Что-то остановило Руди, он не мог заставить себя сказать: "Я тоже".
Но почему? Потому что знал, что это могла быть просто галлюцинация,
вызванная ярким солнечным светом и тяжелым похмельем. Хотя как же быть с
той пылающей трещиной света, скручивающей воздух?
- Но я не видел этого, - протестовал он, - все это было как бы у меня
в голове.
И, как эхо, он вдруг услышал голос Ингольда:
- Ты знаешь, что видел.
"Я знаю, что видел. Но если все это не было пьяной галлюцинацией,
откуда он знает об этом?" Руди вздохнул, чувствуя себя уставшим и
разбитым.
- Верьте тому, что считаете нужным, - сказала Джил, - это не столь
важно. Он сегодня ночью возвращается в свой мир, он и Тир. То есть они
исчезнут.
- Сказки! - настаивал Руди. - Зачем надо... колдуну таскать
похищенного принца из этого мира в другое место?
Джил пожала плечами, не отводя глаз от дороги.
Разозлившись, он продолжал:
- И потом, если он и собирается вернуться сегодня в тот мир, где
имеет магическую силу, зачем ему надо брать мои спички? Они ему там нужны?
- Конечно, не нужны, - охотно согласилась Джил. Потом до нее дошел
смысл слов Руди, и она быстро взглянула на него. - Вы говорите, он взял
их?
- Как раз перед нашим отъездом, - сказал Руди, поздравив себя
мысленно с тем, что оставил и себе парочку. - Зачем ему понадобились
спички?
Джил почувствовала, как кровь в ее жилах словно замедлила свое
движение.
- О, Боже мой, - прошептала она.
"Я имею право рисковать собственной жизнью... но я избегаю рисковать
жизнями других..."
Конечно же, он солгал, этот невероятный Ингольд, но зачем?
Она повернула "фольксваген" к краю дороги; подозрение переходило в
уверенность, когда потертые шины затряслись по камням немощенной обочины.
Была только одна причина, по которой колдун нуждался в спичках,
колдун, который в своем мире мог вызвать пламя по своему желанию.
Он не говорил о возвращении, пока она не предложила остаться с ним,
пока не заговорила о возможности Дарков преследовать его через Пустоту. Он
отказывался покинуть Гей до тех пор, пока тем, кто нуждался в нем, уже
ничем нельзя было помочь. И он лучше испытает собственную судьбу, чем
будет рисковать кем-нибудь еще.
- Приехали, выходите, - сказала она. - Я возвращаюсь.
- Что за черт? - Руди уставился на нее, отказываясь что-либо
понимать.
- Он лгал, - сказала Джил, ее голос внезапно задрожал от напряжения.
- Он лгал о возвращении через Пустоту сегодня ночью. Он хотел избавиться
от нас обоих, убрать нас оттуда, прежде чем придут Дарки.
- Ч_т_о_?!
- Мне неважно, что вы думаете, - быстро продолжала она, - но я
возвращаюсь. Он с самого начала боялся, что они придут через Пустоту вслед
за ним...
- Подождите минутку, - начал Руди, встревоженный.
- Нет. Можете доехать на попутной машине куда вам надо. Я не оставлю
его одного.
Ее лицо было белым в свете фар, огромные глаза наполнились слезами.
Чокнутая, подумал Руди, оба они полные шизоиды. Почему это случилось
со мной?
- Я поеду с вами, - сказал он, вздохнув.
Она подозрительно обернулась.
- Не то, чтобы я поверил вам, - продолжал Руди, откинувшись на
сиденье. - Но вам двоим надо иметь хотя бы одного нормального человека
рядом, чтобы следить за ребенком. Теперь поворачивайте машину и едем.
Джил, облегченно вздохнув, надавила на акселератор, и красный
"фольксваген", осыпав разделительную полосу дождем гравия, устремился в
темноту...
- Здесь, - сказал Руди полчаса спустя, когда автомобиль с
дребезжанием затормозил на служебной дороге под рощей. Перед ними на
маленьком возвышении был ясно виден домик, в каждом окне - тусклый
электрический свет. Джил выскочила из машины раньше, чем улеглось облако
пыли, и быстро зашагала по разбитой дороге к ступенькам веранды, Руди шел
следом медленнее, тщательно выбирая тропинку среди зарослей травы и ломая
голову, как, черт возьми, он будет выпутываться из этой переделки и что
скажет боссу в автомагазине.
