запястье королевы, и там, когда придет время, она снимет пух и поднимет
руку. Но пока что колокольчик все-таки еще не готов.
Ночью Хеминг с отвращением снова берется за эту работу. Усадьба спит,
бодрствуем только мы - он и я, гость из неведомого.
Когда я вхожу к нему, он не поднимает головы.
- Тебе нельзя слышать этого звона, - говорит он. - Можно только мне.
- Этот звон распахнет перед королевой ворота Вальгаллы?
- Он слишком благозвучен.
- Слишком благозвучен?
- Да, слишком красив для нее, слишком нежен. Это не ее звук. И он
станет еще нежнее, если я усилю этот изгиб.
- А зачем это нужно?
- Чтобы это был не ее звук.
- Разве у колокольчика обязательно должен быть звук королевы?
Он поднимает голову и смотрит на меня, взгляд его бездонен.
- Этот колокольчик наденут ей на запястье, - вздрогнув, медленно
говорит он. - Понимаешь? Это последнее, что они сделают перед тем, как
положат ее в курган. Но... - Он встает и прислушивается, нет ли кого
поблизости, откладывает колокольчик и достает маленькие клещи тоже своей
работы. - Это лучшее, что я сделал, - говорит он и поднимает колокольчик,
но держит его так, чтобы он не звенел. - Лишь в тот день, когда ее будут
класть в курган, люди один раз услышат его звон, а раньше его можно
слушать только мне.
- Значит, ты избранный.
- Может, и ты избранный?...
- Это зависит от того, что ты имеешь в виду.
- Пожалуй, - говорит он, как всегда довольный, если кто-то выражает
сомнение или задает вопросы. Потом заворачивает колокольчик в пух и
осторожно прячет его в свой пояс.
На лице у него появляется хитрая улыбка.
- Теперь я уверен, что закончу его, тихо говорит он.
Мы выходим вместе.
- Кто же ты?... - спрашивает он.
Небо над Усебергом усыпано звездами.
Воля к борьбе не оставляет Хеминга, и он идет к Арлетте.
- Слушай, что я придумал сегодня, когда его птицы вконец замучили
меня, - говорит он. - Они кричат не только в небе, но и у меня в груди.
Окажи мне последнюю услугу!
Арлетта - некрасивая женщина, и ее никто не любит. Но Хеминг всегда
хорошо относился к ней. Сперва она спрашивает, откуда он знает, что это
последняя услуга.
- Разве мы не будем еще долго жить в Усеберге? Мы сможем оказать друг
другу еще много разных услуг.
Он отмахивается от ее слов, как от пустой болтовни.
- Послушай, - говорит он. - Ты знаешь, что Хальвдан боится темноты?
- Так говорят.
- Это правда. Но одно мне в нем нравится: он никогда не хвастается,
что убил своих противников в темноте. Он хитер, это верно, нерешителен,
скуп, мелочен, он пьяница, плохой викинг и опасливый лентяй, который
никого не хочет злить. Ты знаешь, что он боится могильных жителей?
- Мы все их боимся.
- Будто? Да может, их вовсе и не существует? Но Хальвдан верит в них.
Слушай, Арлетта, а что, если мы его напугаем?
- Зачем?
- Могильный житель может потребовать у Хальвдана всего, чего
пожелает...
Глаза у Хеминга покраснели от бессонницы, от ненависти, от неизбывной
муки. Он хватает Арлетту за рубаху. Чувствует под ней мягкое тело. Арлетта
- женщина, ему передается ее жар.
- Слушай! Ты намажешь лицо бараньим салом, чтобы оно было белое.
Наденешь что-нибудь черное, чтобы скрыть всю себя, кроме лица. Съежишься.
И подойдешь к нему ночью.
- В доме или на дворе?
- На дворе. Когда он выйдет помочиться. Ты вдруг появишься сзади и
загородишь ему дорогу. И скажешь грубым голосом, что знаешь его. Если он
побежит, беги за ним. И смотри не упусти его.
- А если он позовет людей?
- Они все будут пьяные. Ты догонишь его и крикнешь ему в лицо: я не
хочу, чтобы ко мне клали эту тощую бабу.
