УССР, в 1939-1947 гг. секретарь ЦК КП(б)У, в 1947-1954 гг. председатель
Совета Министров УССР, далее председатель Президиума Верховного Совета УССР,
член ЦК ВКП(б) с 1939 г., член Президиума (в 1952-1953 гг.) и затем кандидат
в члены Президиума ЦК КПСС.
11 ТРЕЙВАС Б.Е. -- член РКП(б) с 1918 г., партийно-политический
работник.
12 ШУРОВ В.Я.--член РСДРП с 1917 г., партийно-политический работник.
13 БЕЗЫМЕНСКИЙ А.И. (1898-1973) --член РСДРП с 1916 г., поэт, активный
участник коммунистического молодежного движения, автор сборников
стихотворений, поэм и пьес.
14 МАРГОЛИН Н.В. -- член РСДРП с 1914 г., после 1917 г. видный
партийный работник, последний пост перед репрессированием -- секретарь
Днепропетровского окружкома ВКП(б). Реабилитирован посмертно.
15 ГЛАН Б.Н. (1905 г. рожд.) -- из служащих, член РКП(б) с 1924 г., в
20-е годы сотрудник Коминтерна и Коминтерна молодежи, в 1929-1937 гг.
директор Центрального парка культуры и отдыха в Москве, после реабилитации в
1955 г. работник Союза композиторов СССР, Всероссийского театрального
общества и Союза театральных деятелей РСФСР.
16 ЛИТВИНОВ М.М. (1876-1951) -- из служащих, член РСДРП с 1898 г.,
участник первой и третьей российских революций, активный деятель
большевистского движения, с 1918 г. на различных дипломатических постах, с
1921 г. заместитель наркома иностранных дел, в 1930-1939 гг. нарком (в
1941-1946 гг.
зам. наркома) иностранных дел СССР, в 1941-1943 гг. посол СССР в США, с
1946 г. на пенсии; член ЦК ВКП(б) с 1934 г., член ЦИК СССР.
17 В речи И.В.Сталина "Новая обстановка -- новые задачи хозяйственного
строительства" от 23 июня 1931 г. на совещании хозяйственников, состоявшемся
при ЦК ВКП(б).
18 ЭЙХЕ Р.И. (1890-1940) -- из крестьян, потом рабочий, член РСДРП с
1905 г., член Социал-демократии Латышского края и участник борьбы за
советскую власть в Прибалтике, в 1919 г. нарком продовольствия Советской
Латвии, до 1924 г работал в Наркомпроде РСФСР, в 1925-1937 гг. председатель
Сибирского краевого исполкома и 1-й секретарь Сибирского и
Западно-Сибирского крайкомов ВКП(б), с 1937 г нарком земледелия СССР; член
ЦК ВКП(б) с 1930 г., кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) с 1935 г., член
ЦИК СССР. Репрессирован, реабилитирован посмертно.
19 РОЗЕНГОЛЬЦАЛ. (1889-1938) -- из купцов, член РСДРП с 1905 г., один
из лидеров Октябрьского вооруженного восстания 1917 г. в Москве, в 1918-1927
гг. занимал ряд ответственных военных и государственных постов, с 1928 г.
заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции, в 1930-1937 гг. нарком
внешней торговли СССР, перед репрессированием был начальником Управления
государственных резервов при Совнаркоме СССР; кандидат в члены ЦК ВКП(б) с
1934 года. Реабилитирован посмертно.
МОСКОВСКИЕ БУДНИ
В 1930 г. летом проходил XVI партийный съезд. На этот съезд я не был
избран делегатом, ибо учился в Промышленной академии. Промышленная академия
занимала нетвердую политическую позицию, и при выборах на съезд моя
кандидатура не была выдвинута: во-первых, я был новый человек, неизвестный
Московской парторганизации; во-вторых, я в Промышленной академии представлял
новое руководство, которое стояло на позициях генеральной линии партии.
Бауманский райком партии возглавлял тогда Ширин, а он был политически
недостаточно зрелым и, видимо, имелись у него еще какие-то свои соображения.
