станции, оставляя в стороне окрестности Паддингтона, где высадилась Лидия.
Было уже совсем темно. Глядя на летящие за окнами кирпичные стены и
мгновенные промельки газового света там, где состав выскакивал из тоннеля,
Эшер размышлял, охотятся ли вампиры в вагонах подземки третьего класса.
Могут ли они в крайних случаях использовать тоннели как укрытие от солнца?
Вообще, как много требуется солнечного света, чтобы испепелить их белую
хрупкую плоть?
"Наверное, немного", -- подумал он, пересекая платформу и поднимаясь по
лестнице к квадрату ночного неба. Даже если распахнуть дверь, много ли света
проникнет в усыпальницу Хайгэйтского кладбища с тенистой сумрачной аллеи!
Когда уже шел по мостовой, кольнуло беспокойство за Лидию, оставшуюся
на паддингтонском перроне. Конечно, она бы не пропала в вокзальной толпе --
шестеро, а то и семеро молодых джентльменов оспаривали бы право нести ее
багаж. Эшер боялся только Исидро.
Каким образом вампиры могут узнать, что кто-то собирает о них данные
днем? Может быть, Лидия права и его попросту пытались запугать. Их ведь,
наверное, было очень мало -- родственников и друзей, оказавшихся настолько
проницательными, что предпочли откровенное суеверие удобству "логических
объяснений", как это назвал Исидро. И тем не менее...
Двигаясь в тесной толпе по Юстон-роуд, Эшер успокаивал себя тем, что
Исидро никоим образом не мог узнать о его двойном возвращении в Оксфорд.
"Да, но он может это предположить..."
Эшер встряхнул головой. Кажется, усталость начала сказываться и на его
способностях оценивать ситуацию. Не спать в течение тридцати шести часов --
невольно начнешь шарахаться от собственной тени. Конечно, он нервничал не
потому, что за ним следили, но потому, что за ним могли следить.
Эшер замедлил шаги, рассеянно оглядывая спешащие экипажи и уличную
толчею в тусклом свете газовых фонарей. Служащие, продавщицы торопились в
направлении подземки, чтобы успеть на следующий поезд, который доставит их
домой -- в огромные трущобы окраин. Рабочие, жаждущие дешевого ужина и
нескольких кружек пива, проталкивались к дверям трактира. В этом обманчивом
освещении их лица казались бледнее обычного, но мертвенной белизны
неподвижных черт нигде видно не было.
Почему же тогда нарастает это странное чувство тревоги и такое
ощущение, что перед глазами маячит слепое пятно?
На перекрестке он перешел на другую сторону Гувер-crpirr и двинулся по
тротуару, все так же рассеянно озирая, грузовики, омнибусы, моторные кэбы,
вагончики конки с яркими рекламными плакатами. Однако большей частью улица
была запружена конными повозками всех видов. Здесь были фургоны, влекомые
мохноногими клячами, открытые викторианские экипажи, закрытые коляски, в
каких предпочитают ездить доктора, и высокие двухколесные кэбы. Бессонница
давала себя знать, острота зрения притупилась, вдобавок мешало это
мельтешение теней. И все же рискнуть стоило. Транспорт шел густо, но не
быстро -- иногда лишь какой-нибудь кэбмен, хлестнув лошадь, направлял ее в
открывшийся на минуту просвет. Что ж, можно попробовать...
Достигнув поворота, ведущего к Колоннаде Принца Уэльского, Эшер
внезапно сошел с тротуара и кинулся в самую, гущу транспорта. Чудом не был
сбит пронзительно заржавшей лошадью, вслед полетели проклятья на
экзотическом диалекте. "Как это йоркширца занесло в лондонские кэбмены?" --
поразился он, оскальзываясь на покрытой пометом влажной мостовой и ныряя
среди движущихся масс плоти, дерева и железа. Оказавшись на той стороне,
обернулся.
В самой середине потока экипажей шарахнулась, заржав, извозчичья
лошадь, с визгом затормозил моторный кэб, и Эшеру показалось на секунду, что
какая-то тень метнулась в электрическом свете фар.
"Понятно... -- подумал он и, отдышавшись, двинулся дальше. -- Рискуй и
дальше своим бессмертием, мой кровососущий друг..."
