находились морские пехотинцы роты "Фокс", или их останки.
Перед долгим спуском вниз я пообещал себе действовать как можно тише
и осторожнее. В самом начале службы в десантных частях нередко приходит-
ся сталкиваться с необходимостью научиться врать самому себе. Шум, ко-
нечно, был, причем источником его служил я сам. Даже при половинной гра-
витации ботинки слегка поскрипывали. Каждый такой звук воображение уси-
ливало до кошмарного скрежета, казалось, издаваемого гигантским грызу-
ном, хватавшим меня зубами за пятки. Светлый прямоугольник пространства
внизу неуклонно увеличивался.
Сначала я хотел воспользоваться лифтом, но поостерегся - мало ли с
кем я в нем встречусь. Запасная лестница казалась более безопасным вари-
антом.
Одним из достоинств такого типа стационарных конструкций является то,
что, пока там работает небольшой генератор, не возникает проблем ни с
воздухом, ни с освещением. Можете себе представить мое огорчение, когда,
спустившись наконец в большое помещение, я сразу же заметил признаки
серьезных неполадок: свет едва мерцал, звуков насосов, перегонявших воз-
дух по помещениям, не было слышно.
И все-таки даже такого освещения хватало, чтобы разглядеть длинный,
пустой коридор, где я оказался. Никаких явных признаков недавних воору-
женных столкновений здесь не было, но я был настороже; И тут поблизости
раздался резкий шипящий звук. Не раздумывая, совершенно автоматически,
зажав в руке пистолет, я пригнулся к полу и занял оборонительную пози-
цию. Однако тревога оказалась ложной - из отверстия в трубе просто вышел
под напором горячий воздух. В такие моменты, после того как безотказно
срабатывает реакция, самое главное расслабиться.
Я осторожно подошел к поврежденной трубе, чтобы не обжечься новой
струей пара, и стал внимательно ее осматривать. В конце концов я обнару-
жил кое-что любопытное. Труба была повреждена тупым металлическим пред-
метом, а на полу как раз под этим местом расплылось пятно цвета ржавчи-
ны.
Идти вперед можно было только в одном направлении, что я и сделал.
Коридор вел к комнате, откуда осуществлялся контроль всего уровня - или
этажа, где располагались производственные помещения. Могу поклясться,
что из них до меня донеслось не то рычание, не то ворчание. Так что уби-
рать пистолет обратно в кобуру желания не возникало. Кроме того, мне
совсем не нравилось, что сжимавшая его ладонь сильно потела.
Ступая как можно тише и осторожнее, я пошел дальше. Впереди все было
видно ясно и отчетливо - неприятных сюрпризов там не предвиделось. Но
хоть никаких звуков до слуха моего больше не доносилось, лучше я себя от
этого чувствовать не стал. В конце концов я добрался до отсека с прибо-
рами контрольного управления и уже собрался было распахнуть дверь, как
за спиной почувствовал что-то неладное и тут же отскочил в сторону, пы-
таясь смотреть сразу в двух противоположных направлениях - как двуликий
Янус. Однако ничего подозрительного не вырисовывалось. По крайней мере я
не увидел никаких признаков опасности.
Помещение, где были сосредоточены приборы контроля и управления, ока-
залось пустым, но там стоял какой-то странный запах лимона с гнильцой.
После месяцев, проведенных в казармах - будь то в Кефиристане, на Марсе
или в космической ракете, - привыкаешь к запаху краски и дезинфекции.
Однако это было что-то совсем иное и очень неприятное.
Оборудование находилось в рабочем состоянии - за исключением систем
связи, вдребезги расколоченных. Меня осенило: в комнате могло храниться
оружие, еще с тех времен, когда Фобос был только ракетной базой. Что-ни-
будь более солидное, чем десятимиллиметровый пистолет, и в значительной
степени увеличивающее мои шансы на приспособление к той обстановке, в
которой я оказался.
Шкаф, где обычно хранится оружие, я скоро нашел, но, взломав его, не
обнаружил того, что искал - даже рогатки в нем не было. Однако чтоб он
не пустовал, в него положили защитные бронежилеты. Конечно, боевыми дос-
пехами их назвать было нельзя, но все же человек в них чувствовал себя в
большей безопасности, чем в обычном скафандре. Один пришелся мне впору,
и я в него облачился.
