глубина, нежели сверкание и движение, свойственные великим. Главное - не
почувствовать обиды, которая может лишить тебя и того, что имеешь. В конце
концов Дженни знала, что в меру своих возможностей она работает хорошо.
"Ключ к магии - сама магия, - говаривал Каэрдин. - Чтобы стать магом,
ты должен быть им. Нет времени ни на что другое, если ты хочешь достичь
полноты своей власти".
Дженни осталась в каменном доме на Мерзлом Водопаде после смерти
Каэрдина, изучая его книги, определяя расположение светил и предаваясь
размышлениям в полуразваленном круге древних камней, стоящих на вершине
холма. С годами власть ее возросла, хотя и не настолько, как ей когда-то
мечталось. И Дженни была довольна такой жизнью.
А потом появился Джон...
...Такая тишина стояла в комнате, словно кирпичи очага, тени стропил,
струение дождя по стеклам и свежесть высушенных трав запаяны были в янтарь
тысячи лет назад. Дженни смешала заговоренные порошки в чаше и подняла
глаза. Гарет со страхом смотрел на нее из темноты.
Она встала, но стоило ей двинуться к нему, как юноша отпрянул с
отвращением на бледном вытянувшемся лице.
- Ты - его женщина?
Дженни остановилась, услышав ненависть в слабом голосе.
- Да, - сказала она. - Но это не твое дело.
Он отвернул лицо - раздраженное, смятое сном.
- Ты совсем как она, - пробормотал он. - Совсем как Зиерн...
Она шагнула ближе, не уверенная, что расслышала правильно.
- Кто?
- Ты заманила его своими заклинаниями, ты низвергла его в грязь... -
Лихорадочный шепот Гарета сорвался в рыдание.
Дженни подошла к кровати и, не обращая внимания на попытки Гарета
оттолкнуть ее руки, коснулась его лица. Вскоре он прекратил сопротивление,
снова уплывая в сон. Его тело не было ни слишком горячим, ни чрезмерно
охлажденным, пульс - наполненный, ровный. Но он все еще метался и
бормотал:
- Никогда... Никогда я не стану... Ты положила на него заклинания,
заставила его колдовством...
Его веки сомкнулись накрепко. Дженни вздохнула и выпрямилась, глядя в
пылающее беспокойное лицо.
- Если бы я положила на него заклинания, - пробормотала она, - я бы
давно уже освободила нас обоих, имей я мужество.
Она вытерла руки о юбку и спустилась по узкой и темной башенной
лестнице.
Джона она нашла в рабочем кабинете, довольно просторном, иначе бы
комнату взорвало изнутри чудовищным количеством книг. Большей частью это
были древние тома, оставленные в Холде после отступления армии короля или
подобранные в подвалах сгоревших гарнизонных городков; поеденные крысами,
черные от плесени, не читаемые из-за водяных пятен, они распирали полки,
целиком скрывающие две стены, они были рассыпаны на длинном дубовом столе,
свалены грудами в углах. Листы с выписками, сделанными Джоном в зимние
вечера, торчали среди ветхих страниц. Среди книг втиснуты были
беспорядочно письменные принадлежности: шильца для накалывания бумаги,
гусиные перья, ножи и чернильницы, куски пемзы - и более странные
предметы: металлические трубки и клещи, отвесы и уровни, зажигательные
стекла и маятники, магниты, яичная скорлупа, осколки камня, засушенные
цветы и наполовину разобранные часы. Огромная паутина из талей и блоков
свисала со стропил в одном углу, батальон желобчато оплывших свечей криво
лепился на каждой полке, на каждом подоконнике. Не комната, а сорочья
коллекция обрывков знания, логово жестянщика, человека, для которого мир -
огромный склад игрушек, полный интригующих праздных вопросов. Над очагом,
как гигантская еловая шишка, висел хвостовой набалдашник Дракона Вира -
пятнадцать дюймов в длину и девять в поперечнике, - усаженный пеньками
обломанных шипов.
Сам Джон стоял перед окном, смотрел сквозь переплет своего
многострадального, не раз латанного окна на скудную землю, смешавшуюся с
опрокинутым небом. Руку он держал прижатой к боку, где дождь болезненно
пульсировал в ребрах, треснувших от удара рогульчатой шишки на хвосте
дракона.
