раскроет обман, воткни ему между ребер криснож.
А-ах, кровь может добавить так много к твоему удов..."
"Нет", - прошептала она, во рту у нее было сухо от ужаса. "Нет...
нет... нет!".
"Тогда я это сделаю для тебя, - настаивал Барон. - Это должно быть
сделано; ты допустишь это. Если ты только создашь условия, я возьму
временно все на себя".
"Нет!"
"Твой страх слишком откровенен, внучка. Моя власть над твоим
рассудком может быть только временной. Есть и другие, которые могли бы
подражать тебе в совершенстве, что... Но это ты знаешь. Со мной, так, люди
сразу же обнаружили бы мое присутствие. Ты же знаешь Закон Свободных об
этих одержимых. Тебя сразу бы убили без суда и следствия. Да - даже тебя.
А ты знаешь, я не хочу, чтобы это случилось. Ради тебя я буду наблюдать за
Джавидом, и как только все будет сделано, я тут же уйду. Тебе надо
только..."
"Насколько этот совет хорош?"
"Это избавляет тебя от опасного инструмента. И, дитя это
устанавливает между нами рабочий контакт, который может только научить
тебя правильно судить о будущем, которое..."
"Научить меня?"
"Естественно!"
Алия прикрыла глаза ладонями, пытаясь думать, хотя знала, что любая
мысль могла быть известна тому, кто присутствовал в ней в данный момент, и
что эта мысль могла исходить от этого присутствующего лица и быть
воспринята ею как ее собственная.
"Напрасно беспокоишься", - льстиво говорил Барон. "Это Пэймон, он
был..."
"Все, что я сделала, было неправильно! Я тогда устала и действовала
поспешно. Мне бы следовало поискать подтверждение того, - что..."
"Ты все сделала правильно! Твои решения не могут быть основаны на
любом глупом резюме точно также, как это понятие равенства у Атридесов.
Вот что не давало тебе покоя, а вовсе не смерть Пэймона. Ты нашла
правильное решение! Он представлял собой еще один опасный инструмент. Ты
действовала так, чтобы поддержать порядок в своем обществе. Теперь есть
повод для принятия решений, не то, что вся эта чушь о справедливости! Не
существует такого понятия в мире, как справедливость, одинаковая для всех.
Это вносит дисгармонию в общество, когда ты пытаешься достичь этого
фальшивого равновесия".
Алия почувствовала удовольствие, потому что поддержали ее решение в
отношении Пэймона, но она была шокирована аморальной идеей, которая
скрывалась за этим аргументом.
"Справедливость, равная для всех, была создана Атридесами... была..."
Она убрала руки от глаз, но ее глаза были все еще закрыты.
"Все твои духовные судьи должны быть убеждены в этой ошибке, -
убеждал Барон. - Решения должны быть взвешены только в соответствии с
укреплением упорядоченного общества. Прошлые цивилизации, которым нет
числа, были основаны на вершинах справедливости, равной для всех. Эта
глупость разрушает естественные иерархии, которые намного важнее. Любой
индивидуум оценивается лишь по его отношению к вашему обществу в целом.
Хотя это общество должно быть приведено в порядок с первых логических
шагов, ни один не сможет найти в нем места - ни самый низший, ни самый
высший. Да, да внучка! Ты должна быть строгой матерью твоего народа.
Поддерживать порядок - это твоя обязанность".
"Все, что делал Пол, было..."
"Твой брат-неудачник умер!"
"Так же, как и ты!"
"Да... но со мной это была просто случайность, которая не входила в
мои планы. Ладно, давай займемся этим Джавидом, как я тебе все это
обрисовал".
При этой мысли тепло разлилось по ее телу, она быстро сказала: "Я
должна подумать". И тут же подумала: "Если это будет сделано, то это
только поставит Джавида на свое место. Нет необходимости убивать его за
это. И только глупец может расправиться с ним... в моей постели".
"Ты с кем говоришь, моя Госпожа?" - спросил голос.