Мне ничего не оставалось, как продолжить прогулку по коридору, ведше-
му в другие помещения станции. Мое психическое состояние достигло той
опасной стадии, когда ощущаешь себя единственным солдатом, уцелевшим на
поле брани. Такому состоянию есть и более краткое определение - беспеч-
ность.
Ты же в разведке, недоумок! Внутренний голос подсказывал, что нужно
действовать в соответствии с четко продуманным планом и не спешить с вы-
водами. В этот самый момент я увидел очертания человеческой фигуры, ко-
торая, появившись из-за поворота, двинулась в моем направлении.
Я чуть не выстрелил, но краем сознания сообразил, что, если сделаю
это, потом, возможно, уже некому будет задавать вопросы. Напомнив себе о
том, что Арлин, мои друзья и служащие Объединенной аэрокосмической кор-
порации здесь, я не дал пальцу, лежавшему на спусковом крючке, сжаться
на тот сантиметр, который мог бы решить исход дела. Тем не менее дуло
пистолета продолжало целиться в неясные очертания приближавшейся фигуры.
Я ощутил не то чтобы сходство, но некоторое подобие тех ощущений, кото-
рые в свое время в затерянном в горах селении испытал лейтенант Вимс по
отношению к монахам.
Когда все ваше существо пронизывает омерзительно-непреодолимое
чувство страха, от которого даже дух перехватывает, нет ничего легче,
чем начать палить без разбора во все, что движется.
Вскоре я узнал в приближавшейся фигуре капрала Вильяма Гэйтса.
- Билл! - крикнул я, обрадованный встрече с однополчанином. - Что
здесь, черт возьми, творится? Надеюсь, с вами всеми ничего не случилось?
Где Арлин, где остальные "лисы"?
У меня ни на секунду не зародилось сомнений по поводу того, что приб-
лижавшийся человек именно тот капрал нашей роты, с которым я столько раз
резался в покер, пил и обменивался скабрезными историями. Мы были с ним
настолько близки, что я не держал на него зла даже за то, что он был од-
ной из тех обезьян, которые, как на дереве, повисли на мне, когда я
звезданул Вимсу по роже. У Билла было очень характерное лицо с широко
расставленными глазами и шрамом, пересекавшим до нижней губы выдающийся
вперед подбородок.
Походка его, правда, казалась немного странной - устал, наверное, ре-
шил я. В бою люди изматываются быстро, так что мне нередко доводилось
видеть и не такие отклонения от нормы.
Напряжение, которое Гэйтс, видимо, испытал в сражении, объясняло и
удивительные звуки, слетавшие с его губ - какое-то нелепое бормотание,
походившее разве что на реплики персонажей старинных фильмов ужасов.
Билл смотрел прямо перед собой, однако казалось, что он меня не узнал.
Он как-то нараспев, с заунывной монотонностью повторял:
- Ворота... Ворота - это ключ... Ключ - это Ворота...
Не понравилась мне и струйка слюны, стекавшая у него по подбородку.
Поддавшись внезапному порыву, я чуть не подбежал к нему, но тут же
отпрянул. Что-то здесь явно было не то, хоть определить, что именно, я
не мог, как и с непонятным запахом в комнате с контрольными приборами.
Однако я нутром чуял - на Фобосе творится неладное.
- Билл, - я снова попытался образумить друга. - Билл, я же кореш
твой, Флай.
На этот раз он меня заметил. Это я без труда определил по зловещей
ухмылке, скользнувшей по его губам, - такой жуткой гримасы мне еще в
жизни не доводилось видеть.
Потом он поднял автомат и открыл огонь!
Но даже в тот миг я не мог поверить в реальность происходящего. К
счастью, рефлексы мои отреагировали более оперативно - я мгновенно отс-
кочил за колонну и приготовился открыть ответный огонь.
И все-таки я должен был сделать последнюю попытку.
- Кончай палить, Билл! Это же я, Флай, чтоб тебе пусто было. Прекрати
стрельбу!