Войдя в комнату, он зажег газовый рожок, оставив окно незадернутым.
Сбросил пальто, котелок, шарф и открыл саквояж, привезенный еще днем на
мотоцикле, ныне надежно укрытом в сарае неподалеку. Полдюжины чистых
рубашек, смена белья, бритвенные принадлежности и книги -- что еще может
потребоваться в Лондоне охотнику за вампирами? Эшер представил на секунду
маленький магазинчик на темной улице, специализирующийся на серебряных
пулях, осиновых кольях, чесноке, -- и усмехнулся. Так, чтобы его было видно
через окно с улицы, Эшер подошел к платяному шкафу, нахмурился, как бы ища и
не находя чего-то, затем повернулся и вышел из комнаты.
Бесшумно сбежав по лестнице, проскочил кухню (хозяйка успела лишь
вздрогнуть и вскинуть глаза на странного жильца), и оказался в узком,
каменном испятнанном мхом колодце с ведущими наверх ступенями. Осторожно
выпрямившись, взглянул поверх мостовой.
Темная фигура на ночной улице все еще всматривалась в освещенное окно,
явно поверив обманному маневру Эшера. Соглядатай стоял неподвижно, почти
невидимый в густом мраке между двумя рядами высоких домов. Но даже в смутном
падающем из окон свете лицо его поражало мертвенной белизной. Всматриваясь,
Эшер затаил дыхание, помня, насколько чуток слух вампиров. Затем моргнул --
и темная фигура исчезла.
Полчаса у него ушло на то, чтобы неторопливо распаковать багаж,
переодеться и побриться. Это слегка освежило, но все равно спать хотелось
смертельно. Возникло даже легкое искушение: взять да и лечь в постель,
оставив Исидро стоять в сыром переулке. Однако в этом случае встреча
состоялась бы прямо в комнате -- вряд ли дон Симон был знаком с легендой,
согласно которой вампир может войти в новое жилье лишь с позволения хозяина.
"Хотя с другой стороны, -- подумал Эшер, открывая дверь и поднимаясь по
каменным ступенькам на улицу, -- есть ли вообще в Лондоне жилье, которое
можно было бы назвать новым?" Колоннада Шестого Принца Уэльса начала
застраиваться в последние дни правления Георга IV, а собственный дом Эшера в
Оксфорде -- во времена королевы Анны. Правда, дон Симон Исидро убивал
втихомолку на улицах Лондона задолго до возникновения многих пригородов.
На секунду в воображении Эшера возник древний Лондон -- тесное скопище
бревенчатых домов, крохотные церкви, жмущиеся к реке каменные монастыри,
дюжина враждующих отрядов блюстителей порядка, чьи офицеры не имели права
перейти на другую сторону улицы, чтобы схватить преступника; дешевый
театрик, где некий Шекспир обучался ремеслу актера и сочинителя пьес;
таверны, где плававшие с Френсисом Дрейком пили за здоровье рыжеволосой
королевы...
-- Мы не будем больше встречаться таким образом, -- промурлыкал рядом
тихий знакомый голос. -- Могут пойти нежелательные слухи.
Эшер резко обернулся, мысленно проклиная свою минутную рассеянность.
Даже будучи смертельно утомленным, бдительность утрачивать не стоило.
Исидро где-то уже насытился -- лицо его хотя и оставалось бледным, но
уже не отдавало той мертвенной белизной, как тогда, в переулке. Из-под
распахнутого плаща виднелся черный вечерний костюм, белый шелк рубашки
несколько скрадывал бледность лица. Как всегда, Исидро был с непокрытой
головой; свет газового фонаря положил смутные блики на его высокий лоб. Рука
в жемчужно-серой перчатке сжимала тонкую трость черного дерева.
-- У меня была мысль оставить вас ждать в том переулке, -- ответил
Эшер. -- Все равно я не могу доложить вам ничего сверх того, что вы уже
видели сами: я снял здесь комнату. -- Он кивнул в сторону дома номер шесть,
уже неразличимого среди других домов; смутный свет из окон ложился на ветви
деревьев. -- После того как мы переговорим, я намерен вернуться и лечь
спать.
-- В переулке? -- Вампир слегка склонил голову к Плечу.
