начинается прилив, -- кипящая кровь уже наползала, подбиралась к нему,
готовясь поглотить за все его грехи.
Он открыл глаза и увидел Исидро, сидящего возле свечи и читающего
лондонскую "Тайме". Стало быть, снаружи была ночь.
-- Интересно, -- негромко проговорил вампир, когда Эшер передал ему
разговор со старым священником. -- Получается, что он приходил в дневные
часы, то есть, думаю, солнечный свет для него все-таки не препятствие. И
серебряный замок на двери явно был открыт и закрыт.
-- Он мог прийти и другой дорогой.
Исидро свернул и отбросил газету.
-- Он мог явиться через сточные трубы. Возможно, он все эти годы знал,
что этот дом принадлежит мне, а может быть, просто следил за мной, когда мы
возвращались из катакомб. И, увидев, как я пытаюсь спасти вам жизнь,
несомненно сообразил, куда вас следует доставить. В любом случае резиденцию
мне надо искать новую, поскольку об этой уже знают и Гришин, и Элиза... Вы
уже можете держаться на ногах?
Эшер заставил себя встать, хотя даже попытка умыться из принесенного
доном Симоном резинового тазика вымотала его до такой степени, что он
счастлив был вернуться на свое ложе: Чуть позже, отдохнув, он попросил
конверт и бумагу. В течение следующего дня он написал два письма Лидии: одно
-- в Оксфорд на ее настоящее имя, другое было адресовано мисс Присцилле
Мерридью и вложено в конверт с запиской для студента-посредника. Эшер
заверял Лидию, что находится в относительной безопасности, но сам он
прекрасно понимал всю мрачную иронию этой фразы. Быть заключенным в подвале
под опекой двух вампиров -- ситуация, прямо скажем, оптимизма не вызывающая.
Исидро без возражений согласился отправить оба письма, и Эшеру оставалось
только надеяться, что простенький его камуфляж сработает, а там уж он
постарается найти для Лидии новое убежище.
Он пробыл в подвале еще два дня: большей частью спал, читал приносимые
доном Симоном газеты и книги и с чисто научным удовлетворением слушал, как
вампир читает вслух Шекспира с произношением, принятым в шекспировские
времена. Силы постепенно возвращались. Брат Антоний больше не появлялся,
разве что в странных запутанных снах Эшера, однако фарфоровый кувшин он,
проснувшись, всегда находил полным свежей воды.
В полдень второго дня Эшер нашел подложенные под подсвечник два
железнодорожных билета, а в ногах постели стоял аккуратно собранный багаж. К
билетам была приложена записка на прекрасной, вполне современной бумаге, но
почерком середины семнадцатого столетия: "Сможете ли вы отправиться в Лондон
сегодня вечером?"
Здесь же был сложенный в несколько раз номер лондонской "Тайме" с
крупным заголовком: "РЕЗНЯ В ЛАЙМХАУСЕ".
Еще семь человек (в основном докеры-китайцы) расстались с жизнью.
Дрожа от слабости, Эшер слез со своего ложа и, спотыкаясь, побрел к
решетке. Прутья были массивные, явно рассчитанные на сверхчеловеческую силу
вампиров, серебряный замок был закрыт на ключ. Эшер прижался к холодному
металлу и негромко позвал в темноту:
-- Антоний! Брат Антоний, послушайте. Вы нам нужны в Лондоне. Нам нужна
ваша помощь. Мы можем совершить это путешествие в течение одной ночи, кроме
того, у нас есть с собой укрытие от дневного света. Вы должны ехать с нами
-- вы единственный, кто может нам помочь, единственный, кто может выследить
дневного убийцу. Помогите нам. Пожалуйста.
В ответ из темноты -- ни звука.
-- Я не удивлен, -- заметил дон Симон, выслушав рассказ Эшера, когда
поезд отошел от Гар дю Нор в тонком вечернем тумане. -- Трудно сказать,
насколько он осведомлен и много ли понимает в том, что происходит. Вполне
возможно, что он тайком следует за нами, слушая издалека наши разговоры, как
это, кстати, часто делают вампиры. Не исключено, что он приветствует смерть
вампиров или просто не желает назвать имя убийцы, потому что хорошо с ним
знаком. Дружба среди вампиров бывает, хотя и редко.
