уговаривал людей купить свой дурацкий словарь. По крайней
мере, у него есть свидетели, которые это подтвердили. Ночью
был в гостинице с одиннадцати до четырех тридцати, играл в
карты, имеет свидетелей. Ни черта не нашли ни на нем, ни в
его номере.
Тут же, из кабинета, я позвонил Джеку Конихану.
- Ты бы смог опознать кого-нибудь из тех, кого видел
ночью в машинах? - спросил я, когда он вылез наконец из
постели.
- Нет. Было темно и шли они быстро. Свою-то гориллу
едва разглядел.
- Не узнает, да? - сказал капитан. - Ну что ж, я могу
продержать его двадцать четыре часа, не предъявляя
обвинения, и сделаю это, но если ты ничего не отроешь,
придется отпустить.
- А что, если отпустить сейчас? - предложил я, покурив с
минуту и подумав. - У него кругом алиби, и прятаться от нас
незачем. Оставим его на день в покое - пусть убедится, что
за ним не следят, - а вечером сядем ему на хвост и не
слезем. Есть что-нибудь по Большой Флоре?
- Нет. Парень, убитый на Грин-стрит, - Берни Бернхаймер,
он же Маца, вероятно, карманный вор, крутился среди
фирмачей, но не очень...
Его прервал телефонный звонок. Он сказал в трубку:
- Алло. Да. Одну минуту, - и придвинул аппарат ко мне.
Женский голос:
- Это Грейс Кардиган. Я звонила вам в агентство, и мне
сказали, где вас найти. Мне надо с вами увидеться. Можно
прямо сейчас?
- Где?
- Телефонная станция на Пауэлл-стрит.
- Буду через пятнадцать минут, - сказал я.
Позвонив в агентство, я вызвал к телефону Дика Фоули и
попросил его сейчас же встретиться со мной на углу Эллис- и
Маркет-стрит. Затем я отдал капитану его телефон, сказал:
"До скорого" - и отправился на свидание.
Дик Фоули уже ждал меня на углу. Этот маленький смуглый
канадец, ростом под полтора метра - на высоких каблуках, -
весил минус сорок килограммов, разговаривал как телеграмма
скопца, и мог проследить за каплей соленой воды от
Сан-Франциско до Гонконга, ни разу не выпустив ее из виду.
- Анжелу Грейс Кардиган знаешь? - спросил я его.
Он сэкономил слово, помотав головой.
- Я встречусь с ней на переговорном пункте. Когда мы
расстанемся, иди за ней. Не думай, что тебя ждет легкая
прогулка: девушка шустрая и знает, что за ней идет хвост,
но ты постарайся.
Дик опустил углы рта, и у него сделался один из редких
припадков разговорчивости:
- Чем они шустрее на вид, тем с ними проще.
Я направился к переговорному, он - за мной следом.
Анжела Грейс стояла в дверях. С таким мрачным лицом никогда
ее не видел, и поэтому она показалась мне менее хорошенькой,
чем обычно; в зеленых глазах, правда, было слишком много
огня, чтобы говорить о мрачности. Она держала свернутую
трубкой газету. Она не поздоровалась со мной, не
улыбнулась, не кивнула.
- Пойдем к Чарли, там можно поговорить, - сказал я,
проводя ее мимо Дика Фоули.
Она не проронила ни звука, пока мы не уселись друг против
друга в кабинете ресторана и официант не принял заказ.
Тогда она дрожащими руками развернула газету.
- Это правда? - спросила она.
Я взглянул на то место, по которому постукивал ее
дрожащий палец, - репортаж о находках на Филмор- и
Арми-стрит, но осторожный. Я сразу заметил, что имена не
названы, полиция подстригла заметку. Сделав вид, будто
читаю, я прикинул, выгодно ли будет сказать ей, что газета
все выдумала. Но никакой отчетливой пользы в этом не увидел
и решил не отягощать душу лишней ложью.
- В целом все верно, - ответил я.
- Вы туда ездили? - она скинула газету на пол и подалась
ко мне.
- С полицией.
- Был там.. - слова застряли у нее в горле. Белые
пальцы скомкали скатерть посередине между нами. - Кто
был?.. - удалось ей выдавить на этот раз.
Молчание. Я ждал. Она опустила глаза, но раньше я успел
заметить, что вода в них притушила огонь. Пока мы молчали,
явился официант, поставил еду, ушел.
- Вы знаете, что я хочу спросить, - наконец сказала она
тихим, севшим голосом. - Он был? Он был? Скажите ради
Бога!