Какое-то мгновение Алия думала, что вторгся другой голос из того
множества голосов, что внутри нее, но узнав голос, она открыла глаза.
Зиареник Валефор, глава амазонок из охраны Алии, стояла рядом со
скамейкой, ее обветренное лицо Свободной было хмурым.
- Я разговаривала с моими внутренними голосами, - сказала Алия,
садясь на скамейку. Она чувствовала себя бодрой, затишье этого
сумасшедшего внутреннего многоголосья подбадривало ее.
- С вашими внутренними голосами, моя госпожа. Да, - Глаза Зиареник
заблестели при этой информации. Все знали, что Святая Алия черпала
сведения из внутренних источников, доступных не каждому.
- Приведи Джавида в мое помещение, - сказала Алия. - Мне надо
обсудить с ним один серьезный вопрос.
- В ваше помещение, моя госпожа?
- Да! В мои собственные покои.
- Как прикажет моя госпожа.
Охранница повернулась, чтобы исполнить приказание.
- Один момент, - сказана Алия. - Мастер Айдахо уже вернулся из съетча
Табр?
- Да, моя госпожа. Он вернулся еще до рассвета, как вы приказывали.
Вы хотите, чтобы я послала за ним...
- Нет. Я сама это сделаю. И никто не должен знать, что Джавид
доставлен ко мне. Сделай это сама. Это очень серьезное дело.
Охранница дотронулась до крисножа, который был прикреплен к поясу.
- Моя госпожа, разве существует угроза...
- Да, угроза, и Джавид, может быть, находится в самом ее центре.
- Ох, моя госпожа, может быть я не должна приводить...
- Зря! Неужели ты думаешь, что я не умею обращаться с такими?
Хищная улыбка коснулась губ охранницы.
- Простите меня, моя госпожа. Я немедленно приведу его в ваши покои,
но... с разрешения моей госпожи, я перед вашей дверью выставлю стражу.
- Только ты, - сказала Алия.
- Да, моя госпожа. Я сейчас же уйду.
Алия кивнула самой себе, глядя вслед удаляющейся амазонке.
Джавид не пользовался любовью среди ее охраны. Еще один признак
против него. Но он представлял ценность - очень большую ценность. Он был
ключом к Джакуруту, а с этим местом связано...
- Может быть, ты прав, Барон, - прошептала она.
"Вот видишь! - раздался у нее внутри голос. - Ах, что будет приятная
служба, которую я сослужу тебе, и это только начало..."
12
Это иллюзии популярной истории, которая должна
способствовать успешной религии. Злые люди никогда не
преуспевают, только храбрые и мужественные заслуживают
благотворительности; честность - лучший вид политики;
действия говорят о человеке лучше, чем слова; добродетель
всегда торжествует; хороший поступок является одновременно
вознаграждением; любой плохой человек может быть
переделан; религиозные талисманы защищают от власти
дьявола; только женщины понимают древние таинства; богатые
обречены на несчастье...
Из "Руководства для начинающих". Защитная Миссионария.
- Меня зовут Муриз, - сказал Свободный с необветренным лицом.
Он сидел на краю скалистого обрыва в тусклом свечении лампы, чей
мерцающий свет открывал взору сырые стены и темные дыры, которые являлись
коридорами, выходящими из этого места. В одном из коридоров можно было
услышать звуки капающей воды, и несмотря на то, что звуки воды
символизировали Рай Свободных, шесть собравшихся мужчин, которые смотрели
на Муриза, не высказывали особого удовольствия от этого ритмичного
капанья.
В помещении висел затхлый запах смерти. Из одного коридора вышел
молодой человек лет, может быть, четырнадцати и встал по левую руку
Муриза. От гладкой поверхности обнаженного крисножа отражался
бледно-желтый свет лампы, когда он взял этот нож и указал им в сторону
молодого человека, Муриз сказал:
- Это мой сын, Ассан Тарик, который готов пройти испытание на
мужественность.