Хотя мягкая оленья кожа башмаков не производила ни малейшего шума на
истертом каменном полу, он оглянулся, как только Дженни показалась в
проеме. Его глаза улыбнулись приветливо, но она лишь прислонилась плечом к
косяку и спросила:
- Ну?
Он поднял глаза к потолку, за которым, этажом выше, лежал Гарет.
- Как поживают наш юный герой и его дракон?
Дженни молчала. Улыбка мелькнула и исчезла в уголках его чувственного
рта, как быстрый солнечный свет облачным днем.
- Я убил одного дракона, Джен, и он чудом меня не прикончил. Даже
если мне пообещают сочинить вдвое больше баллад о моих подвигах - с меня
хватит.
Облегчение и воспоминание о балладах Гарета заставили Дженни
рассмеяться, и она вошла в комнату. Белесый свет из окна прорисовал каждую
морщинку на кожаных рукавах Джона, когда он шагнул ей навстречу и,
наклонившись, поцеловал в губы.
- Вряд ли наш герой добрался сюда своим ходом, как считаешь?
Дженни покачала головой.
- Говорит, что нанял корабль до Элдсбауча, а оттуда уже ехал верхом.
- Чертовски повезло парню, - заметил Джон и поцеловал ее снова. Руки
его были теплы. - Поросята беспокоились весь день, таскали клочья соломы.
Я ведь еще вчера повернул назад, когда заметил, что вороны сторонятся
холмов Уина. Рановато, конечно, но, по-моему, идут первые зимние шторма. А
камни Элдсбауча - известные пожиратели кораблей... Знаешь, Дотис говорит в
третьем томе своих "Историй"... Хотя нет, это, кажется, в обрывке пятого
тома, что мы нашли в Эмбере... Или это у Кливи?.. Словом, во времена
старых королей построили мол (или волнорез) через гавань. Его называли
одним из чудес света - так говорит Дотис. Или Кливи... Но я нигде не смог
найти про то, как он был выстроен. Надо бы как-нибудь взять лодку и
посмотреть, что там под водой в устье гавани...
Дженни содрогнулась, зная, что Джон вполне способен на такое
сумасбродство. Она не забыла ни каменный дом, который он поднял на воздух,
прочтя в одном из заплесневелых томов, что гномы использовали взрывчатый
порошок для пробивания туннелей, ни его эксперименты с водяными трубами.
На темной лестнице послышались внезапная возня и сдавленные
срывающиеся голоса:
- Она тоже здесь!.. Пусти!..
Последовала короткая потасовка, и момент спустя в водовороте пледов и
оленьих шкур в комнату ворвался рыжеволосый крепкий пострел лет четырех,
преследуемый по пятам худощавым темноволосым мальчиком лет восьми. Дженни
улыбнулась и протянула руки им навстречу. Они атаковали ее с двух сторон,
маленькие грязные пальцы цеплялись за волосы, юбку и рукава ее сорочки, и
она вновь ощутила странный и необъяснимый восторг в их присутствии.
- Как вели себя маленькие варвары? - осведомилась она самым холодным
тоном, который, впрочем, никого из них не обманул.
- Хорошо! Мы вели себя хорошо, мама, - сказал старший, цепляясь за ее
выцветшую голубую юбку. - Я - хорошо. Адрик - нет.
- Сам не лучше! - огрызнулся тот, что помладше (Джон взял его на
руки). - Папа отлупил Яна!
- И как? - Она улыбнулась старшему. Глаза у него были с тяжелыми
веками, как у Джона, но голубые, как ее собственные. - По заслугам,
разумеется?
- Большой плеткой! - радостно уточнил Адрик. - Сто ударов!
- В самом деле? - Она внимательно посмотрела на Джона. - Все сто
сразу или с передышками?
- Все сразу, - сокрушенно ответил Джон. - Но прощения он так и не
попросил.
- Славный мальчик... - Она взъерошила жесткие черные волосы Яна. Тот
изогнулся и притворно захихикал.
