кулл т $, копэ...
Катсук пришел в сознание, весь дрожа от ужаса. Судорога
свела все его тело. Он чувствовал себя слабым и истощенным.
Серый рассвет заглядывал к ним в укрытие. Индеец буквально
плавал в собственном поту и теперь трясся еще и от пронизываю-
щего холода. Одеяла были разбросаны по сторонам, потому что он
сам скинул их с себя.
Его колени болели от Кедровой немочи, но он все же попро-
бовал встать, силой заставив себя дойти до выхода из приюта.
Он вцепился в подпорный столб, еле-еле ощущая необходимость,
которую даже затруднялся назвать.
Ах, да... Куда подевался Хокват?
Справа от него затрещала поломанная ветка. Из-за де-
ревьев вышел мальчик с полной охапкой хвороста. Он сбросил его
рядом с серой золой кострища.
Катсук уставился на мальчика, на костер, пытаясь связать
в голове эти два явления вместе.
Дэвиду была заметна слабость Катсука. Он сказал:
- В этом бочонке я нашел банку с консервированными боба-
ми и подогрел их. Большую часть я оставил тебе.
Воспользовавшись длинной палкой, он вытащил банку из зо-
лы и поставил ее к ногам Катсука. Вместо ложки из жестянки
торчала плоская дощечка.
Катсук присел на корточки и стал жадно есть, поскольку
тело требовало скорее горячего, чем питательного. Бобы отдава-
ли золой. Они обожгли его язык, но он проглотил первую порцию
и почувствовал в желудке желанное тепло.
Мальчик, занимаясь разведением огня, сказал:
- Ночью ты бредил, ворочался и стонал. Я поддерживал
огонь почти до утра.
По сушняку, принесенному мальчиком, побежали язычки пла-
мени.
Катсук осоловело кивнул. Он слыхал, как буквально в нес-
кольких шагах от убежища по камням плещет вода, но он не мог
найти в себе силы, чтобы пройти туда. Сухость жгла глотку.
- Во-ды! - прохрипел он.
Мальчик бросил костер и побежал с консервной банкоц к ре-
ке.
Преломившиеся в листве солнечные лучи, осветившие голову
мальчика и его волосы, напомнили Катсуку льва, которого он ви-
дел в зоопарке: лев, окутанный тенями и солнечным светом. Он
подумал: Неужели Хокват нашел другого духа? Духа Льва? Такой
дух мне неизвестен.
Дэвид вернулся с речки, неся банку с ледяной водой. Он
видел мольбу в глазах Катсука. Индеец схватил банку обеими ру-
ками, осушил ее и сказал:
- Еще!
Мальчик снова наполнил банку водой и принес Катсуку. Тот
выпил и ее.
По долине разнесся далекий звук авиадвигателя, заглушая
даже близкую песню речки. Звук становился все громче и громче:
самолет летел низко, над самой горной грядой. Потом звук ушел
совершенно в другое место.
Задрав голову, Дэвид надеялся увидать самолет. Но ему это
не удалось.
Катсук совершенно не обратил внимания на шум мотора. Бы-
ло похоже, что он снова собирается заснуть, причем, прямо у
входа в приют.
Дэвид принес сушняка для костра и обложил горящие ветки
камнями, чтобы нагреть их.
- Похоже, что снова пойдет дождь, - сказал он.
Полузакрытыми глазами Катсук поглядел на мальчика. Он по-
думал: Жертва находится здесь, но она обязана пожелать мою
стрелу. Невинный должен просить смерти.
Низким, хриплым голосом Катсук начал петь на древнем язы-
ке: Тело твое воспримет в себя освященную стрелу. Гордость на-
полняет душу твою при встрече с ее смертоносным, разящим напо-
вал острием. Твоя душа обратится к солнцу, и люди скажут, один
другому: "С какой гордостью он умер!" Вороны будут летать над
твоим телом, но не осмелятся никогда коснуться плоти твоей.
Гордость твоя извлечет тебя из твоего тела. ты превратишься в
громадную птицу и сможешь летать с одного конца света в дру-
гой. Вот что произлйдет, когда ты прмешь в себя стрелу.
Дэвид слушал, пока песня не закончилась, и сказал:
- В этом бочонке я нашел еще несколько банок с бобами. Ты
не хочешь?
