этих совещаниях. Тогда он носил фамилию Кошерович4. Я не знал, что он
Каганович, я его знал как Кошеровича. Кагановичу я не только доверял и
уважал его, но, как говорится, и стоял горой за него.
Тогда Каганович еще не был признанным партийным руководителем (я уж и
не говорю о партийном вожде). В ЦК КП(б)У у него были очень сложные
отношения с коллективом. Против него вели борьбу "старики" -- Петровский,
Чубарь и другие, не признавала его Екатеринославская группа, где было
сильным влияние Григория Ивановича Петровского. Опорой Кагановича,
собственно, был Донбасс, главным образом Сталине, Луганск и Артемовск
(бывший Бахмут). В Бахмуте Кагановичу доверие оказывалось больше через
Радченко5, чем непосредственно. Там был секретарем Никитенко, а он являлся
близким человеком Радченко, Радченко же был председателем Совета профсоюзов
Украины. Сам рабочий, очень авторитетный человек, член партии, кажется, с
1912 г., он тоже безвременно погиб. Хотя сам Радченко был интриганистым
руководителем, но человеком честным, и сомнений в
его преданности делу партии не могло быть. А его интриганство
проявлялось в отношении к определенным лицам, но не к партии, не к ее
генеральной линии.
Итак, после разговора с Кагановичем я, все взвесив, уже сам не хотел
оставаться в Сталине, потому что видел, что у меня могут сложиться плохие
отношения со Строгановым, а я не хотел какой-то борьбы с ним. Его только что
прислали, он не знал пока производства, но мог узнать, это не мотив для
неуважения. Я считал, что лучше мне уйти и пусть он укореняется. Тогда я
сказал Кагановичу, что согласен пойти в орготдел ЦК КП(б)У, но с условием,
чтобы послали меня работать при первой возможности в какой-либо округ, а в
какой, мне было безразлично, хотя желательно, чтобы в промышленный. Я
считал, что сельского хозяйства я все же не знаю, никогда в
сельскохозяйственных районах не работал, а все время был связан с
промышленностью и чувствовал себя здесь в своей тарелке.
Начал работать на новом месте. В Харькове мне не понравилось, как я и
ожидал. Канцелярская работа: через бумаги живого дела не видишь. Это
специфическая работа, а я человек земли, конкретного дела, угля, металла,
химии и в какой-то степени сельского хозяйства. В Сталине сельское хозяйство
не было главным, главным у нас был уголь. Уголь -- это хлеб промышленности,
и ему мы уделяли большое внимание. У меня сложились хорошие отношения с
руководством угольной промышленности. Тогда ею руководил Рухимович6. Я его
очень уважал. Он тоже безвременно погиб, был расстрелян. У меня были хорошие
отношения и с руководителем Югостали7 (это, собственно говоря. Министерство
черной металлургии Юга), которая находилась в Харькове. Возглавлял ее,
кажется, Иванов8. Я меньше его знал, чем Рухимовича, потому что Рухимович ни
одного совещания угольщиков и хозяйственников не проводил без меня: он
всегда приглашал меня, и я присутствовал от окружного комитета партии. И
вдруг у меня все это оборвалось, и я стал заниматься бумагами, а это пища не
для меня, меня сразу отвернуло от нее. Я раз или два ходил по этому вопросу
к Кагановичу и стал напоминать ему, что он мне обещал помочь уйти.
1 ДЕМЧЕНКО Н.Н. (1896 -- 1937) -- из мещан, член РСДРП с 1916 г.,
занимал ряд партийных и государственных постов в УССР. В 1929 -- 1932 гг.
нарком земледелия Украины, с 1932 г. -- секретарь Киевского, потом
Харьковского обкомов КП(б)У, в 1936 г. первый заместитель наркома земледелия
СССР,
в 1937 г. нарком зерновых и животноводческих совхозов СССР, член
Политбюро ЦК КП(б)У с 1931 года. Репрессирован, реабилитирован посмертно.
2 СТРОГАНОВ В.А. (1888 -- 1938) -- крестьянин, член РСДРП с 1905 года.
