Все было довольно чисто, но в воздухе чувствовался заметный запах, в эту
комнату было втиснуто слишком много людей. Но сейчас комната была пуста.
В противоположном конце комнаты была открытая дверь, и как только
слух МакКейна привык к тишине после шума снаружи, он услышал внутри звуки
движения. Через мгновение в двери появился мужчина со шваброй. МакКейн не
двигался. Человек вышел наружу и подошел к крайнему столу. Восточные черты
лица, худой, вдобавок к положенной серой робе на нем была черная ермолка.
У него было непонятное лицо, и подтверждавшее и спорившее с годами,
которые чувствовались в фигуре, морщинки возле мудрых глаз и странно
гладкое лицо. Он носил короткую бороду, уже начавшую седеть, но глаза его
были яркими и внимательными, как у любопытного ребенка.
- Вы, наверное, американец. - сказал он. - Мое имя Накадзима Лин
Комеи Цо Лян. - Голос и выражение лица были нейтральными, в них не было ни
поспешного тепла, ни враждебности. МакКейн смешался. Имя было типично
азиатским, сначала фамилия, но сначала было сказано японское имя, а
остальные два были определенно китайскими. Он с любопытством глядел на
МакКейна, явно пытаясь понять, значит ли это противоречие что-то для
МакКейна или нет.
- А вообще меня зовут Ко.
- Льюис МакКейн. Можно просто Лью.
Ко подошел к МакКейну и жестом показал ему на нижнюю койку в первой
секции слева.
- Ваше место будет здесь. - Потом он кивнул на койку напротив.
Верхние нары были подняты к стене на шарнирах, и МакКейн подумал, что в
камере еще есть свободные места.
- А здесь живу я. Похоже, что нам придется быть соседями. - Ко хорошо
говорил по-английски, с неторопливой и старательной артикуляцией.
- Отлично. Кстати, ваше имя - вы китаец или японец?
- И то и другое, это случилось уже много поколений назад. Вполне в
духе нашего столетия.
- Я жил в обоих странах. Вы говорили так, как будто знали о моем
прибытии.
- Старосту блока обычно предупреждают о новичках.
- А что такое староста?
- Вы не знаете местную систему?
- Как я могу ее знать?
- Разве вас не перевели из другой секции Замка?
- Нет, я приехал только что.
Ко кивнул:
- Понятно. В каждой камере есть староста. Это заключенный, которому
доверяют, он отвечает за дисциплину, принимает жалобы у других заключенных
и передает их начальству, назначает на работы. Нашего старосту зовут
Лученко, он русский. - Ко махнул рукой в дальний конец комнаты. - Его
койка там. Когда он вернется, поговорит с тобой.
- Ну и как он?
- Когда как, но в общем - все в порядке.
МакКейн посмотрел на свою койку, на ней не было ничего, кроме
матраса.
- А где взять простыни, одеяло и все остальное?
- Ты получишь на складе полный набор - миску, ложку, кружку и все
остальное.
- А где это?
- В комплексе Центр, по ту сторону улицы Горького.
- Улицы Горького?
- Откуда ты попал в блок. Если хочешь, я покажу тебе, где это, когда
закончу.
- Ты здесь все время, Ко?
- Полдня в течение недели отведено для уборки камеры. В эту неделю -
моя очередь. Отличная возможность подумать в тишине и спокойствии. Здесь,
в Замке, редко можно побыть одному.
- Долго ты здесь?
- Около года.
МакКейн кивнул и подошел ближе, чтобы рассмотреть верхнюю койку своей
секции, пытаясь узнать, что за человек будет его ближайшим соседом. Над
подушкой несколько вырезок из журналов с голыми бабами, обложка
рок-журнала с какой-то поп-группой, играющей на фоне звездно-полосатых
букв USA, на подушке свернутая футболка с эмблемой Университета Огайо.
- За что ты здесь? - поинтересовался он.
- Вы говорите по-русски? - неожиданно спросил его Ко. - Ты говоришь
по-русски?
