Он отшагнул от нее в страхе, затем споткнулся, ухватился за ближайшее
деревце, и Дженни заметила среди декоративных разрезов камзола безобразную
дыру, сквозь которую виднелась рубашка - темная и мокрая.
- Со мной все в порядке, - слабо запротестовал он, когда Дженни
двинулась поддержать его. - Мне только нужно...
Он сделал неуклюжую попытку освободиться от ее руки, его серые
близорукие глаза выискивали что-то в наносах палой листвы на обочине.
- Для начала тебе нужно присесть. - Она отвела его к сломанному
пограничному камню, заставила сесть и расстегнула бриллиантовые застежки,
скрепляющие рукав камзола. Рана была неглубокая, но кровоточила сильно.
Дженни развязала кожаный ремешок, перехватывающий ее черные волосы, и
стянула им руку выше раны. Гарет вздрогнул, резко выдохнул и, пока Дженни
отрывала полоску на бинт от своей сорочки, попробовал освободиться от
перетяжки, так что пришлось шлепнуть его по пальцам, как маленького.
Момент спустя он все-таки попытался встать.
- Я должен найти...
- Я найду их, - сказала Дженни, уже догадываясь, что он собирается
искать.
Она закончила бинтовать руку и направилась к зарослям орешника, где
Гарет недавно боролся с бандитом. Холодный дневной свет колюче сверкнул,
отразившись от кусочка стекла в палой листве. Подобранные Дженни очки были
погнуты, утратили форму, одна из линз украшена звездообразным узором
трещин. Стряхнув со стекол грязь и влагу, она отнесла очки Гарету.
- А вот теперь, - сказала она, когда Гарет водрузил их на место
трясущимися от слабости и пережитого руками, - тебе нужно, чтобы за рукой
твоей кто-нибудь приглядывал. Я могу взять тебя...
- Миледи, у меня нет времени! - Он глядел на нее, немного щурясь, -
небо над ее головой становилось все светлее. - Я в поиске ужасной
важности...
- Такой ужасной, что из-за нее стоит потерять руку? А если рана
загниет?
Видимо, уверенный, что такое может случиться с кем угодно, только не
с ним, он продолжал торжественно:
- Говорю тебе, со мной все в порядке. Я ищу лорда Аверсина Драконью
Погибель, тана Алин Холда и лорда Вира, величайшего воина, когда-либо
садившегося на коня в Уинтерлэнде. Ты ведь, вероятно, слышала о нем?
Стройный, как ангел, прекрасный, как песня... Его слава распростерлась по
южным землям, как талые воды разливаются по весне... Я должен найти Алин
Холд, пока не поздно!
Дженни вздохнула раздраженно.
- Вот и хорошо, что должен, - сказала она. - Как раз в Алин Холд я и
собираюсь взять тебя.
Прищуренные глаза юноши стали круглыми, рот приоткрылся.
- В Ал... в Алин Холд? Ты не шутишь? Это недалеко?
- Это ближайшее место, где мы можем осмотреть твою руку, - сказала
Дженни. - В седле удержишься?
"Будь он умирающим, - усмехнувшись, подумала она, - он бы вскочил
точно так же".
- Да, конечно... Я... Ты, следовательно, знаешь лорда Аверсина?
Дженни помолчала. Затем сказала мягко:
- Да. Я знаю его.
Она свистнула лошадей - рослую белую Лунную Лошадку и мощного гнедого
мерина, чье имя было, как сказал Гарет, Молот Битвы. Несмотря на истощение
и боль в грубо перевязанной руке, юноша сделал галантную попытку подсадить
Дженни в седло. Они тронули коней по каменистому косогору, чтобы миновать
валяющийся в зловонной жиже труп. Гарет спросил:
- Если... если ты ведьма, миледи, почему ты не справилась с ними с
помощью магии, а пустила в ход оружие? Бросила бы в них огонь, или
превратила бы в лягушек, или поразила бы их слепотой...
"Я и поразила их слепотой, - угрюмо подумала она. - Пока ты не
закричал!.."
Но сказала только:
- Потому что не могу.