Я взвесил их - правду против лжи, ложь против правды. И
снова правда восторжествовала.
- Пэдди Мексиканца убили - застрелили - в доме на
Филмор-стрит.
Зрачки у нее стали как булавочные головки... снова
расширились, превратив глаза из зеленых в черные. Она не
проронила ни звука. Лицо ее ничего не выражало. Она взяла
вилку, поднесла ко рту салат... и еще раз. Я протянул руку
через стол и отобрал у нее вилку.
- Все ведь на платье падает, - проворчал я. - Рта не
откроешь - ничего не съешь.
Она потянулась через стол к моей руке, схватила ее
дрожащими руками - пальцы подергивались так, что она меня
оцарапала.
- Вы мне не врете? - не то всхлипнула, не то выпалила
она. - Вы всегда честно себя вели. В Филадельфии вы были
человеком. Пэдди всегда говорил, что из легавых вы один
порядочный. Вы не обманываете?
- Все честно, - подтвердил я. - Пэдди для тебя много
значил?
Она тупо кивнула, стараясь справиться с собой, и опять
застыла.
- Есть возможность рассчитаться за него, - предложил я.
- Это как?..
- Говорить.
Она долго смотрела на меня непонимающим взглядом, будто
пытаясь ухватить смысл моих слов. Ответ я прочел в глазах
раньше, чем услышал.
- Господи, да я сама хочу. Но я дочь Коробки Кардигана.
Мне - стучать? Вы против нас. К вам идти? Пошла бы. Но я
же Кардиган. Молиться буду, чтобы вы их повязали. Крепко
повязали, но..
- Твои чувства благородны, по крайней мере - слова. - Я
усмехнулся. - Ты кого изображаешь - Жанну д'Арк? А сидел
бы сейчас твой брат Фрэнк, если бы его не заложил в
Грейт-Фолс его дружок Джон Водопроводчик? Проснись, моя
милая. Ты воровка среди воров, и кто других не надул, тот
сам с бородой. Твоего Пэдди кто убил? Дружки! Но ты не
можешь им ответить - тебе закон не велит. Боже мой!
После этой речи лицо ее стало еще угрюмее.
- Я им отвечу, - сказала она. - Но с вами не могу. Вам
сказать не могу. Если бы вы были наш, сказала бы... а
подмогу, если найду, так не у вас. И кончим, ладно? Я
знаю, что вы сердитесь, но.. вы мне скажете, кого еще...
кроме... нашли в этих домах?
- Сейчас, - огрызнулся я. - Все выложу. Расскажу как на
духу. Только ты, не дай Бог, не оброни лишнего словечка,
пока слушаешь, а то нарушишь этику вашей благородной
профессии.
Как всякая женщина, она пропустила мои слова мимо ушей и
повторила:
- Кого еще?
- Зря теряешь время. Но вот что я сделаю: я назову тебе
парочку, которой там не было: Большая Флора и Рыжий 0'Лири.
Она перестала смотреть на меня как одурманенная. Зеленые
глаза потемнели от ярости.
- А Вэнс был? - спросила она.
- Угадай, - ответил я.
Она посмотрела на меня еще немного, потом поднялась.
- Спасибо за то, что сказали и за то, что встретились со
мной. Я вам желаю успеха.
Она вышла на улицу, где ее поджидал Дик Фоули. Я доел
то, что мне принесли.
В четыре часа дня мы с Джеком Кониханом остановили нашу
взятую напрокат машину недалеко от входа в гостиницу
"Стоктон".
- В полиции он отвертелся, так что жилье менять ему вроде
незачем, - сказал я Джеку, - а к служащим в гостиницу я
приставать бы пока не стал - мы их не знаем. Если он до
ночи не появится, подкатимся к ним.
Мы закурили и стали обсуждать, кто будет следующим
чемпионом в тяжелом весе, где достать хороший джин, как
несправедливо новое правило в агентстве, что за работу в
Окленде больше не полагается командировочных, и прочие
волнующие темы - и так мы скоротали время от четырех до
десяти минут десятого.
В 9.10 из гостиницы вышел 0'Лири.
- Бог милостив, - сказал Джек и выскочил из машины, чтобы
идти за ним пешком, а я завел мотор.
Огневолосый великан увез нас недалеко. Он скрылся за
дверью у Лароя. Пока я поставил машину и дошел до кабака,
0'Лири и Джек успели найти себе место. Джек устроился за
столиком у края танцевальной площадки. 0'Лири сидел у
противоположной стены возле угла. Когда я вошел, толстая
блондинистая пара как раз освобождала столик в углу, и я
убедил официанта отвести меня туда.