МакКейн повернул голову и секунду посмотрел на него, потом кивнул:
- Да.
- Где ты жил в Америке? - продолжал Ко, все еще по-русски. - Ты давно
на "Терешковой"? В чем состоит твое нарушение?
МакКейн понял, в чем дело, и кивнул, соглашаясь.
- Я не знаю вас. - согласился он, переходя обратно на английский.
- И я - вас. И вы, наверное, уже поняли, что здесь приучаешься не
задавать таких вопросов иностранцам.
- А я бы признался в том, что знаю русский, если был подсадным?
- Маловероятно. Впрочем, если ты очень умен, то мог бы.
- А они часто очень умны?
- Нет. Но когда такое случается, то они опаснее всего.
МакКейн вздохнул. Ему нечего было сказать, чтобы рассеять подозрения.
Для этого потребуется время и терпение. Он сел на койку и занялся
содержимым своих сумок.
- А что за парень надо мной? - спросил он. - Еще один американец?
Ко коротко рассмеялся:
- Нет, на американец. Американофил. Его зовут Мунгабо, он зигандиец.
У русских странное представление об американском образе жизни, особенно в
том, что касается расовых предрассудков, которые раздувает их пропаганда.
Они решили, что будет забавно положить американца под негром. У Лученко
странное чувство юмора. - Ко повернулся и пошел к двери в конце камеры. -
Туалет и раковина здесь. Когда я закончу с этим, я отведу тебя на склад.
- А что такого этот зигандиец сделал для Америки, что его привезли
сюда?... или я не должен спрашивать и об этом?
- Нет, об этом знают все. Он угнал к ним секретный русский самолет -
МиГ-55. По крайней мере, так решил трибунал. Мунгабо твердил им, что
электронная навигационная система вышла из строя, но КГБ не верило ему.
Они решили, что это было умышленно.
- А почему они так решили?
- Это элементарно. Компьютеры, сделанные при марксистской экономике,
сказали ему, не ломаются.
10
Доктор Филип Кресс, из национальной лаборатории Брукхейвен, Лонг
Айленд, грустно смотрел из-за стола президиума на ряды делегатов Третьей
конференции по физике связи, устроенной Японским Научным Советом в
университетском городке Цукуба.
- Несомненно, эксперименты по подводному детектированию нейтрино дают
неоднозначные результаты по нескольким причинам. - продолжил он. -
Основная проблема - чисто статистическая. Мы говорим об выделении ничтожно
редкого явления на огромном шумовом фоне. Как бы вы не подходили к решению
этой проблемы, вам придется отнимать от одного большого и неточно
вычисленного числа отнимать другое большое число, чтобы получить то
маленькое значение, которое мы ищем. Это сложная проблема, и мы работаем
над ее решением. Вот все, что я могу сказать. - Он развел руками, давая
понять, что закончил, и откинулся в кресле, разжигая свою трубку.
Председатель, Жюль Дюпальм, из французской телекоммуникационной
корпорации Алкатель, посмотрел по сторонам:
- Итак? Вопросов из зала нет? Хорошо. Тогда одно объявление и мы
делаем перерыв на обед. Не могут ли все те, кто...
- Один вопрос. - В середине зала встал один японец. Из пятого ряда на
него со вздохом обернулся доктор Мелвин Бауэрс, из института физики плазмы
в Ливерморе, Калифорния. Он уже проголодался, кроме того, коммуникация с
помощью пучков нейтрино, пропускаемых сквозь Землю, была не его отраслью.
Он поерзал в своем кресле, пытаясь вспомнить, как назывался тот бар, что
Сэм и Макс обнаружили прошлым вечером - тот, где девочки из бара не носили
трусиков и садились гостям на колени. Японец тем временем продолжал:
- Я вижу одну трудность с теми данными, которые были выбраны, как
возможные. Нет никаких положительных указаний на то, что это именно
нейтрино-индуцированные мюоны, а не атмосферные мюоны. Конечно, если
зарегистрированный мюон пришел снизу, то это несомненно
нейтриноиндуцированный мюон. Но в данном случае это не так. Все
регистрированные мюоны попали на детектор сверху. Даже в этом маленьком
примере такая асимметрия беспокоит меня.