Мальчики давно уже принимали как должное, что родители их живут
отдельно друг от друга. Лорд Холда и ведьма Мерзлого Водопада и не должны
были походить на других взрослых. Как волчата, терпеливо выносящие опеку
псаря, они соблюдали должное уважение в отношении тети Джейн, которая
заботилась о них и искренне верила, что хранит от напастей, пока Джон
объезжает границы, а Дженни занимается своей магией на Мерзлом Водопаде.
Однако хозяином они признавали только отца, а любили только мать.
Перебивая друг друга, они было принялись рассказывать ей о лисе,
которую поймали в ловушку, когда звук на темной лестнице заставил их
обернуться.
Там стоял Гарет, бледный, измученный, но снова одетый в свой дорожный
костюм. Рукав его запасной рубашки вздувался неуклюжей шишкой в том месте,
где рука была перебинтована. Он откопал в своем багаже запасную пару
очков, и глаза его за толстыми линзами были полны горестного изумления.
Забавно, но то, что ведьма оказалась не просто любовницей Аверсина, но еще
и матерью его детей, кажется, нисколько не уронило Джона в глазах Гарета,
зато сделало Дженни ответственной за все разочарования, с которыми юноша
столкнулся в Уинтерлэнде.
Мальчики прекрасно поняли его враждебность. Маленькая челюсть Адрика
драчливо выпятилась - копия массивной челюсти Джона. Но Ян, более чуткий,
поспешно толкнул брата локтем, и оба удалились в молчании. Джон проводил
их взглядом, затем задумчиво стал смотреть на Гарета. Наконец сказал:
- Я смотрю, ты ожил.
Гарет ответил не слишком твердо:
- Да. Благодарю вас... - Он повернулся к Дженни и поклонился с
холодной безукоризненной вежливостью придворного. - Благодарю вас за
оказанную мне помощь.
Он ступил в комнату, остановился и огляделся в замешательстве. "Ищет
чего-нибудь из баллад, - развеселившись, подумала Дженни. - Да нет,
описать Джона ни одной балладе не по силам..."
- Тесновато, тесновато, - сказал Джон, тоже наблюдавший за Гаретом. -
Мой папаша имел обыкновение держать книги в амбаре, так что крысы
просмотрели большинство из них еще до того, как я научился читать. Думаю,
здесь они будут целее.
- Э-э... - сказал Гарет в затруднении. - Я полагаю...
- Он был упрямый деревенский негодяй, мой папаша, - охотно продолжал
Джон, подходя к очагу и протягивая руки к огню. - Если бы не старый
Каэрдин, который то и дело околачивался в Холде, когда я был подростком, я
бы никогда не осилил азбуку. Нет, не уважал мой папаша книг. Половину
страниц Лукиардовского "Даятеля огня" я нашел забитыми в щели чулана, где
мой дед хранил зимнюю одежду. Я готов был пойти и кидать камни на его
могилу, настолько я был взбешен. Ну сам посуди, там уже ничего нельзя было
прочесть! Бог знает, что они сделали с остальным страницами - полагаю,
разжигали ими кухонную печь. Так что мы тогда сумели сохранить немного:
тома три-четыре "Историй" Дотиса, почти все "Аналекты" Полиборуса и его же
"Юриспруденцию", "Лапидарные толкования", "Земледельца" Кливи, почти
неповрежденного, хотя и там кое-что подпорчено. Вообще-то я не думаю,
чтобы сам Кливи был земледельцем или, по крайней мере, когда-нибудь
толковал с земледельцами. Он, например, утверждает, что предсказать шторм
можно, измеряя тени от облаков, хотя любая деревенская старуха может
сделать то же самое, просто наблюдая за пчелами. А уж когда он говорит о
брачных обычаях свиней...
- Предупреждаю тебя, Гарет, - сказала Дженни с улыбкой, - что Джон -
это ходячая энциклопедия бабушкиных побасок и обрывков из классиков, до
которых он только сумел добраться. Так что осторожнее с ним. Кстати, имей
в виду, готовить он не умеет.
- А вот и умею! - огрызнулся Джон, тоже с улыбкой.
Гарет все озирался, мистифицированный, оглядывая захламленное
помещение. Он пока еще не сказал ни слова, но узкое его лицо явно отражало
мыслительное напряжение, отчаянную попытку совместить традиционный каталог
балладных совершенств и очкастого инженера-любителя, собирателя поросячьей