С 1917 г. на ответственной советской и партийной работе, секретарь
Сталинского, потом Харьковского окружкомов КП(б)У в 1927 -- 1930 гг., до
1932 г. второй секретарь ЦК КП(б)У, секретарь Днепропетровского обкома
КП(б)У, член Политбюро ЦК КП(б)У в 1930 -- 1933 годах. Репрессирован,
реабилитирован посмертно.
3 Металлозавод с начальным французским капиталом.
4 Под псевдонимом Борис КОШЕРОВИЧ он работал на обувной фабрике
"Новороссийского общества", участвуя в деятельности местной большевистской
организации.
5 РАДЧЕНКО А.Ф. (1887 -- 1938) -- крестьянин, член РСДРП с 1912 г.
После 1917 г. находился на советской и профсоюзной работе. В 1924-- 1925 гг.
секретарь Сталинского губкома КП(б)У, в 1925 -- 1928 гг. председатель
Всеукраинского совета профсоюзов и член Политбюро ЦК КП(б)У, с 1929 г.
занимал различные партийные должности. Репрессирован, реабилитирован
посмертно.
6 РУХИМОВИЧ М.Л. (1889-1938)-- рабочий, член РСДРП с 1913 года,
активный участник Гражданской войны и борьбы за Советскую власть на Украине.
В 1921 --1922гг. председатель Юзовского губисполкома, в 1923--1925 гг.
управляющий трестом "Донуголь", затем председатель ВСНХ УССР и заместитель
председателя ВСНХ СССР. В 1930 -- 1934 гг. нарком путей сообщения РСФСР,
управляющий трестом "Кузбассуголь". Перед репрессированием был наркомом
оборонной промышленности СССР. Реабилитирован посмертно.
7 Комбинат "ЮГОСТАЛЬ" был создан в 1921 г. как ведущая
государственно-хозяйственная организация металлургических заводов и угольных
шахт Юга страны.
8 ИВАНОВ С.Н. -- член РКП(б) с 1920 г., инженерно-хозяйственный и
партийный работник.
ПЕРЕЕЗД В КИЕВ
Однажды Каганович мне позвонил и говорит: "Вы просили меня перевести
Вас в какой-либо округ на партийную работу. Если Вы не возражаете, то я бы
Вам предложил Киев. Состоялось решение, в Киев идет секретарем окружного
комитета товарищ Демченко, а Демченко просит, чтобы Вас отпустили с ним
заведовать орготделом Киевского окружкома. Если Вы согласны, то можете
буквально сейчас же (это было воскресенье) брать билет и выезжать в Киев.
Там все известно, Демченко знает, и он с удовольствием Вас встретит".
Я, не раздумывая, дал согласие. Киевская организация тогда у нас не
считалась пролетарской, боевой. Шла такая слава, что в Киеве сильна
украинская националистическая тенденция. Так оно действительно и было.
Пролетариат там был слабый, а интеллигенция группировалась вокруг украинской
Академии наук. Возглавлял эту интеллигенцию тогда Грушевский 1. Там была
сильна и троцкистская организация. Считалось, что там сложно работать,
особенно русским: к ним не особенно хорошее было отношение. Поэтому я
полагал, что, так как националисты считали меня безнадежным русаком, мне
будет там трудно.
Тем не менее я сейчас же приобрел билет и вечером выехал в Киев. Утром
уже был там. Первый раз в жизни попал я в Киев, в этот большой город. До
этого я, собственно говоря, видел, не считая Москвы, Харьков, Екатеринослав
и Мариуполь. Я не называю здесь Бахмут, а Юзовка еще не считалась даже
городом. Киев на меня произвел сильное впечатление. Как только я приехал, то
с чемоданом в руке пошел прямо на берег Днепра. Меня тянуло взглянуть на
Днепр, потому что я много слышал и кое-что читал о нем. Мне хотелось увидеть
эту мощную реку.
Начал я свою партийную и трудовую деятельность в Киеве вместе с
Демченко. Председателем облисполкома был Войцеховский. Он тоже безвременно
погиб, его расстреляли. Это был человек с некоторым налетом украинского
национализма. Раньше он состоял в подпольной социал-демократической
украинской организации, но был честный и уважаемый человек. Мягкий по
характеру, лощеный интеллигент, но приятный человек и старательный работник.