- Понимаешь? Только намекни. Имени не надо. Откуда могильному жителю
знать имя Одни? Я не хочу, чтобы ко мне клали эту тощую бабу!... Мне нужен
мужик! Хорошо бы ты изловчилась и плюнула в него. А потом исчезла.
- Не так-то просто вдруг взять да исчезнуть.
- В темноте-то? Я уверен, что у тебя это получится.
- Ну и что будет дальше?
- Когда он вернется в дом сам не свой от страха, королева будет
мертва.
- Что? - Арлетта зажимает рукой крик.
- Я ее убью. Задушу. Ей много не нужно. Тогда будет надежда, что
Хальвдан сделает так, как ему велел могильный житель - положит в курган
мужчину. Кто ему помешает солгать: мы договорились об этом в последний
вечер перед ее смертью, он скажет.
- А если он что-нибудь заподозрит?
- Мы с Одни убежим. Ему все равно может прийти в голову убить ее,
даже если в курган положат другого человека.
- Он пошлет за тобой погоню.
- Пускай. Пойми, Арлетта: могильный житель не хочет, чтобы к нему
клали Одни! Это может подействовать! Вдруг Хальвдан даст нам уйти! -
Хеминг повышает голос, он обнимает Арлетту за плечи, и она обещает помочь
ему.
- Вы оба молодые и сильные, - говорит она. - Я сделаю, что могу.
- Это может подействовать, Арлетта! Я ненавижу его птиц! - вдруг
кричит он.
- В этом ты прав, - говорит она.
Они расстаются, но сначала он прижимает к себе голову Арлетты и
целует ее.
В тот день он уходит и долго бродит по лесу, он не может успокоиться
и без конца спрашивает себя: уж не сон ли это, неужели нам действительно
удастся бежать из Усеберга? А если не удастся и нас обоих убьют, это все
равно лучше, чем потерять Одни. Хальвдан скуп, если я убегу, он ни за что
не убьет шесть человек, как распорядилась королева.
Потом Хеминг идет к Одни.
Она моет девочку, укладывает ее, и девочка засыпает, Хеминг шепотом
излагает Одни свой замысел.
Она спрашивает:
- А девочку мы возьмем с собой?
- Девочку? Нет, с ребенком бежать нельзя!
- Тогда я не хочу.
- Одни, пойми же, нам и так придется очень трудно, а девочке здесь
будет хорошо, может, когда-нибудь потом мы заберем ее к себе.
- Без нее я никуда не побегу.
Она исполнена силы, против которой у него нет средств. И вдруг он
понимает - это была только мечта, последняя мечта, он наклоняется и целует
Одни. Она тверже, чем он. Ему хочется что-нибудь сказать ей.
- Спасибо, Одни.
Все кончено.
Хеминг идет к Арлетте и говорит, что ничего не получится.
Он убедился, что ему не справиться с королевой.
На рассвете королева умирает.
Раннее утро. На склонах еще лежит туман. Он смешивается с дымом
десяти огромных костров, разожженных на холмах вокруг Усеберга. Красные
языки пламени вырываются будто из пасти чудовищ, которые окружили кольцом
дома и людей. У каждого костра стоят по два воина с обнаженными мечами. На
болотах и на горном кряже тоже выставлены дозоры. На выгоне пасутся кони.
Скоро их зарежут и положат в курган. Несколько стреноженных быков протяжно
мычат. Шерсть у них влажная от моросившего ночью дождя, им уже мало
радости от прибитой инеем травы.
Появляется шествие, во главе - сын королевы Хальвдан, сегодня на нем
белая безрукавка до колен, в вырезе видна глаженая рубаха. Хальвдан без
оружия; держась очень прямо, он идет еще более мелким шагом, чем обычно.
Отекшее лицо, тяжелый, непроницаемый взгляд, не открывающий, что у него на
уме. За ним идут ближайшие родичи, в основном старые мужчины. Потом две
женщины, которые размахивают факелами. И наконец четверо воинов с
носилками. Видно, что носилки нетяжелые, королева легко покоится на них.
Она очень худа. Голова закрыта покрывалом.
Воины ставят носилки на землю. Они пошли полпути, спускаясь от
усадьбы к кургану. Носилки стоят наклонно. Воины несли королеву головой
вперед. Теперь голова ниже ног. Один из воинов тихонько ворчит. Другой
говорит:
- Давай развернем носилки, чтобы голова была выше.