0'Лири сидел так, что я видел только его затылок и щеку.
Он наблюдал за входной дверью, наблюдал с нетерпением,
которое сменилось радостью, когда вошла девушка. Та самая,
которую Анжела Грейс назвала Нэнси Риган. Я уже сказал, что
она были миленькая. И это правда. Задорная синяя шляпка,
закрывавшая ее волосы, нисколько не повредила сегодня ее
милоте.
Рыжий вскочил на ноги и, оттолкнув по дороге официанта и
двух-трех посетителей, пошел ей навстречу. Наградой за
энтузиазм ему были несколько ругательств, которые он оставил
без внимания, и белозубая синеглазая улыбка... тоже, скажем
так, милая. Он подвел девушку к своему столу, усадил лицом
ко мне и сел сам, лицом исключительно к ней.
Речь его доносилась до меня в виде баритонального рокота,
из которого мое шпионское ухо не могла вычленить ни слова.
Похоже было, что он ей много чего говорил, и слушала она
так, как будто ей это нравилось. Один раз до меня долетело:
- Нет, Рыжик, дорогой, так не надо... - Голос у нее - я
знаю другие слова, но уж будем держаться этого, - звучал
мило. В нем был мускус, в нем был тембр. Не знаю, откуда
взялась эта подружка бандита, но либо она воспитывалась в
хорошей семье, либо хватала все на лету. Время от времени,
когда оркестр брал передышку, до меня доносилось несколько
слов, но из них я уяснил только, что ни она, ни ее буйный
кавалер ничего не имеют друг против друга.
Когда она пришла, ресторан был почти пустой. К десяти он
наполнился, а десять для клиентов Лароя - время детское. Я
стал меньше интересоваться подругой 0'Лири, хотя она была
мила, и больше - другими соседями. Мне бросилось в глаза,
что женщин тут маловато. Я присмотрелся - в самом деле, по
сравнению с мужчинами их было чертовски мало. Мужчины -
мужчины с крысиными лицами, мужчины с угловатыми лицами, с
квадратными челюстями, с отвисшими подбородками, бледные
мужчины, сухопарые мужчины, странного вида мужчины,
свирепого вида мужчины, обыкновенные мужчины - сидели по
двое за столиком, по четыре за столиком, и приходили все
новые, а женщин чертовски мало.
Эти люди разговаривали друг с другом так, будто им было
не очень интересно, о чем они говорят. Как бы невзначай они
окидывали взглядом зал, и глаза их делались особенно
безразличными., когда натыкались на 0'Лири. И непременно
этот безразличный скучающий взгляд задерживался на 0'Лири
секунду-другую.
Я снова обратился к 0'Лири и Нэнси Риган. Он сидел на
стуле чуть прямее чем прежде, но по-прежнему свободно, без
скованности, и хотя плечи он немного ссутулил, в них тоже не
чувствовалось напряжения. Она ему что-то сказала. Он
засмеялся и повернул лицо к середине зала - казалось, что он
смеется не только ее словам, но и над тем, кто сидит вокруг,
чего-то дожидаясь. Смеялся он от души, молодо и беззаботно.
У девушки сделался удивленный вид, как будто этот смех
чем-то ее озадачил, потом она продолжила свой рассказ. Не
понимает, что сидит на бочке с порохом, решил я. 0'Лири же
понимал. Каждый его жест, каждый сантиметр его тела будто
говорил: я большой, сильный, молодой, лихой и рыжий; когда
я понадоблюсь вам, ребята, я буду тут.
Время текло потихоньку... Несколько пар танцевали.
Джин Ларой ходил с выражением хмурого беспокойства на
круглом лице. Его кабак был полон посетителей, но лучше бы
он был пустым.
Около одиннадцати я встал и поманил Джека Конихана. Он
подошел, мы обменялись рукопожатиями, "как делами" и "ничего
себе", и он сел за мой столик.
- Что происходит? - спросил он под гром оркестра. -
Ничего не вижу, но в воздухе что-то зреет. Или у меня
истерика?
- Ничего, скоро начнется. Волки собираются, а ягненок -
Рыжий 0'Лири. Пожалуй, можно бы найти и понежнее, если бы
был выбор. Но эти бандюги, видишь ли, ограбили банк, а
когда настал день получки, в конвертах у них оказалось
пусто, да и конвертов-то не оказалось. Прошел слух, что
Рыжий может знать, как это получилось. Результат мы