Он развернул на костлявых коленях только что купленную газету,
равнодушно пробежал заголовки.
-- Мне это не нравится, Джеймс, -- сообщил он, и Эшер наклонился
посмотреть.
"ВАМПИР ЛАЙМХАУСА! -- кричал заголовок. -- ПОЛИЦИЯ ОЗАДАЧЕНА". -- Еще
одна серия убийств позавчерашней ночью -- в Манчестере (лондонские газеты
перепечатали сообщение на следующий день). Наш вампир, видимо, пользуется
обычным транспортом... Выпить кровь из девяти человек -- да после этого ни
один нормальный вампир в течение недели как минимум даже глядеть на людей не
сможет! Если кому-то требуются две жертвы в течение одной ночи, то это
редчайший случай. А это... -- Тонкие брови озабоченно сдвинулись.
-- Это меня сильно беспокоит.
-- Случалось такое раньше?
Изящные руки свернули газету в несколько раз и отложили в сторону.
-- При мне -- нет. Но Райс рассказывал, что нечто подобное случилось во
время Чумы.
"Он стал вампиром еще до пришествия Черной Смерти..."
-- С теми, кто пил кровь заразившихся чумой? Исидро обхватил руками
колено. На Эшера он не смотрел.
-- Да все мы это делали, -- сказал он спокойно. -- Райс делал это во
время Великой Чумы -- и не заболел. Гриппен и я поступали так же в
шестьдесят пятом, когда чума в последний раз пришла в Лондон. Да и кто мог
тогда отличить здорового человека от зараженного, да еще ночью! Однажды я
выпил кровь одной женщины, а потом отбросил простыню и увидел у нее под
мышками и в паху черные нарывы -- чума в последней стадии. Я выбежал на
улицу, меня жестоко рвало, и Туллоч Шотландец, найдя меня в таком состоянии,
удивился, что меня напугало. "Мы уже мертвые, -- сказал он. -- Что за
девичьи страхи?"
Голос вампира был ровным, желтые глаза -- бесстрастны, но, глядя на
этот бледный благородный профиль, Эшер ощутил вдруг, какая пропасть времени
разделяет его и Исидро.
-- Потом, много лет спустя, Райс пристрастился к путешествиям --
странная привычка для вампира. Он исчезал на годы, бывало, и на десятилетия,
но я его видел последний раз в Лондоне -- за неделю до Большого Пожара. Так
вот, он рассказывал мне однажды, что вампиры в Париже и в Баварии во время
чумы, случалось, испытывали странные приступы, убивая по нескольку человек
за одну ночь. Хотя было ли это связано с чумой -- сказать трудно. Вполне
возможно, что причиной срыва был царящий вокруг ужас. Интересно, что такое,
по его словам, могло случиться спустя долгое время после мора. Элизабет
Белокурая, насколько мне известно, проникала в зачумленные дома и убивала
там целые семьи. После одного такого безрассудства ее убили, но раньше с ней
подобных приступов не было, а она была вампиром уже несколько столетий.
-- А с вами такое случалось?
Вампир так и не взглянул в его сторону.
-- Пока еще нет.
Они прибыли в Лондон перед рассветом. На этот раз Исидро не исчез, как
он это делал раньше, стоило поезду подойти к платформе. Вместо этого он
кликнул кэб и, лишь сопроводив Эшера домой, сгинул в опасно бледнеющей мгле.
Хотя вампир объяснял такую свою заботу обязанностями перед тем, кого он
нанял, Эшер все равно был благодарен ему. Большую часть путешествия он
отсыпался, и все же, когда они достигли Колоннады Принца Уэльского, вид у
Эшера, как частенько выражалась миссис Граймс, был такой, словно его
пропустили сквозь жернова.
Спустя несколько часов он был разбужен солнцем. Хозяйка, ужаснувшаяся
его бледности, принесла ему завтрак на подносе и спросила, не нуждается ли
он в помощи.
-- Если вы больны, сэр, -- обеспокоено сказала она, -- можно нанять
человека, чтобы он за вами ухаживал. Я рада бы заняться этим сама, но у меня
просто не хватит времени, у нас ведь еще четыре постояльца.