- Почему ты не убегаешь? - спросил его Катсук. - Ты пос-
лал на меня Кедровую немочь. Я не могу остановить тебя.
Мальчик пожал плечами.
- Ты же заболел, - только и ответил он.
Катсук ощупывал пояс в поисках своего обсидианового ножа.
Тот исчез! Он стал повсюду выискивать его взглядом. Его сумка
с освященным пухом, который следует оставить на теле жертвы -
она тоже исчезла. Индеец с трудом поднялся на ноги и, еле пе-
реставляя их, обошел вокруг костра.
Дэвид подскочил, подставил плечо.
- Нож, - прошептал Катсук.
- Твой нож? Я боялся, что ты порежешься, когда ворочался
и метался в бреду. Я подвесил нож и твою сумку в углу, на
столбе - там же, где ты оставил лук и стрелу.
Катсук попытался было повернуть голову, но шея болела.
- Тебе надо лечь, - сказал Дэвид. - Я уже нагрел камни.
Пошли.
Он помог Катсуку вернуться на его постель из мха между
двумя бревнами, набросил одеяла. Катсук позволил, чтобы
мальчик подоткнул одеяла ему под тело, и спросил:
- Почему ты помогаешь мне, раз сам и наслал на меня бо-
лезнь?
- Ты бредишь.
- Э, нет. Я же знаю, что это ты наслал на меня немочь. Я
видел это в своем сне. Ты подложил ее в эти одеяла!
- Но ведь это же твои одеяла! Ты их сам вынул из бочонка.
- Ты мог подменить одеяла. вы, хокваты, и раньше давали
нам зараженные болезнями одеяла. Через одеяла вы заражали нас
оспой. Вы убивали нас своими хокватскими болезнями. Почему и
ты поступил со мной так же?
- Ты будешь кушать или нет?
- Хокват, я видел сон о своей смерти. Мне снилось, как
это произойдет.
- Все это только глупые слова!
- Нет! Все это мне приснилось. Я уйду в море, я стану ры-
бой. И вы, хокваты, изловите меня.
Мальчик только покачал головой и ушел к костру. он под-
бросил в него побольше дров, опять обложив кострище камнями,
чтобы нагреть их.
Под деревьями стало совсем темно, и совершено неожиданно
опять пошел дождь. Холодный ветер мчал по речной долине, гоня
перед собою крупные капли, с силой барабаня ими по деревьям и
покрытой мхом крыше убежища. Вода стекала с досок и попадала в
костер. Раскаленные камни сердито зашипели.
Катсук почувствовал, как к нему снова возвращается кош-
мар. Он попробовал закричать, но понял, что не может издать ни
звука. Водяной Ребенок схватил меня! - подумал он. - Только
вот откуда он узнал мое имя?
После этого приступа, продолжавшегося несколько мгнове-
ний, Катсук почувствовал, что к его ногам приложили горячие
камни. В сыром воздухе разнесся запах жженой шерсти. с темно-
го неба продолжал лить дождь.
Мальчик вернулся и приложил к ногам индейца нлвые камни.
Для того, чтобы переносить их, он воспользовался согнутой зе-
леной веткой. Катсук опять почувствовал желанное тепло.
- Ты проспал почти весь день, - сказал мальчик. - Хочешь
есть? Я подогрел бобы.
Голова Катсука была совершенно пустая, глотку будто бы
кто песком натер. Он мог только хрипеть и кивать.
Мальчик принес ему воды в банке. катсук жадно выпил и тут
же позволил накормить себя. Для каждого глотка он разевал рот
будто громадный птенец.
- Еще водички?
- Да.
Мальчик принес. Катсук выпил, снова улегся.
- Еще?
- Не надо.
Катсук опять погружался в себя, только все было не так,
как следовало. Он снова вернулся в первобытный мир, только те-
перь все его куски поменялись местами, линии искривились. Если
бы он смог сейчас заглянуть в зеркало, то увидал бы совершен-
но незнакомое лицо, и он сам знал об этом. Он мог отказаться
от этого лица, сбросить его. но и все рано, его глаза были бы
глазами чужого. Ему хотелось спокойного сна, но он знал, что
где-то рядом таяися кошмары. Со своими требованиями его ожида-
ли духи, и их, хочешь - не хочешь, надо было выполнять. в его
голове как будто гудел огромный колокол.
Духи извратили меня! - думал он.