Они спорят, Хальвдан оборачивается, он раздражен. Старик родич громко
бранится. Воины пытаются поставить носилки поперек тропы и чуть их не
опрокидывают. Никто не подумал заранее о том, что обряд будет происходить
на крутом склоне. К счастью, к ним, прихрамывая, подбегает старый Бьернар.
Волосы у него нынче причесаны, да и ту часть лица, что не скрыта бородой,
он, наверное, вымыл. В руках у Бьернара деревянный чурбак. Он подставляет
его под нижнюю часть носилок. Теперь они стоят прямо.
Подходит Гюрд, сегодня голова у нее покрыта плотным темным платком.
Ее сразу не узнаешь. В руке у Гюрд ножницы. Перед покойной королевой она
срывает с головы платок и бросает его. Одна из девушек, идущих следом,
успевает подхватить его, чтобы он не упал в ручей. Это добрый знак, и над
шествием поднимается удовлетворительный гул. Гюрд кланяется королеве.
Снимает с нее льняное покрывало.
Теперь нам видно лицо покойной: орлиный нос гордо выделяется на
истаявшем лике, тонкие губы крепко сжаты - даже сейчас королева не
намерена подчиняться чужой воле. Гюрд снимает с нее верхнее меховое
покрывало. Под нижним угадываются очертания тела покойницы. Гюрд снимает
нижнее покрывало. Королева лежит в полотняной рубахе, старая, изможденная
- кожа да кости, ощипанная птица, которая, однако, выглядит так, будто
может взлететь. Гюрд делает шаг в сторону.
Подходит Арлетта, помощница смерти, она намазана кровью. Вид ее
внушает ужас. От нее дурно пахнет, но это зловоние заглушается дымом
костров, который то и дело окутывает все шествие. Арлетта тихо поет.
Приплясывая, легкими, мелкими шажками она обходит вокруг носилок. То
подбегает к ним вплотную, то отскакивает назад и раскачивается, неожиданно
она поворачивается к Гюрд и берет у нее из рук ножницы и гребень.
Сейчас покойнице остригут ногти. Мы знаем, что в последнее время
перед смертью королева не разрешала этого делать, но сейчас их остригут и
разбросают вокруг, их поглотит земля, склюют птицы или найдет раб, который
весной будет мотыжить поле.
Арлетта подходит к носилкам слева, быстро склоняется над ними, и ее
намазанные кровью губы касаются мертвой руки королевы. Но кто же поднимет
эту руку и будет держать ее, пока Арлетта стрижет ногти? Об этом тоже
никто не подумал заранее. И опять всем ясно, что сын королевы не в
состоянии предвидеть события и распорядиться заблаговременно. Он зовет
рабыню, та неохотно приближается. Хальвдан сердится и спрашивает у Гюрд,
не подержит ли она руку покойницы. Но ведь все знают: тот, кто держит руку
покойника, скоро умрет и сам. Гюрд быстро отступает назад. Возле носилок
образуется пустота. Теперь Арлетта поет громко и грозно, она строго
отталкивает сына королевы, когда он подходит к ней.
Здесь же стоит и Хеминг, рядом с ним Одни. Я вижу, как Хеминг
наклоняется и что-то шепчет ей, с большим достоинством Одни делает шаг
вперед. Она вся в белом, первый раз в ее жизни на ее платье не жалели
средств, чтобы оно отвечало торжественности события. Распущенные волосы
красиво лежат по плечам. Одни всегда принадлежала только одному мужчине,
любила только его, и сегодня это особенно заметно. Она держится очень
робко. Может, всю ночь она провела в его объятиях, плакала, улыбалась и
находила в его ласках горькое счастье. Если она вскакивала со слезами, он
утешал ее. Если от бешенства и яростной муки плакал он, она сидела и
гладила его по лицу.
Она выходит вперед, тихий шепот летит над людьми - так хороша Одни в
своей торжествующей юной красе. Позади нее стоит Хеминг. Он в черном,
мрачен и молчалив.
Одни поднимает левую руку королевы.
Арлетта стрижет и разбрасывает ногти. Женщины переходят на другую
сторону носилок и остригают ногти на правой руке.
Потом на ногах.
Наконец с этим покончено.