-- Нет-нет, -- успокоил ее Эшер. -- Но я весьма благодарен вам за
заботу. У меня есть в Лондоне младшая сестра, и, если вы будете столь добры,
чтобы направить вашего посыльного на телеграф, ее можно было бы известить и
она бы обо мне позаботилась.
Это был весьма неуклюжий маневр, но просто послать записку на
Брутон-Плейс означало бы рассекретить убежище Лидии. Набрасывая еще
подрагивающей от слабости рукой послание, он решил с сожалением, что
разумнее все-таки не встречаться, а продолжать обмен даться информацией
через гардероб музея. Закончив, задернул половину портьеры, чтобы
предупредить Лидию о том, что послание отправлено. Он жаждал видеть ее,
прикоснуться к ней, услышать ее голос и, самое главное, удостовериться, что
с ней все в порядке, но, зная об убийце то, что он знал сейчас, он бы не
решился даже встретиться с ней в парке при свете дня.
Уже то, что он однажды решился на такую встречу, заставляло его сердце
сжиматься в предчувствии опасности. Убийца, по словам Исидро, вполне мог
подглядывать и подслушивать на расстоянии, различая каждое произнесенное ими
слово, -- дневной охотник, безумный, пораженный древней чумой. Лицо Забияки
Джо Дэвиса всплыло внезапно в его памяти -- искаженные бледные черты,
сальные волосы, отчаянный шепот: "У меня как будто мозг высасывают от
голода..." -- и безумие в глазах.
Эшер почувствовал горькое раскаяние. "Богоподобный Деннис Блейдон, --
злобно подумал он, -- Х никогда бы не позволил втянуть Лидию в такую
историю".
Телеграмму он послал с оплаченным ответом и около двух часов излагал на
бумаге свои парижские приключения. Это вымотало его и расстроило
окончательно. Он нуждался в отдыхе точно так же, как нуждался в воде, когда
лежал первые несколько дней в парижском подвале Исидро. Как бы он хотел
вывести Лидию из этой игры, выйти из нее самому и хоть на малое время снова
оказаться на зеленых лугах Оксфорда! Ему нужен был отдых -- и вовсе не для
того, чтобы иметь возможность поразмыслить о предполагаемых вампирах из
фольклора или -- того хуже -- о реальных ночных созданиях, крадущихся
лондонскими мостовыми, вслушивающихся в голоса прохожих и провожающих их
алчными взглядами.
Но возможности для отдыха не было. Он вытер пот с лица и продолжал
водить пером по бумаге, вслушиваясь, на раздастся ли у дверей стук
почтальона.
Он так и не дождался ответа. Через силу одевшись, Эшер послал за кэбом
-- отчасти чтобы создать впечатление предстоящей ему долгой поездки, отчасти
надеясь увидеть Лидию возле библиотеки, а отчасти и потому, что пройти два
квартала было вряд ли ему сейчас под силу.
-- Мисс Мерридью, сэр? -- переспросила хозяйка на Брутон-Плейс,
выговаривая звук "и" в манере, свойственной выходцам из восточного
Ланкашира. -- Благослови вас Господь, сэр, а то мы уж гадали, к кому
обратиться, -- ведь бедная девочка не знает в Лондоне ни души...
-- Что? -- Эшер почувствовал, как кровь отлила от лица. Видя, что гость
ее -- и без того бледный -- побледнел еще больше, хозяйка поспешила усадить
его в кресло посреди тесной, заставленной вещами прихожей.
-- Мы просто не знали, что делать, мой муж и я. Он говорит, что люди
останавливаются у нас для того, чтобы никто не совал нос в их дела, и, вы уж
простите меня, сэр, сказал, что как раз такие красотки и разгуливают по
ночам... Но я-то видела, что она не из таких...
-- Что случилось? -- Голос Эшера был тих.
-- Да Господь с вами, сэр, мисс Мерридью ушла еще позавчера, и, что бы
там ни говорил мой муж, а я уже хотела звонить в полицию.
Глава 16
Обе комнаты, где жила Лидия (как, впрочем, любое помещение, где она
поселялась хотя бы на день), завалены были газетами, журналами, книгами и
прочими свидетельствами ее последних изысканий: аккуратно скопированными