Одним словом, я не был избран, но в ЦК ВКП(б) дали мне постоянный гостевой
билет на съезд. Поэтому я присутствовал на отчетном докладе Сталина и на
выступлениях, хотя и не на всех, так как было очень много людей, которые
обращались ко мне с просьбой дать им гостевой билет, и я не мог отказать.
Хотя и запрещалось передавать гостевой билет другим товарищам, но, каюсь, мы
это делали. Правда, некоторых поймали и даже наказали, однако мне
сошло. Товарищей, которые ходили с моим гостевым билетом, пропускали
туда, и мы были довольны, что не только я, а и другие побывали на съезде по
гостевому билету, который был выписан Центральным Комитетом персонально для
меня.
Кончились летние каникулы, и осенью мы опять приступили к учебе. Она
протекала бурно. Мы много сделали для перестройки учебного процесса. В
Промышленной академии училось немало бездельников, которые пришли туда не
учиться, а отсидеться в период острой политической борьбы. Это был как бы
политический отстойник. "Правые" свили там себе гнездо, окопались там... У
нас было два выходных--воскресенье, как обычно, для всех, и еще один день
для проработки пройденного. Я жил в общежитии и наглядно видел эту
"проработку". Все уходили куда-нибудь с утра, а приходили -- не знаю когда,
просто бездельничали. И мы тогда поставили вопрос о том, что надо учиться:
ведь мы прибыли сюда не для того, чтобы просто проводить время в Москве, а
чтобы получить знания и вернуться в промышленность теоретически и
практически подкованными и с большей пользой работать для партии, для блага
народа в деле строительства социализма. И вот провели мы и это мероприятие,
и многие отбросили то, что мешало лучшему использованию учебного времени.
Наша партийная организация вскоре приобрела большой авторитет в
Московском партийном комитете и в ЦК. Тогда возникало очень много
политических ситуаций в ходе борьбы с оппозицией, когда нам надо было
реагировать, и реагировать немедленно. Промышленная академия занимала тут
как бы ведущее положение. Мы собирались по группам, проводили общие
собрания, и наши резолюции о текущем моменте сейчас же публиковались в
"Правде". Таким образом, они становились общим достоянием.
Одним из острейших был вопрос о коллективизации сельскою хозяйства. Мы
считали, что известное выступление Сталина с письмом "Головокружение от
успехов"1 -- это шедевр. Мы понимали его как смелость руководителя партии,
который не боится признать ошибки. Правда, он не взял эти ошибки на себя
лично, а взвалил их на партийный актив. Хотя местный актив с азартом, грубо
говоря, со звериным азартом проводил коллективизацию, но он все же находился
под бичом "Правды". Если взять "Правду" за тот период, то она пестрела изо
дня в день цифрами (у кого в районе какой процент крестьян уже объединен в
колхозы), подхлестывавшими местные партийные организации. В 1929-- 1930гг.
у меня не было никакого прямого соприкосновения ни с деревней, ни даже
с партактивом, который проводил эту кампанию. Я питался данными лишь со
страниц "Правды" и радовался. Я стоял за колхозы всей душой и телом, поэтому
меня радовали публикуемые цифры.
А когда разразился гром -- письмо "Головокружение от успехов", я был
несколько смущен: как же так, все было хорошо, а потом вдруг такое письмо?
Но стало ясно, что это было необходимо, потому что угроза назревала или даже
уже назрела. Уже вспыхивали отдельные восстания крестьян и назревали еще
более крупные. Обстановка коллективизации хорошо отражена Шолоховым2 в
"Поднятой целине". Правда, в "Поднятой целине" дело нашло отражение именно
так, как оно толковалось Сталиным. Иначе и быть не могло, Шолохов иначе не
мог написать. Теперь же, когда выявились злоупотребления Сталиным властью,
то при анализе пройденного нами пути требуется более аналитический, более
глубокий подход. Надо, все проанализировав, сделать правильный вывод из
ошибок, прежде всего из ошибок, допущенных Сталиным, когда он лбом ударился
о стену и не смог прошибить ее, из-за чего вынужден был отступить. Но,
отступая, свалил свою вину на других, и это очень дорого обошлось тем людям.
