- Предложение хорошее, - ответил и, беспечно шагнув к
нему. - Но могу я выйти отсюда, когда захочу?
- Нет! Нет! - сказал он, не обратив внимания на то, что
я сделал к нему еще шаг. - Сперва я отдам вам трех
дьяволов. Я отдам вам их живыми, но бессильными. И их,
деньги. Обещаю -и тогда вы выпустите меня... и эту
девушку. - Он вдруг кивнул на Нэнси, чье белое лицо, все
еще хорошенькое, почти целиком превратилось в огромные
глаза. - Она тоже неповинна в преступлениях этих дьяволов.
Она должна уйти со мной.
Интересно, подумал я, что этот старый заяц о себе
возомнил?
Я нахмурился с преувеличенной задумчивостью, а тем
временем сделал еще один шаг.
- Не сомневайтесь, - убежденно прошептал он. - Когда
дьяволица вернется в эту комнату, вы умрете - она вас
обязательно убьет.
Еще три шага - и я доберусь до него и до его пистолета.
В коридоре раздались шаги. Поздно прыгать.
- Да? - в отчаянии прошептал он.
За какую-то долю секунды до того, как вошла Большая
Флора, я кивнул.
Она переоделась перед боем в синие брюки - возможно,
Окуня, - расшитые бисером мокасины, шелковую кофточку.
Курчавые соломенные волосы, чтобы не мешались, она стянула
лентой. В руке у нее был револьвер, и еще по одному - в
карманах брюк.
Тот, что в руке, поднялся.
- Тебе конец, - сказала она деловито.
Мой новый союзник заныл:
- Подожди, подожди, Флора! Не здесь же, прошу тебя! Сам
я отведу его в подвал.
Она нахмурилась, пожала шелковыми плечами.
- Только быстро, - сказала она. - Через полчаса рассвет.
Я бы засмеялся над ними, если бы не так хотелось плакать.
Я должен верить, что этот старый заяц заставил ее
переменить планы? Видимо, я отчасти надеялся на помощь
старика, иначе не был бы так разочарован этой маленькой
комедией, показавшей мне, что они просто устроили западню.
Но в какую бы дыру меня ни заманивали, едва ли она будет
хуже той, в какой я нахожусь.
И я вышел впереди старичка в коридор, открыл дверь,
которую он мне показал, включил свет в цокольном этаже и
стал спускаться по неровным ступенькам. Он шептал у меня за
спиной:
- Сперва я покажу вам деньги, потом отдам вам этих
дьяволов. А вы не забудете ваше обещание? Мы с девушкой
пройдем через полицейских?
- Ну да, - успокоил я хрыча.
Он нагнал меня, сунул мне в руку пистолет.
- Спрячьте его, - шепнул он и, когда я засунул пистолет в
карман, дал еще один, вынув, как и первый, из-под пиджака.
А потом он и в самом деле показал мне добычу. Деньги еще
лежали в ящиках и мешках, как их вынесли из банков. Он
захотел открыть несколько штук и показал мне деньги -
зеленые пачки, обклеенные желтой банковской лентой. Ящики и
мешки хранились в маленьком кирпичном чулане с висячим
замком на двери, и ключ был у него.
Когда мы кончали осмотр, он закрыл дверь, но не запер и
повел меня назад ко входу.
- Это, как видите, деньги, - сказал он. - Теперь насчет
них. Вы станете здесь, спрячетесь за этими ящиками.
Перегородка делила подвал надвое, в ней была дверная
коробка, но без двери. Старик велел мне спрятаться около
этого проема, между перегородкой и четырьмя ящиками. Стоя
там, я оказался сзади и справа от того, кто спускался по
лестнице и шел через подвал к чулану с деньгами. Оказывался
я в этой позиции тогда, когда человек проходил через проем в
перегородке.
Старик возился за каким-то ящиком. Он достал
полуметровый обрезок свинцовой трубы, одетый в черный
садовый шланг. Он дал мне его и все объяснил:
- Они будут приходить сюда по одному. Когда войдут в эту
дверь, вы знаете, что надо делать, и тогда они ваши, а мне
вы дали обещание. Так или нет?
- Ну да, - ответил я, теряя уже всяческое соображение.
Он ушел наверх. Я пригнулся за ящиками, осмотрел
пистолеты старика - и будь я проклят, если обнаружил в них
хоть один изъян. Оба были заряжены и с виду исправны. Этот
последний штрих окончательно сбил меня с толку. Я уже не
понимал, в подвале стою или летаю на аэростате.