-- Вы что, не ходили за мной по пятам сразу после наступления темноты?
Не следили, как я распаковываю багаж?
Исидро помолчал, просеивая возможные ответы и оставляя лишь
необходимое. Эшер в раздражении остановился и повернулся к нему лицом.
-- Послушайте. Вы не доверяете мне, и я был бы дураком, доверься я вам.
Но это вы, а не я попали в беду. И если вы не предоставите мне необходимой
информации, если мы будем продолжать эту бесконечную детскую игру в загадки
и отгадки, я просто не смогу вам помочь.
-- Вы искренне хотите помочь нам? -- В голосе вампира не было сарказма,
он в самом деле хотел услышать ответ.
-- Нет, -- резко сказал Эшер. -- Но и убивать вас я тоже не собираюсь.
Слишком дорого за это пришлось бы заплатить. Как вы сами должны были
догадаться, я принял кое-какие меры, чтобы Лидия была в безопасности, и,
поверьте, было весьма нелегко объяснить ей, почему она должна покинуть
Оксфорд. Но я не смогу ни к чему приступить, пока вы не соизволите дать
ответ на некоторые мои вопросы.
-- Хорошо. -- Вампир изучал его в течение нескольких секунд, причем с
таким видом, будто тихая площадь Блумсбери, где они сейчас находились, была
его частной квартирой. -- Я встречусь с вами завтра в это же время, и мы
отправимся, как вы выражаетесь, на место преступления. Что же касается того,
кто следил за вами из переулка... -- Снова короткая пауза, которую можно
было бы назвать колебанием, если бы не спокойствие черт дона Исидро. -- Это
был не я.
Глава 5
-- О боже, конечно! -- Судя по вывеске, хозяйка мастерской была
француженка и звали ее Минетта, хотя некоторые особенности произношения
подсказывали, что изначально женщина носила простое английское имя Минни. --
Волосы изумительные! Блондинки тaкoro типа не любят золотых тонов -- они их
делают желтыми, как сыр. Но тут другое дело -- у нее же зеленые глаза, да
еще и с темным ободком вокруг зрачка! Моя бабка говорила, что у кого есть
такой ободок -- тот ясновидец.
Она уставила на Эшера огромные нежно-голубые глаза без каких бы то ни
было признаков ясновидения, зато исполненные деловой сметки. Хотя он плотно
прикрыл за собой входную дверь, шум Грейт-Мальборо-стрит (цоканье копыт,
грохот железных ободьев по гранитным блокам мостовой и крики уличных
торговцев на углу) свободно проникал в помещение, подчас заглушая
приглушенный стрекот швейных машинок.
Эшер поправил сидящие на кончике носа очки с простыми стеклами вместо
линз, которые надевал, чтобы казаться еще более безобидным, и взглянул
поверх оправы на хозяйку. -- Вы слышали от нее самой, что она актриса?
Минетта (она сидела на табурете за выкрашенным белой краской прилавком)
кивнула, рассыпав черные грозди кудряшек по бежевому кружеву воротника.
-- А она, стало быть, не актриса? -- Сказано это было без удивления --
скорее хозяйку даже позабавило, что ее подозрения подтвердились.
Эшер скорбно поджал губы и вздохнул. Не дождавшись словесного ответа,
владелица мастерской вынуждена была продолжить:
-- Знаете, мне и самой как-то не очень верилось. Актрисы, конечно, спят
по утрам долго, но не до самого же вечера! И они все время зубрят роли. Я
подозреваю, что дни она проводила с этими молодыми модниками, потому и
являлась на примерку так поздно -- между спектаклями, как она уверяла.
-- С модниками, -- повторил Эшер, вновь вздохнул и, достав блокнот,
сделал в нем пометку. Голубые глаза уставились на посетителя. -- Вы шпик?
-- Нет, что вы! -- сказал Эшер. -- Я, фактически, адвокат мистера Гоби,
чей сын был... э-э-э... другом мисс Харшоу -- или мисс Бранхэйм, как она вам
представилась. Скажите, мистер Гоби -- мистер Томас Гоби -- покупал у вас
что-либо для мисс Лотты Харшоу? Или, скажем, оплачивал ее счета?