- Фил? - повернулся Дюпальм.
Кресс помахал спичкой в воздухе, погасил ее и бросил в пепельницу:
- Да, я согласен с вами, это не совсем то, что вы могли бы ожидать...
- Ответ был неудовлетворительным даже для него самого. - Но мы увеличили
пороговую чувствительность наших детекторов на порядок. Может быть, нам
необходимо еще раз проверить их. Трудно сказать без дальнейшего анализа.
- Благодарю вас. - Японец неудовлетворенно кивнул и сел на место.
Дюпальм еще раз взглянул в свои бумаги, собираясь сделать объявление.
В этот момент микрофон притянул к себе профессор Масаки Куришода из
университета Осака, выглядевший в течение всего заседания загадочно
отстраненным. Боуэрс простонал про себя. Куришода улыбнулся аудитории
из-под тяжелых очков:
- Конечно, может быть и еще одна причина, по которой вы, джентльмены,
не можете получить однозначных доказательств существования нейтрино, их
может просто не существовать. - Кто-то в передних рядах рассмеялся, но
осекся, поняв, что Куришода не шутит. Профессор внимательно смотрел на
аудиторию, переводя взгляд с одного края зала на другой, пока не убедился,
что его внимательно слушают. Даже Боуэрс на мгновение забыл про обед.
Куришода широко развел руками:
- Объяснение незнаемого ненаблюдаемым - это всегда сомнительный путь.
Существование нейтрино было постулировано Паули, чтобы соблюсти закон
сохранения момента и спина в бета-распаде нейтрона на протон и электрон.
Все последующие исследования на эту тему только углубили это допущение.
Иногда мы... видите ли, иногда мы представляем мир так, как нам кажется,
диктуют факты, и ошибаемся. Мы ищем решение проблемы в рамках
господствующего академического течения. - Он сделал паузу и еще раз широко
улыбнулся. Никто не перебивал его.
Тогда профессор продолжил:
- Если мы расширим закон сохранения и примем существование
отрицательной энергии, предложенное Дираком, - а почему мы, собственно,
должны ограничивать энергию только положительными рамками - только потому,
что так принято? - тогда этот распад объясняется очень просто, без
необходимости представлять фотон, как электронно-позитронную пару:
позитрон становится просто "дырой", оставленной в море Дирака электроном,
перешедшим в положительное состояние в результате поглощения протона.
Понятие о пустом месте со свойствами частицы могло бы быть странным во
времена Дирака, но сегодня, в эпоху полупроводников, мы принимаем это, как
должное. И тогда распад нейтрона становится простым событием, электрон
испускается, позитрон поглощается. Мы больше не нуждаемся в нейтрино,
уносящем прочь недостающую энергию, так как электрон поглотил ее, перейдя
с отрицательного уровня. И так как в процесс вовлечено три частицы,
условие сохранения спина также соблюдено.
Его перебил Кресс с другой стороны стола:
- Но... минутку, минутку, а как быть со слабым взаимодействием? Вы
только что вообще выдернули опору из-под слабого взаимодействия. Я хочу
сказать...
Куришода пожал плечами:
- Я понял. Вы хотите напомнить мне о теории, объединившей в 80-х
слабое и электромагнитное взаимодействие. Но я считаю, что "слабое"
взаимодействие - не более, чем электромагнитные силы, действующие между
диполями элементарных частиц и диполями электронов в отрицательном
энергетическом состоянии. И тогда, если две силы на самом деле являются
одной и той же, тогда нам необходимо пересмотреть всю проблему.
Аудитория зашумела, кто-то покачал головой. Раздалось возражение:
- Но ведь существование нейтрино подтверждено, не так ли? Я имею в
виду, что нейтрино детектируются. Они детектировались еще в 50-е.
- Коуэн и Рейнс. - добавил другой голос. - Нейтриноиндуцированная