- Из соображений чести? - с сомнением спросил он. - Но мне кажется,
что есть ситуации, в которых понятие чести неприменимо...
- Нет. - Она глянула искоса сквозь завесу распущенных волос. - Просто
потому, что моя магия недостаточно сильна.
И она толкнула коня в более быстрый шаг, въезжая в смутные тени
голых, выступающих из тумана сучьев.
Сколько уже времени миновало, а все равно перехватывало горло, когда
приходилось признаваться в собственном бессилии. Даже теперь, по
прошествии стольких лет, ей трудно было это выговорить. Дженни
давным-давно примирилась с мыслью, что некрасива, но свыкнуться с тем, что
в единственном деле, к которому стремилась, ей недостало таланта!.. Самое
большее, что она могла сделать, - это притвориться равнодушной. Как
сейчас.
Земляной туман обвивал ноги коней, голые корни тянулись сквозь
испарения к дороге, словно руки наспех прикопанных трупов. Воздух был
тяжел и отдавал плесенью, то здесь, то там слышалось тихое потрескивание
мертвых листьев, как будто деревья сговаривались о чем-то в тумане.
- А ты... Ты видела, как он убил дракона? - нарушил молчание Гарет. -
Ты не могла бы рассказать мне? Аверсин Драконья Погибель - единственный из
живущих людей, кому это удалось... О его доблести сложены баллады... Это
моя страсть. Я имею в виду - баллады. Баллады о драконоборцах, таких, как
Селкитар в царствование Энита Доброго, Антара Воительница с братом во
времена Усобицы. Говорят, ее брат поразил...
"Похоже, этаким манером, - подумала Дженни, - он может
разглагольствовать о великих драконоборцах часами, пока кто-нибудь не
попросит его сменить тему".
- Я всегда мечтал увидеть Драконью Погибель, великого воина... Слава,
должно быть, покрывает его, как золотая мантия...
И далее, к удивлению ее, он запел колеблющимся тенорком:
Въезжает на холм, на обветренный камень.
Доспех дорогой сверкает, как пламень.
В деснице - клинок, вселяющий страх.
Удары копыт отвергают прах.
Правит дорогу в драконий лог -
строен, как ангел, мощен, как бог.
Плачут две благородные дщери -
нежные лилии в черной пещере.
Старшая молвит: "К нам едет воин!
О, как он мощен! И как он строен!
Перья на шлеме - как пена у скал...
Дженни смотрела в сторону, чувствуя, как что-то сжимается в груди при
воспоминании о Золотом Драконе Вира. Ясно, как будто это было вчера, а не
десять лет назад, она снова увидела вспышку золота в тусклом северном
небе, игру огня и теней, девчонок и мальчишек, визжащих на околице
Большого Тоби. Вспоминать об этом следовало с ужасом, и Дженни сознавала,
что кроме радости при мысли о смерти дракона она ничего чувствовать не
должна. Но сильнее радости и ужаса был привкус странной печали и пустоты,
вернувшийся к ней из тех времен вместе с металлической вонью драконьей
крови и пением, замирающим в опаленном воздухе...
Сердце ее ныло. Она сказала холодно:
- Ну, во-первых, из двух детей, унесенных драконом, Джон застал в
живых только мальчика. Девчонка к тому времени задохнулась. В драконьем
логове, знаешь ли, трудно о чем-либо молвить, особенно если ты уже
мертвый. Так что вряд ли они могли бы обсуждать внешность Джона, даже если
бы он и вправду прибыл туда верхом. Но он был пеший.
- Пеший?.. - Дженни почти слышала, как рушится взлелеянный Гаретом
образ.
- Разумеется. Будь он на коне, он был бы убит немедленно.
- Тогда как же?..
- Единственный путь, когда имеешь дело с тварью столь большой и столь
неуязвимой - это яд. Джон попросил меня сварить самое убийственное зелье,
какое я только знала, и намочил в нем концы гарпунов.
- Яд? - ужаснулся юноша. - Гарпуны?.. А как же меч?
Она уже, право, не знала, смеяться ли над его растерянностью или
злиться на него за легкомысленные речи о том, что для нее и для сотен
других людей означало бессонные, наполненные ужасом ночи, или же просто
пожалеть наивного мальчика, всерьез полагающего, что можно выйти с тремя
футами стального клинка против двадцати пяти футов шипастой огненной
смерти.
- Никакого меча не было, - сказала она. - Джон прыгнул на него сверху
(кстати, в овраг, а ни в какую не в пещеру - пещер у нас здесь нет
вообще). Сначала ударил по крыльям, чтобы тварь не могла взлететь.
Собственно, отравленные гарпуны были нужны, чтобы сделать дракона вялым, а
добивать его пришлось уже топором.
- Топором?! - закричал Гарет. - Это... это самая отвратительная вещь,
какую я когда-либо слышал! Где же здесь великолепие? Где честь? Это же все
равно что подсечь противнику сухожилия на дуэли!
- Это была не дуэль, - заметила Дженни. - Если дракон поднялся в
воздух - противнику конец.
- Но это бесчестно! - страстно настаивал юноша, видно, полагая этот
довод решающим.
- Сражайся он с человеком, вызвавшим его на поединок, - тогда
конечно. Но с таким благородством Джон еще ни разу в жизни не сталкивался.
Бандиты всегда норовят ударить в спину, даже если ты в меньшинстве.
Кстати, Джон, как единственный здесь представитель королевской власти,
всегда в меньшинстве. А дракон, Гарет, превышает двадцать футов в длину и
может убить человека одним взмахом хвоста. И потом ты сам сказал, -
добавила она с улыбкой, - что есть ситуации, в которых понятие чести
неприменимо...
- Это совсем другое! - ответил несчастный, лишенный доброй половины
иллюзий юноша, и некоторое время они ехали молча.
Склон под копытами коней становился все круче, туманный коридор
кончился. Засеребрились вдали круглогорбые, слабо различимые холмы. Стоило
путникам выехать из леса, как на них накинулся ветер, треплющий одежду и
лижущий щеки, как плохо обученный пес. Откинув охапку залепивших лицо
волос, Дженни бросила взгляд на озирающегося с недоумением Гарета. Юноша
явно не предполагал найти своего героя в этом блеклом бездорожье,
состоящем из мха, воды и камней.
Что до Дженни, то ее, как всегда, странным образом возбуждал этот
скудный мир. Вересковые пустоши тянулись на сотни миль к северу до
оправленных в лед берегов океана, и Дженни знала здесь каждую трещину в
граните, любое торфяное болотце, низинку, где вереск разрастался летом
особенно густо. Они читала на снегу следы зайцев, лис, сумчатых мышей вот
уже три десятилетия. Старый Каэрдин, полусвихнувшийся над книгами и
легендами о Старых Королях, помнил еще дни, когда войска покинули
Уинтерлэнд и ушли на юг - расправляться с непокорными лордами. Каэрдин
ужасно злился, когда Дженни говорила об очаровании Уинтерлэнда и о
серебряном слиянии ветра и камней. Но временами и она тоже чувствовала
горечь и обиду за родной край - когда пыталась помочь деревенскому
ребенку, чей недуг лежал за пределами ее знаний, а книги, которые у нее
были, ничего не говорили о том, как спасти его жизнь. Или когда Ледяные
Наездники, переправившись лютой зимой на льдинах, жгли с таким трудом
построенные амбары и резали еле поднятый на скудных кормах скот. И это
чувство беспомощности заставляло ее ценить маленькие радости и скудные
красоты в однообразной череде жизни и смерти. Дженни не смогла бы
объяснить это ни Каэрдину, ни этому юноше, никому.
В конце концов она сказала мягко:
- Джон никогда бы не пошел на дракона, Гарет, будь у него другой
выход. Но тан Алин Холда и лорд Вира - единственный мужчина в Уинтерлэнде,
обученный военному ремеслу. Собственно, это и значит быть лордом. Он
дрался с драконом точно так же, как дрался бы с волком или с какой-нибудь
другой тварью, убивающей его подданных. У него не было выбора.
- Дракон не тварь! - запротестовал Гарет. - Это самый почетный и
величайший вызов лучшим рыцарям из рода человеческого. Ты, должно быть,