В Киеве он был "на своем месте". Демченко учился на медицинском факультете,
но не окончил его. Член партии с 1916 г., он к рабочим не особенно тяготел,
а больше тянулся к интеллигенции и занимался вопросами Академии наук. Потом
ему от ЦК КП(б)У было поручено заниматься Западной (или, как украинцы
говорили, Захидной) КПУ, то есть Львовщиной, Тарнополем* и прочим. Это была
большая политическая работа, и я считал, что он хорошо ее делал.
Вот таким образом я попал в Киев. На меня была взвалена текущая местная
внутренняя работа -- рабочие и село. Нужно признаться, что сейчас мне очень
приятно вспоминать о том времени. Мне работалось там хорошо и легко.
Киевляне ко мне относились с большим доверием и, я бы сказал, с уважением.
Имелись и трудности, было много безработных, чего в Донбассе мы не встре-
------------------------------------
* С 1944 г. Тернополь
чали. Шел 1928 год, а в Киеве с Красным знаменем ходили по улицам,
демонстрируя, безработные. Мы их потом собрали в старом помещении Киевской
городской думы2, там был зал человек на 400 -- 500, и там они митинговали.
Имелись там еще и меньшевики, и эсеры, и украинских националистов оставалось
много, сильное было и троцкистское влияние. Троцкисты использовали
трудности, которые имелись в Киеве.
Эти безработные тоже были довольно характерными, потому что безработицы
тогда на Украине вообще-то не было, даже имелся недостаток в рабочих, а вот
там было много безработных, даже коммунистов. Годами ходили они без работы.
Когда я предложил: "Пожалуйста, я вам могу сейчас же работу найти", -- они
вроде бы обрадовались. Спрашивают: "Куда?". Я говорю: "В Донбасс". -- "Нет,
мы, -- говорят, -- еще походим". И вот целый год ходят они и еще готовы,
видимо, год-два ходить. Но в Донбасс ехать не хотят: это провинция. Там
шахтеры, а они не приспособлены к такому труду. Меня это возмущало, потому
что я детство там провел и для меня Донбасс, Юзовка -- родная стихия, я
скучал по шахтерам, сжился с ними...
Проработал я в Киеве весь 1928 год. В 1929 г. мне уже стукнуло 35 лет.
Это был последний год, когда я мог еще думать о поступлении в высшее учебное
заведение, а я окончил только рабфак, и меня все время тянуло получить
высшее образование. Поэтому я стал добиваться посылки меня на учебу.
1 ГРУШЕВСКИЙ М.С. (1866--1934)--крупный украинский историк и
литературовед, участник украинского национального движения, в 1917--1918 гг.
председатель Центральной рады, академик АН УССР с 1924 г. и АН СССР с 1929
г., автор многочисленных научных трудов.
2 Позже там помещался Киевский городской Дом учителя.
В ПРОМАКАДЕМИИ
Тут я встретил сопротивление. К тому времени Каганович уже уехал в
Москву, работать в ЦК, а вместо него был прислан Косиор1. В Киеве считали,
что я -- близкий к Кагановичу человек (а это так действительно и было) и
поэтому ухожу еще и потому,
что не хочу с Косиором иметь дело, не хочу с ним работать и
поддерживать его. Это было не так. Я Косиора мало знал, но с уважением
относился к нему. Косиор по характеру довольно мягкий, приятный человек и
разумный. Я бы сказал, что в смысле отношений с людьми он стоял выше, чем
Каганович, но как организатор он, конечно, уступал ему. Каганович -- более
четкий и более деятельный человек: это действительно буря. Он может даже
наломать дров, но решит задачу, которая ставится Центральным Комитетом. Он
был более пробивной человек, чем Косиор.
Я посчитал необходимым поехать в Харьков и объясниться с Косиором. Я
сказал ему: "Мне уже 35 лет. Я хочу учиться. Поймите меня. Я прошу ЦК КП(б)У
понять и поддержать меня и прошу, чтобы ЦК рекомендовал меня в Промышленную
академию. Я хочу быть металлургом". Косиор с пониманием отнесся к моей
просьбе и согласился. Когда встал вопрос о том, что я ухожу, Демченко очень
огорчился и долго уговаривал меня остаться, хотя и с пониманием относился к