Когда в подвал вошел 0'Лири, по-прежнему только в брюках
и повязке, мне пришлось сильно тряхнуть головой, чтобы
прийти в себя; я ударил его трубой по затылку, едва его
босая нога переступила порог. Он растянулся ничком.
Старик сбежал по ступенькам, не переставая улыбаться.
- Торопитесь! Торопитесь! - пропыхтел он, помогая мне
тащить Рыжего в чулан с деньгами. Потом он достал два куска
веревки и связал великана по рукам и ногам. - Торопитесь!
- пропыхтел он еще раз и убежал наверх, а я вернулся в
засаду и помахал трубой, размышляя, что если Флора меня
застрелила, то сейчас я просто получаю вознаграждение за
свою добродетель - в раю, где я буду вечно радоваться, глуша
тех, кто плохо обходился со мной внизу.
Спустился горилла-головолом, подошел к двери. Сам
получил по голове. Прибежал старичок. Мы отволокли Окуня в
чулан, связали.
- Торопитесь! - пропыхтел старый хрыч, приплясывая от
возбуждения. - Теперь эта дьяволица - бейте сильнее! - Он
убежал наверх и зашлепал ногами где-то у меня над головой.
Я чуть отодвинул в сторону недоумение, расчистив место
для хотя бы маленькой работы ума. Эта ерунда, которой мы
занялись, ни на что не похожа. Этого просто не может быть.
В жизни так ничего не делается. Ты не стоишь в углах, не
глушишь людей одного за другим, как машина, покуда старый
сморчок подает их тебе в дверь. Бред собачий! С меня
хватит!
Я прошел мимо своей засады, положил трубу и подыскал
другое место, под какими-то полками, около лестницы. Присел
там на корточки, с пистолетами в обеих руках. В этой игре
что-то нечисто... должно быть нечисто. За болвана я больше
сидеть не буду.
По лестнице спускалась Флора. Старичок трусил за ней.
Она держала два пистолета. Ее серые глаза рыскали
повсюду. Она пригнула голову, как зверь, выходящий на
драку. Ноздри у нее трепетали. Она спускалась не быстро и
не медленно, и все движения ее тела были точны, как у
танцовщицы. Сто лет проживу, не забуду, как спускалась по
нетесаным ступенькам эта статная свирепая женщина.
Она увидела меня, когда я поднялся.
- Брось оружие! - сказал я, уже зная, что она не бросит.
В тот миг, когда она навела на меня левый пистолет, старик
выхватил из рукава квелую дубинку и стукнул ее по виску. Я
прыгнул и подхватил Флору, не дав удариться о цемент.
- Вот видите! - радостно сказал старичок. - - Деньги -
у вас, и они - ваши. А теперь выпустите меня и девушку.
- Сперва уложим ее с остальными, - сказал я.
Он помог мне перетащить Флору, и я велел ему запереть
дверь чулана. Он запер, и я отобрал ключ одной рукой, а
другой взял его за горло. Он извивался, как змея, пока я
обшаривал его, вынимал кистенек и пистолет и ощупывал пояс с
деньгами.
- Сними его, - приказал я, - с собой ты ничего не
унесешь.
Руки его повозились с пряжкой, вытащили пояс из-под
одежды, бросили на пол. Набит он был туго.
Держа старика за шею, я отвел его наверх, в кухню, где
застыв сидела девушка. При помощи основательной порции
чистого виски и множества слов мне удалось растопить ее, и в
конце концов она поняла, что выйдет отсюда со стариком, но
никому не должна говорить ни слова, в особенности
полицейским.
- Где Рыжик? - спросила она, когда на лицо ее вернулись
краски - хотя хорошеньким оно оставалось и без них, - а в
глазах появился проблеск мысли.
Я ответил, что он на месте, и пообещал ей, что к утру он
будет в больнице. Остальное ее не интересовало. Я прогнал
ее наверх за пальто и шляпой, сходил вместе со старичком за
его шляпой, а потом отвел их обоих в комнату на нижнем
этаже.
- Сидите здесь, пока не приду за вами, - сказал я, запер
их и положил ключ в карман.
Парадная дверь и окно на нижнем этаже были забраны
досками так же, как задние. Я не рискнул их отрывать, хотя
уже светало. Я поднялся наверх, соорудил из наволочки и
кроватной планки белый флаг, высунул в окно и, когда чей-то
бас сказал мне: "Ладно, давай говори", высунулся сам и
сказал полицейским, что сейчас их впущу. Чтобы открыть
парадную дверь, я минут пять работал топориком. Когда дверь
открылась, на ступеньках и тротуаре стояли начальник
полиции, начальник уголовного розыска и половина личного
состава полиции. Я отвел их в подвал и выдал им Большую
Флору, Окуня и Рыжего 0'Лири вместе с деньгами. Флора и
Окунь очнулись, но не разговаривали.