Помню, как Московская организация тоже обвинялась в том, что она
допустила перегибы. Тогда Московскую парторганизацию возглавлял товарищ
Бауман3. Я мало знал его, но он считался крупным руководителем. Потом, когда
его освободили, на пост руководителя Московской организации был выдвинут
Молотов. Однако Молотов мало проработал на этом посту, а на это место был
выдвинут Каганович.
Тогда к нам уже стали проникать сведения, что на селе не благополучно,
что с колхозами не все обстоит гладко. Разгорелась острая борьба с
"правыми". Потом Рыков и Бухарин сконтактировали свою оппозиционную
деятельность с Зиновьевцами и даже с троцкистами. Одним словом, разгорелась
очень сильная борьба. Вот тогда-то, насколько сейчас помню, Угланова,
который был противником такой коллективизации, и сменил Бауман, затем
Баумана сменил Молотов, а Молотова сменил Каганович. Таким образом, шло "по
возрастающей" выдвижение людей в Московской организации, которая сама
выдвигалась на передний план и должна была послужить примером для других,
поскольку одновременно шло и нарастание коллективизации.
Когда я уже работал секретарем Московского городского комитета партии
(это было в 1932 г.), вдруг Каганович однажды говорит мне, что он собирается
в командировку в Краснодар. Он не вполне откровенно сказал, какие причины
вызвали эту поездку. Не знаю, сколько он отсутствовал, наверное, с неделю
или с две, однако когда приехал, то как руководитель Московской
парторганизации проинформировал нас о положении дел. Оказывается, он выезжал
в Краснодар потому, что там началась забастовка (как тогда говорили
--саботаж). Кубанские казаки не хотели обрабатывать землю в колхозах, и в
результате этой поездки были выселены в Сибирь целые станицы.
Мы смотрели тогда на все эти события глазами Сталина и обвиняли
кулаков, "правых", троцкистов, Зиновьевцев и всех, кого нужно было обвинить
и с кем велась тогда борьба в партии. Просто не допускалось мысли, что могут
быть допущены ошибки Центральным Комитетом, в первую голову Сталиным. Он
формулировал в то время политические задачи совершенно бесконтрольно. К тому
времени, по-моему, уже были фактически отстранены от руководства Рыков,
Бухарин, Зиновьев и Каменев4, а Троцкого уже и в нашей стране не было, он
был выслан за границу. Таким образом, предвидеть эти ошибки или как-то
допустить их наличие зависело от ЦК, от Политбюро, а в Политбюро руководящую
и решающую роль играл Сталин. Значит, если искать виновных, то главная вина
лежала на нем.
Но тогда мы этого не видели, мы смотрели на все глазами Сталина:
коллективизация идет, Сталин вовремя повернул руль, все увидел и опубликовал
письмо "Головокружение от успехов". Мне неизвестно даже сейчас, какие
реальные были у нас успехи. Тогда же, собственно, мы об этом и не
задумывались: раз Сталин сказал, значит, так и есть, мы просто не понимали,
не замечали фактов. А "успехи" были такие, что в стране возник голод.
У меня имелись приятели среди военных. Одним из них был Векличев5,
начальник Политуправления Московского военного округа, очень хороший
товарищ. Он был ближайшим, преданнейшим другом Якира. Он когда-то работал на
Украине и сам происходил из шахтеров. Ходил он тогда с тремя или четырьмя
ромбами в петлицах. Он-то и рассказал мне, что на Украине дело обстоит
плохо: крестьяне не работают, не хотят пахать, повсюду забастовки, саботаж.
Вдруг я узнаю, что мобилизованные красноармейцы посылаются на прополку
сахарной свеклы на Украину. В те времена Украина была главным поставщиком
сахара, наверное, процентов 70 сахара, если не больше, давала она стране.
Когда я работал на Украине, то несколько соприкасался с сельским
хозяйством и получил представление об уходе за сахарной свеклой. Поэтому
меня такое известие страшно поразило: если, думаю, красноармейцы будут
полоть и убирать сахарную свеклу, то сахара ожидать нельзя. Эта культура
