
- Все на берег, кому сходить, - сказал Том-Том Кери и
вылез из машины. Мы с Джеком последовали за ним. Кери снял
пальто и кинул на сиденье,
- Дом за поворотом, в стороне от дороги, - сказал он нам.
- Луна, черт бы ее взял! Я рассчитывал на туман.
Я ничего не ответил. Джек тоже. Лицо у парня было
бледное и взволнованное.
- Пойдем напрямик, - сказал Кери и направился через
дорогу к высокой проволочной изгороди.
Он перелез через изгородь первым, потом Джек, потом...
меня остановил звук чего- то двигавшегося по дороге нам
навстречу. Двоим за забором я дал знак затихнуть, а сам
укрылся под кустом. Приближавшиеся шаги были легкие,
быстрые, женские.
В лунном свете перед нами появилась девушка. Девушка лет
двадцати с небольшим, ни высокая, ни маленькая, ни худая, ни
пухлая. В короткой юбке, в свитере, с непокрытой головой.
На ее белом лице, в торопливых движениях был ужас - но и
кое-что, кроме него: там было больше красоты, чем привык
видеть немолодой сыщик.
Когда она заметила в тени очертания автомобиля, она резко
остановилась и охнула, едва сдержав крик. Я вышел вперед и
сказал:
- Здравствуйте, Нэнси Риган.
На этот раз она не сдержала крика. А потом, если лунный
свет не обманывал мои глаза, она меня узнала, и ужас стал
уходить с ее лица. Она протянула ко мне обе руки, и в этом
жесте было облегчение.
- Ну? - Медвежье рычание исходило от человека-валуна,
возникшего из темноты у нее за спиной. - В чем дело?
- Здравствуй, Энди, - сказал я валуну.
- Здрасьте, - эхом откликнулся Макэлрой и застыл.
Энди всегда делал то, что ему велели делать. Ему велели
охранять мисс Ньюхолл. Я посмотрел на девушку, потом снова
на него.
- Это - мисс Ньюхолл? - спросил я.
- Она, - проурчал он. - Я приехал, как вы велели, а она
говорит, что я ей не нужен - не пустила меня в дом. Но о
том, чтобы возвращаться, вы не говорили. Я расположился во
дворе, болтался тут, поглядывал, что и как. Потом увидел,
что она вылезла через окно и пошел следом - вы же велели за
ней присматривать.
Том-Том Кери и Джек Конихан вернулись на дорогу, подошли
к нам. У смуглого человека в руке был автоматический
пистолет. Глаза девушки были прикованы к моим. На
остальных она не обращала внимания.
- Что происходит? - спросил я ее.
- Не знаю, - пролепетала она, стоя ко мне вплотную и
держась обеими руками за мою руку, - Да, я Анна Ньюхолл. Не
знаю. Я думала, это просто забава. А когда поняла, что
нет, уже не могла от них избавиться.
Том-Том Кери буркнул и нетерпеливо завозился. Джек
Конихан пристально смотрел в сторону дороги. Энди Макэлрой
стоял равнодушно, дожидаясь, что ему прикажут делать дальше.
Девушка ни разу не перевела взгляда с меня на кого-нибудь из
них.
- Как вы с ними связались? - спросил я. - Быстро
говорите.
Я велел девушке говорить быстро. И она говорила.
Двадцать минут она стояла передо мной и сыпала словами,
останавливаясь только тогда, когда я ее перебивал, чтобы
вернуть рассказ в нужное русло. Он был путаный, местами
почти нечленораздельный, не всегда правдоподобный, но на
протяжении всей ее речи меня не оставляло чувство, что она
пытается сказать правду - почти везде.
И ни на секунду она не сводила с меня глаз. Будто
боялась посмотреть куда-нибудь еще.
Два месяца назад поздно ночью эта дочка миллионера в
компании еще трех молодых людей возвращалась домой после
какого-то светского развлечения на побережье. Кто-то
предложил остановиться в придорожном ресторанчике, где
обычно собиралась опасная публика. Опасность, конечно, и
привлекла их - для них она была более или менее в новинку.
Той ночью они насладились ею сполна: не просидев и десяти
минут в притоне и не успев даже ничего понять, они были
втянуты в драку.
Кавалер осрамился перед девушкой, показав себя не в меру
трусливым. Он позволил Рыжему 0'Лири уложить себя на колено
и отшлепать и ничего после этого не сделал. Другой молодой
человек вел себя не намного храбрее. Девушка, уязвленная их
малодушием, подошла к рыжему великану, который разгромил ее
кавалеров, и сказала ему во всеуслышание: "Не будете ли так
добры подвезти меня домой?"