Не прекращая стрелять, Билл подходил все ближе. В полном отчаянии,
чувствуя себя Каином, я открыл ответный огонь. Учитывая то состояние, в
котором он находился, убить его, по логике вещей, было проще простого.
Первая же пуля попала ему в шею - прямо под шлем. В принципе, этот выст-
рел должен был уложить его наповал, но он продолжал идти. Я выпустил в
него еще несколько пуль, из которых одна попала в голову. Она-то его и
успокоила.
Однако даже после того, как мозги Билла, перемешанные с кровью, за-
мызгали пол коридора, его тело продолжало двигаться, как у петуха, кото-
рому отрубили голову. Для человеческого существа такое было невозмож-
но... Кроме того, человеческие трупы не издают запах лимона с гнильцой,
который стал ощущаться в воздухе с такой силой, что стало трудно дышать.
Меня колотило так, как будто я попал в Калифорнию во время землетря-
сения.
Глядя на то, что осталось от бывшего моего приятеля, я все глубже
осознавал, что передо мной не что иное, как... зомби.
Это слово буравило мозг, буквально разрывая череп, стучало в ушах -
зомби, зомби, зомби! Ну, просто дьявольщина какая-то фантасмагорическая.
Может быть, Арлин еще и могла бы поверить во всю эту хренотень с прибам-
басами - слишком уж много она пересмотрела идиотских, дурацких "ужасти-
ков", - но только не я. Мне и в кошмарном сне привидеться не могло, что
я наяву когда-нибудь столкнусь с зомби. Я чувствовал себя как псих, как
какой-то сопливый хипующий панк, словивший от дури кайф.
Да не бывает же этих треклятых зомби на самом деле! Это же реальный
мир, это же...
Гэйтс проковылял еще несколько шагов и упал, окоченев настолько быст-
ро, что, казалось, был мертв уже в течение нескольких часов. Я здорово
напугался, но меня тянуло к нему, как железяку к магниту. Я подошел к
трупу и дотронулся до него.
Малыш Билли был холоден как лед, тело его уже начало разлагаться.
К горлу подкатил комок, я отвернулся, и меня вырвало. Он весь поси-
нел. Кожа его была жесткой, как из дубильни.
Морской пехотинец Гэйтс превратился в урода-зомби - живого мертвеца.
Сначала его убили, а потом высосали из тела все жизненные соки, так что
уже через полчаса он стал таким, словно умер много дней назад.
Арлин!..
Теперь мне стало ясно, что делать. Оставалось только надеяться, что я
смогу найти у Билли несколько полных магазинов к новому своему приобре-
тению - десятимиллиметровой полуавтоматической пехотной винтовке (мы на-
зывали их "Сиг-Кау"). Не дай Бог никому получить ее так, как она мне
досталась. Занимаясь мародерством, я только что не рыдал.
У Гэйтса была лишь одна запасная обойма. Магазин в самой винтовке
оказался пуст. Когда я перезаряжал ее, меня все еще бил колотун, я ронял
пули направо и налево, ползал по полу, собирая их и с трудом прикидывая
в уме, кто еще прибежит на звук выстрелов, сразивших моего мертвого при-
ятеля.
Обыскав тело, я пошел прочь - все быстрее и быстрее, и в конце концов
припустился бежать. Страшно мне не было - меня душила слепая ярость, хо-
тя внутренний голос, который обычно следит за тем, чтобы я не сорвался с
катушек, пытался прокричать что-то о дисциплине, разработке стратегии и
сдержанности. Он призывал тщательно и всесторонне проанализировать про-
исшедшее.
К доводам разума следовало прислушаться, однако та часть мозга, кото-
рая двигала нижними конечностями, видимо, имела на этот счет другие со-
ображения, потому что ноги мои, не замедляя хода, несли меня прочь от
трупа, который некогда был человеком, к ублюдкам, превратившим его в не-
людя.
Я всегда отличался очень неплохим инстинктом самосохранения. Раньше
он меня никогда не подводил, даже в самых горячих перестрелках и сраже-
ниях, которых немало выпало на мою долю во время службы в морской пехо-
те. Но здесь, в этой унылой, серой дыре под скалистой поверхностью Фобо-