Дэвид принес воды. Катсук поднял голову, чтобы напиться.
Вода полилась по подбородку. Катсук откинулся. Вода тяготила
его, тело сделалось неподъемным.
Он отравил меня! - перепугался индеец.
По крыше барабанил дождь, сначала еле тихо, потом все
громче. Катсуку показалось, что он слышит барабан и свирель -
музыка жалостливая и чудесная. Его жизнь танцевала под мело-
дию свирели, готовая умереть бабочка-однодневка.
Я становлюсь душою этого места, - думал он. - Зачем Ло-
вец Душ привел меня сюда?
Он проснулся в полной темноте. Тишина резонировала в нем,
та тишина, что наступает после гулкого барабанного боя. Дождь
закончился, только отдельные, нерегулярные капли падали с ве-
ток. Костер едва теплился. Тень у костра подсказала индейцу,
что это спит мальчик, спит, свернувшись клубочком возле теп-
лых камней. Едва Катсук зашевелился, мальчик тут же сел и пог-
лядел в темноту приюта.
- Это ты, Катсук?
- Я здесь.
- Как ты себя чувствуешь?
Катсук ощущал, что голова у него ясная. Кедровая немочь
оставила его. Правда, он чувствовал слабость, но сухие клочья
страха унеслись в забвение.
- Болезнь ушла от меня, - сказал Катсук.
- Ты хочешь пить?
- Да.
Мальчик принес целую банку воды. Катсук взял ее, руки его
не тряслись.
- Еще?
- Не надо.
Катсук все еще ощущал сложность и многогранность своей
вселенной, но он знал, что духи его не оставили. он спросил:
- Хокват, ты снял хворь с моего тела. Зачем?
- Катсук, просто я не мог оставить тебя. Ты был болен.
- Да, я был болен.
- Мне можно сейчас прийти к тебе под одеяло?
- Ты замерз?
- Да.
- Здесь тепло. - Катсук раскрыл одеяла.
Мальчик перелез через бревна, между которыми был набро-
сан мох, и прополз под одеяла. Катсук ощущал, как дрожит все
его тельце.
Помолчав, Катсук заявил:
- Ничего не изменилось, Хокват.
- Что именно?
- Все равно, я должен провести священное злое дело.
- Спи, Катсук, - устало сказал мальчик.
- Мы идем уже тринадцать ночей, - сказал Катсук.
Но мальчик уже не ответил. Дрожь его понемногу стихала.
Мягкое, ровное дыхание говорило о том, что он спит.
Ничего не изменилось, - думал Катсук. - Я должен выпус-
тить в этот мир кошмар, о котором будут думать и когда прос-
нутся.
* * *
Шериф ПАЛЛАТТ:
Мне дали всего тридцать пять человек и один самолет, что-
бы обследовать все эти проклятые Дикие Земли! А ведь там сам
черт ногу сломит! У меня гудят ноги. Вы только посмотрите, как
я их сбил! Но я все равно найду этих двоих. Они здесь, и я
найду-таки их!
* * *
Дэвид открыл глаза в белую пустоту, столкнулся с ней
взглядом. Только через какое-то мгновение, после нескольких
ударов сердца, он понял6 что смотрит на луну, полумесяц, объе-
денный Бобром уже с другой стороны. Было холодно. Лунный свет
падал на деревья, окружившие убежище. Река что-то нашептывала
мальчику, напоминая про дождь и тишину. Над верхушками де-
ревьев молчаливо вздымалась гора. Она всегда была здесь, но
сейчас демонстрировала себя во всей красе, залитая лунным све-
том будто снегом. Ее вершину покрывала накидка из звезд.
С неожиданным страхом Дэвид осознал, что Катсука рядом
нет.
- Катсук? - тихим голосом решился спросить он.
Ответа не было.
Катсук подбросил сушняка в костер. Угли ярко светились в
золе.
Мальчик поплотнее закутался в одеяло. Дым костра нару-
шал бледное колдовство луны. Все небо было усыпано звездами!
Дэвид вспомнил, что Катсук называл звезды дырками в черной
оленьей шкуре. Что с него взять? Сумасшедший! Но где он мог
быть?
Катсук в это время молился:
О, звездная сеть, небесные Олень и Медведь - я боюсь за
вас!
И за луну - глаз Квахоутсе!