Пока сановники толпились вокруг добычи, я ушел наверх.
Дом наполнили полицейские сыщики. Я здоровался с ними по
дороге к комнате, где оставил Нэнси Риган и старика.
Лейтенант Дафф возился с запертой дверью, а Хант и О'Гар
стояли у него за спиной.
Я улыбнулся Даффу и отдал ключ.
Он открыл дверь, посмотрел на старика и девушку - больше
на девушку, - потом на меня. Они стояли посреди комнаты.
Выцветшие глаза старика смотрели жалко и вопросительно, а
голубые глаза девушки потемнели от тревоги. Тревога ничуть
не повредила ее красоте.
Если это твое - ты не зря запер на замок, - шепнул 0'Гар
мне на ухо.
А теперь можете бежать, - сказал я им. - Отоспитесь как
следует, на работу явитесь завтра. Они кивнули и вышли из
дома.
Вот как у вас в агентстве поддерживают равновесие! -
сказал Дафф. - На каждого урода-оперативника по красавице?
В коридоре появился Дик Фоули.
- Что у тебя? - спросил я.
- Финиш. Анжела привела меня к Вэнсу. Он привел сюда.
Я привел полицейских. Его взяли... Ее взяли.
На улице грохнули два выстрела. Мы подошли к двери и
увидели какую-то возню в полицейской машине. Мы подошли к
ней. Бритва Вэнс в наручниках корчился в кабине, сползая на
пол.
- Мы держали его в машине, Хьюстон и я, - объяснил Даффу
агент в штатском, человек с жестким ртом. - Он хотел
бежать, схватил револьвер Хьюстона обеими руками. Мне
пришлось стрелять... два раза. Капитан нам голову оторвет!
Нарочно держал его здесь - как будущего свидетеля. Ей-богу,
я бы не стал стрелять, но тут - либо он, либо Хьюстон!
Дафф обозвал агента ирландской дубиной и помог ему
поднять Вэнса на сиденье. Полные боли глаза Вэнса
остановились на мне.
- Я... тебя... знаю? - выдавил он. - "Континентал"...
Нью-Йорк?
- Да.
- Не мог... вспомнить... у Лароя... с Рыжим?
- Да, - сказал я. - Взяли Рыжего, Флору, Окуня и деньги.
- А Папа... до... пуло...са... нет.
- Папа до чего? - переспросил я, и спина у меня
похолодела.
Он приподнялся на сиденье.
- Пападопулос, - выговорил он из последних сил. -
Хотел... пристрелить его... уходит с девушкой... легавый
поспешил... жалко...
Слова в нем кончились. Он содрогнулся. Смерть уже
стояла в его зрачках. Врач в белом хотел протиснуться мимо
меня в машину. Я оттолкнул его и, нагнувшись, схватил Вэнса
за плечи. Затылок у меня оледенел. В животе было пусто.
- Слушай, Вэнс, - крикнул я ему в лицо. - Пападопулос?
Старичок? Мозги шайки?
- Да, - сказал Вэнс, и последняя капля крови вышла из
него с этим словом.
Я уронил его на сиденье и отошел.
Конечно! Как же я не сообразил? Старый мерзавец - если
бы не он, при всем его испуге, был главной пружиной, смог бы
он так ловко сдать мне остальных, по одному? Их загнали в
угол. Либо погибнуть в перестрелке, сдаться и кончать на
виселице. Ничего другого им не оставалось. Полиция
схватила Вэнса - он мог сказать и наверняка сказал бы, что
Пападопулос был атаманом, и ни возраст, ни хилость, ни маска
прислужника не помогли бы старому хрычу выкрутиться на суде.
А я? Мне тоже ничего не оставалось, как принять его
условия. Иначе - конец. Я был воском в его руках, его
сообщники были воском. Он списал их также, как они помогли
ему списать других, а я отпустил его на все четыре стороны.
Теперь я могу искать его, могу перевернуть город вверх
дном - я обещал только выпустить его из дома, - но...
Что за жизнь!
Дэшил Хэммет
106 тысяч за голову
Перевод В. Голышева
- Я Том-Том Кери, - с растяжкой сказал он.
Я кивнул на кресло возле моего письменного стола и, пока
он подходил, прикинул, с кем имею дело. Высокий,