"Дэйв, я не вышел на работу в понедельник, потому что помогал одному
идиоту спасать маленького принца где-то между Барстоу и Сан-Бернардино".
Не говоря уже об объяснении, почему он не вернулся с пивом на вечеринку
Тэйрота.
Он посмотрел по сторонам на темный ландшафт, искаженный светом звезд,
и его пробрала дрожь оттого, насколько все было заброшено и мертво.
Холодный переменчивый ветер шевелил его длинные волосы, нес запах, который
не был запахом пыльной травы или горячего солнечного света, запах, который
он никогда не встречал раньше. Он поторопился догнать Джил, его ботинки
гулко затопали по дощатым ступеням.
Она колотила в дверь.
- Ингольд! - звала она. - Ингольд, впусти меня!
Руди скользнул за ней и влез через окно, которое выбил прошлой ночью,
чтобы открыть дверь изнутри. Они вошли в пустую и ярко освещенную кухню,
когда из холла шагнул Ингольд с обнаженным мечом в руке. Он был взбешен.
- Вон отсюда! - гневно приказал он им.
- Черта с два, - сказала Джил.
- Вы ничем не можете мне помочь...
- Я не собираюсь оставлять вас одного.
Руди переводил взгляд с одного на другого: девушка в потертых джинсах
и хлопчатобумажной куртке, с обезумевшими глазами; старик в темной
развевающейся мантии, сжимающий поднятый меч в покрытой шрамами руке.
"Чокнутые, - подумал он, - во что я ввязался, черт побери?"
Тир лежал на кровати, завернутый в бархатные пеленки, голубые глаза
его казались испуганными. Кроме этого, в пустой комнате была только груда
дров в углу, словно переломали всю деревянную мебель в доме; рядом стояла
канистра с керосином. Позади него в зале послышались шаги, голос Ингольда,
строгий и жесткий, говорил:
- Ты не понимаешь?
- Понимаю, - тихо отвечала Джил. - Поэтому я и вернулась.
- Руди, - повелительно сказал Ингольд, - я хочу, чтобы ты взял Джил,
посадил ее в машину и уехал сюда. Сейчас. Немедленно.
Руди обернулся.
- О, я вполне готов убраться отсюда, - мрачно сказал он. - Но только
с мальчиком. Не знаю, что уж вы собираетесь делать, но я не оставлю
шестимесячного малыша в этой передряге.
- Не будь дураком, - рявкнул Ингольд.
- На себя посмотри, - отрезал Руди, и когда он наклонился, чтобы
взять ребенка с кровати, внезапно погас сеет.
Молниеносным движением Ингольд повернулся и пинком захлопнул дверь,
меч огненно мерцал в его руке. Слабый свет звезд, проникавший в комнату
сквозь единственное окно, высвечивал пот, выступивший у него на лице.
Руди опять положил плачущего ребенка, бормоча:
- Проклятые предохранители.
Он направился к двери.
Джил тяжело дышала:
- Руди, нет!
Ингольд схватил ее за руку, когда она попыталась остановить его. В
его голосе, донесшемся из темноты, сквозила обманчивая мягкость:
- Ты думаешь, это предохранитель?
- Возможно, это короткое замыкание, - сказал Руди. Он взглянул через
плечо на них, открывая дверь в зал, различая их неясные очертания в почти
полной темноте. Слабое касание звездного света окружало ореолом белые
волосы Ингольда и выхватывало из темноты угловатый силуэт Джил. Лезвие
обнаженного меча Ингольда мерцало как будто собственным мертвенно-бледным
сиянием.
В холле было черно, и Руди вслепую, ощупью пошел через него, убеждая
себя, что его нервозность вызвана пребыванием в заброшенном доме с
одураченной студенткой и обаятельным, но полностью спятившим старикашкой с
острым, как бритва, мечом... После этого загробного мрака темная кухня
показалась почти яркой; он смог разобрать неясные формы стола, буфета,
серебристый отблеск металлического крана, бледный отчетливый отсвет окон
на полу, одно слева - с выбитым стеклом.