0'Лири с радостью согласился. Она рассталась с ним за
квартал или два от своего городского дома. Сказала ему, что
ее зовут Нэнси Риган. Возможно, он не совсем ей поверил, но
никаких вопросов никогда ей не задавал, о делах ее разузнать
не пытался. Несмотря на разницу в общественном положении, у
них завязалась настоящая дружба. Он был бесподобный хулиган
и поэтому представлялся ей фигурой романтической. Он
влюбился в девушку, знал, что ему до нее - как до луны, и
она легко справлялась с ним, покуда речь шла об их
отношениях.
Они часто встречались. Он водил ее по всем притонам в
районе залива, знакомил с медвежатниками, бандитами,
аферистами, рассказывал немыслимые истории из преступной
жизни. Она знала, что он вор, знала, что он участвовал в
ограблении национального банка и "Золотых ворот". Но все
это представлялось ей каким-то театром. Не тем, чем было на
самом деле.
Глаза у нее открылись в тот вечер, когда у Лароя на
Рыжего напали налетчики: она поняла, что Рыжий помог
Пападопулосу и остальным обмануть сообщников. Но - поздно,
выпутаться она не могла. Когда я продырявил ее кавалера,
она вместе с ним угодила в берлогу Пападопулоса. Там она
увидела, что собой представляют эти романтические
разбойники, с кем она связалась.
К тому времени, когда Пападопулос улизнул вместе с ней,
она уже вполне проснулась, прозрела, закрыла этот опасный
романчик с уголовным миром. Так она думала. Она в самом
деле думала, что Пападопулос - запуганный старичок, раб
Флоры, безобидный старый недотепа, и чуть ли не одной ногой
в могиле, и никакого зла от него быть не может. Он скулил и
был насмерть испуган. Он умолял девушку не покидать его в
беде, со слезами на морщинистых щеках просил спрятать его от
Флоры. Она увезла его в свой загородный дом и позволила
возиться в саду, вдали от любопытных глаз. Она и не
подозревала, что он с самого начала знал, кто она такая, и
навел ее на мысль об этом убежище.
Она продолжала верить в его невиновность даже тогда,
когда в газетах написали, что это он был командиром армии
налетчиков, когда за его поимку назначили вознаграждение в
106 тысяч долларов. Он ее убедил, что Флора и Рыжий просто
все свалили на него, чтобы отделаться более легким
приговором. Напуганный суетливый старичок - как ему не
поверить?
Потом ее отец погиб в Мексике, горе заставило ее забыть
почти обо всем остальном - до нынешнего дня, когда в доме
появилась Большая Флора с какой-то девушкой, по всей
видимости Анжелой Грейс Кардиган. Флору она боялась
смертельно еще в их первую встречу. Теперь испугалась еще
больше. Вскоре она поняла, что Пападопулос не раб Флоры, а
хозяин. Она увидела старого коршуна в натуральном обличии.
Но на этом ее прозрение не закончилось.
Анжела Грейс неожиданно попыталась убить Пападопулоса.
Флора ее одолела. Озлобленная Грейс сказала им, что она
подруга Пэдди. А потом крикнула Анне Ньюхолл: "А ты, дура
чертова, не знаешь, что они убили твоего отца? Не
знаешь?.."
Большая Флора схватила Анжелу за горло и не дала
договорить. Она связала Анжелу и повернулась к Анне.
- Ты влипла, - грубо сказала она. - Ты увязла по уши.
От нас тебе хода нет - только знаешь куда. Вот такие дела,
моя милая. Если нас со стариком возьмут, обоим петля. И ты
покачаешься вместе с нами. Я уж постараюсь. Делай что тебе
велят, и мы вылезем. Начнешь дурака валять - я с тебя шкуру
спущу.
После этого девушка мало что запомнила. У нее
сохранилось смутное воспоминание о том, как она подошла к
двери и сказала Энди, что не нуждается в его услугах.
Сделала она это механически, даже без понуканий большой
блондинки, стоявшей у нее за спиной. Позже, все в том же
страшном помрачении, она вылезла в окно своей спальни,
спустилась по увитой виноградом стене террасы и побежала
прочь от дома, по дороге, неизвестно куда, лишь бы скрыться.
Вот что я узнал от девушки. Она не все это рассказала.
Словами она рассказала только часть. Я дорисовал
недостающее, сопоставив ее слова, ее интонации, выражение
лица с тем, что я уже сам знал и о чем мог догадаться.
И ни разу на протяжении всего разговора ее глаза не
оторвались от моих. Она ни разу не показала, что замечает