Муриз прочистил горло, посмотрел на каждого из шести пленников. Они
сидели полукругом напротив него, крепко связанные веревками, их ноги тоже
были связаны, а руки они держали связанными за спиной. Веревки
заканчивались туго затянутой петлей на шее каждого мужчины. Их стилсьюты
на шее были разрезаны.
Связанные мужчины снова в упор посмотрели на Муриза. На двух из них
была надета свободная одежда, которая указывала, что они были богатыми
жителями города Арракина. У этих двоих кожа была более гладкая и светлая,
чем у их компаньонов, чьи увядшие и костлявые лица говорили о том, что они
родились в пустыне.
Муриз напоминал пустынных жителей, но его глаза были посажены еще
глубже, так что в эти глазные впадины, в которых не было видно белков, не
проникал даже свет лампы. Его сын представлял собой несформировавшуюся
личность мужчины с решительным лицом, которое совсем не скрывало, что
внутри него кипели страсти.
- Среди Отверженных у нас есть специальный тест на мужественность, -
сказал Муриз. - Однажды мой сын станет судьей в Шулохе. Мы должны знать,
что он может действовать так, как он должен действовать. Наши судьи не
могут забыть Джакуруту и наш день отчаяния. Кразилек, Борьба с Тайфуном,
живет в наших сердцах. - Все это было сказано ровным тоном, характерным
для ритуальных обрядов.
Один из жителей города, с мягкими чертами лица, сидевший напротив
Муриза, зашевелился и сказал:
- Ты поступаешь неправильно, угрожая нам и держа нас в качестве
пленников. Мы пришли к тебе с миром от уммы.
Муриз кивнул.
- Вы пришли в поисках личного религиозного пробуждения? Хорошо. Вы
будете иметь это пробуждение.
Человек с мягкими чертами лица сказал:
- Если мы...
Рядом с ним смуглый Свободный из пустыни огрызнулся:
- Замолчи, глупец! Это похитители воды. Это те, которых, как мы
думали, уничтожили.
- Это старая история, - сказал пленник с мягкими чертами лица.
- Джакуруту - это больше, чем история, - сказал Муриз. Он еще раз
жестом подал знак своему сыну.
- Я представил Ассана Тарика. Я - арифа в этом месте, твой
единственный судья. Моего сына тоже научат обнаруживать демонов. Старые
пути - самые лучшие.
- Вот почему нас привели в самую глубь пустыни, - запротестовал
человек с мягкими чертами. - Мы выбрали старый путь, блуждая в...
- С оплаченным руководством по выживанию, - сказал Муриз, указывая в
строну более смуглых пленников. - Вы бы купили себе путь на небеса? -
Муриз взглянул снизу вверх на своего сына.
- Ассан, ты готов?
- Я очень долго думал в ту ночь, когда пришли враги и убили наших
людей, - сказал Ассан. Голос выдавал его внутреннее напряжение. - Они
должны нам воду.
- Твой отец дает тебе шестерых из них, - сказал Муриз. - Их вода -
наша. Их тени - наши, твои телохранители навечно. Их тени будут
предупреждать тебя о демонах. Они будут твоими рабами, когда ты перейдешь
в мир алам ал-митал. Что ты на это скажешь, мой сын?
- Я благодарю своего отца, - сказал Ассан. Он шагнул к нему. - Я
принимаю мужественность испытания среди Отверженных. Эта вода - наша вода.
Когда он закончил речь, то направился к пленникам. Начав слева, он
схватил мужчину за волосы и вонзил криснож под подбородок прямо в мозги.
Это было так искусно проделано, что пролилось минимум крови. Только
человек из города Свободных с мягкими чертами лица отчаянно запротестовал,
пронзительно крича, когда молодой человек схватил его за волосы. Остальные
плюнули на Ассана Тарика, придерживаясь старых традиций, говоря при этом:
"Видишь, как мало я ценю свою воду, когда ее отнимают звери!"