Потом он наконец увидел, _ч_т_о_ проникало в комнату через разбитое
окно.
...Руди так никогда не узнал, как добрался до спальни, хотя потом
увидел синяки на теле, там, где он налетал на стены. Помнилось, что в один
момент он стоял в темноте в маленькой кухне и видел ужасное существо,
вползавшее в окно, а в другой - уже падал на дверь спальни, чтобы
захлопнуть ее, всхлипывая:
- Это там! Это там!
Ингольд, стоящий над ним, - мрачное иссеченное шрамами лицо
вырисовывалось в туманном отблеске его клинка - усмехаясь, говорил:
- А ты чего ждал, Руди? Людей?
Вспыхнуло пламя. Джил развела что-то вроде костра из щепок в середине
цементного пола и закашлялась от едкого дыма. Лежа на продавленном
матраце, Тир смотрел во Тьму расширенными от ужаса глазами, скуля, как
раненый щенок, боящийся лаять. Другой ребенок орал бы во весь голос, но те
атавистические воспоминания, что наполняли этот детский мозг, подсказывали
ему, что громкий крик означает смерть.
Руди медленно поднялся на ноги, его била сильная дрожь.
- Что нам делать? - шептал он. - Можем выбраться незаметно, добраться
до машины...
- Ты думаешь, машина заведется? - в тлеющем оранжевом мерцании глаза
старика не отрывались от двери. Даже когда он говорил, Руди видел, что обе
его руки сжимали рукоять меча, изготовясь к удару. - Сомневаюсь, что мы
доберемся до машины. Это невозможно.
Руди сглотнул, похолодев от шока, когда снова представил себе _э_т_о
- маленькое и омерзительное, но полное невыразимого ужаса.
- Вы хотите сказать - оно меняет свой размер?
- О да. - С мечом в руке Ингольд, крадучись, двинулся к двери. - Тьма
не материальна в том смысле, как мы понимаем материю. Они только частично
видимы и не всегда имеют одно и то же строение. Я видел, как они менялись
от размера с две твоих головы до превышающего этот дом за доли секунды.
Руди вытер вспотевшие ладони о джинсы. Он дрожал от ужаса и был
полностью сбит с толку.
- Но если... если они нематериальны, - он заикался, - что мы можем
поделать? Как мы можем бороться?
- Есть способы: - Отблески пламени играли на залатанной мантии
Ингольда, когда он стоял, одной рукой опершись на шарообразную ручку
двери, в другой держа наготове мерцающий колдовским светом меч, наклонив
голову, прислушиваясь к какому-то звуку. Немного погодя он заговорил
снова, шепотом:
- Джил, я хочу, чтобы ты взяла Тира и укрылась между кроватью и
стеной. Руди, сколько у нас топлива?
- Немного. Это дерево сухое, как трава. Оно быстро прогорает.
Ингольд отступил от двери, хотя не выпускал ее из виду ни на секунду.
Маленькая комната была полна дыма, огонь уже затухал, слабо, из последних
сил удерживая подступающий круг теней.
Не оборачиваясь, он протянул руку:
- Дай мне керосин, Руди.
Руди молча повиновался.
Теперь двигаясь быстро, ловко, заученным движением вложив меч в
ножны, Ингольд взял канистру и, отвинтив крышку, плеснул керосин на сухое
дерево двери. Керосин засверкал в желтом свете костра, от его удушающего
запаха, смешавшегося с гарью, Джил чуть не лишилась чувств; она стояла,
прислонившись спиной к ледяному бетону стены, прижимая к себе притихшего
ребенка.
Свет костра превратился из желтого в темно-оранжевый, огромные и
искаженные тени скользили по стенам. Ингольд между тем пропитал матрац
оставшимся керосином. Джил чуть не задохнулась. Потом он осторожно опустил
пустую канистру, повернулся и снова достал свой меч.
После этого Ингольд вернулся к центру комнаты, на несколько футов
перед умирающим огнем, который превращался в угасающую кучку пепла и
тлеющих углей. Когда тьма сгустилась вокруг него, мертвенный свет,
исходивший, казалось, от лезвия, стал ярче, достаточно ярким, чтобы
осветить его покрытое шрамами лицо. Он мягко сказал:
