слова о своем толковании. И ты можешь рассказывать мне о Дюне. Я испытываю
огромное любопытство к этому месту.
- Этого я не могу сделать, Принц.
Гнев, достигший критической точки, снова вернулся к нему. Фарадин
бросил молниеносный взгляд на черную маску.
- А почему бы и нет, умоляю, скажи?
- Мой принц, - прервал Тайканик, снова дотрагиваясь до руки Фарадина.
- В чем дело, Тайк?
- Мы доставили его сюда, заключив соглашение с Космическим Союзом. Он
должен быть возвращен на Дюну.
- Мне велели вернуться на Арракис, - сказал Проповедник.
- Кто велит тебе? - требовательно спросил Фарадин.
- Власть более великая, чем твоя, Принц.
Фарадин вопросительно посмотрел на Тайканика.
- Он шпион Атридесов?
- Не совсем так, мой Принц. Алия установила цену за его голову.
- Если это не Атридесы, тогда кто приказывает тебе? - спросил
Фарадин, переключая свое внимание на Проповедника.
- Возможность более великая, чем Атридесы.
У Фарадина вырвался смешок. Это была какая-то мистическая чепуха. Как
могли одурачить Проповедника? Проповеднику приказывали, и скорей всего это
были сны. Какое важное значение имели эти сны?
- Это пустая трата времени, Тайк, - сказал Фарадин. - Почему ты
подверг меня этой... этой Шутке?
- Это имеет двойную ценность, Мой Принц, - ответил Тайканик.
- Этот толкователь снов обещал мне доставить Данкана Айдахо как
агента Дома Коррино. Все, о чем он просил, это встретиться с тобой и
истолковать твой сон. - Про себя Тайканик добавил: "И так он сказал
Вэнсике". Новые сомнения напали на Башара.
- Почему мой сон так важен для тебя, старик? - спросил Фарадин.
- Твой сон говорит мне, что великие события идут к логическому
заключению, - сказал Проповедник. - Я должен поспешить с возвращением.
Усмехаясь, Фарадин сказал:
- Ты хочешь остаться загадочным, так и не дав мне совета.
- Совет, Принц, очень опасное дело. Но я рискну сказать несколько
слов, которые ты можешь воспринимать как совет или как-то иначе, вообще
как ты этого захочешь.
- Конечно, - сказал Фарадин.
Закрытое маской лицо Проповедника было прямо против лица Фарадина.
- Правительства могут приходить к власти или распадаться по причинам
абсолютно незначительным, Принц. Какие пустяковые события! Спор между
двумя женщинами... куда дует ветер в какой-то определенный день...
насморк, кашель, длина одежды или как соринка попала в глаз придворного.
Это не всегда важные интересы министров Империи, которые диктуют ход
истории, а также вовсе необязательные понтификации священников, которые
движут руками Господа!
Эти слова глубоко взволновали Фарадина, и он не мог найти объяснения
этим чувствам.
Тайканика, однако, заинтересовала одна фраза. Почему Проповедник
говорил про одежду? Мысли Тайканика сосредоточились на Имперских костюмах,
которые отправили Атридесам-близнецам, на тиграх, которых выдрессировали
нападать. Неужели этот старик делал неуловимое предупреждение? Много ли он
знал?
- Как можно воспользоваться этими словами, в качестве совета? -
спросил Фарадин.
- Если у тебя это получится, - сказал Проповедник. - Ты должен свести
свою стратегию к точке ее применения. Где применяют стратегию? В особом
месте и с особыми людьми. Но даже если учесть все мельчайшие детали, все
равно одна ничего не значащая деталь останется не замеченной тобой. Может
быть, Принц, твоя стратегия доведена до амбиций жен местного правителя?
Холодным голосом Тайканик прервал его:
- Почему ты заладил про эту стратегию, Проповедник? Как ты думаешь,
что ожидает Принца?
- Все идет к тому, что он пожелает занять трон, - сказал Проповедник.
- Я желаю удачи, но ему, возможно, понадобится нечто гораздо большее, чем
удача.
- Это опасные слова, - сказал Фарадин. - Как ты осмеливаешься
произносить такие слова?
- Амбиции ведут к тому, что действительность перестает тебя
волновать, - сказал Проповедник. - Я осмеливаюсь произносить такие слова,
потому что ты стоишь на распутье. Ты мог бы стать замечательным. Но сейчас
ты окружен теми, кто не ищет моральных оправданий, советниками, которые
стратегически ориентированы. Ты молод, силен и вынослив, но тебе не
достает определенного, хорошо продуманного обучения, с помощью которого
мог бы формироваться твой характер. Это грустно, потому что у тебя есть
слабости, о которых я уже рассказывал.
- Что ты имеешь в виду? - потребовал Тайканик.
- Будь осторожен, когда говоришь, - сказал Фарадин. - Про какую
слабость ты говоришь?
- Ты не дал ни малейшего намека на то, каким может быть общество,
которое ты мог бы предпочесть, - сказал Проповедник. - Ты не принимаешь во
внимание надежды своих подданных. Ты не имеешь даже малого представления о
форме Империи, которой ты добиваешься. - Он повернул лицо, закрытое
маской, к Тайканику.
- Тебя больше притягивает власть, а не то, как ею пользоваться и как
избежать опасности, которые она уготовила. Таким образом, твое будущее
заполнено явными таинствами: спорящими женщинами, кашлем и ветреными
днями. Как ты можешь создать эпоху, если не можешь видеть каждой мелочи?
Твой здравый ум не будет служить тебе. Вот в этом-то и есть твои слабости.
Фарадин долго изучал старика, удивляясь глубоким выводам, которые
были результатом его мысленной деятельности, постоянству таких
подвергнутых сомнения понятий. Мораль! Цели общества! Это были мифы,
которые должны были существовать параллельно с верой в восходящее движение
эволюции.
Тайканик сказал:
- Достаточно произнесено слов. На какой цене вы остановились,
Проповедник?
- Данкан Айдахо - вал, - сказал Проповедник. - Подумайте, как лучше
использовать его. Ему цены нет.
- О, у нас для него есть подходящая миссия, - ответил Тайканик. Он
взглянул на Фарадина. - С вашего разрешения, Мой Принц?
- Отошлите его до того, как я изменю свое решение, - сказал Фарадин.
Потом, глядя на Тайканика: - Мне не нравится, как ты обошелся со мной,
Тайк!
- Прости меня, Принц, - сказал Проповедник. - Твой верный Башар
выполняет волю Бога, даже не подозревая об этом. Откланявшись, Проповедник
удалился, и Тайканик поспешил проводить его. Фарадин смотрел им вслед и
думал: "Я должен узнать, что это за религия, которой отдается Тайк". И он
грустно улыбнулся.
15
"И он в своем видении увидел доспехи. Доспехи не были
его собственной кожей: они были сильнее, чем пласталь.
Ничто не могло проникнуть сквозь его доспехи: ни нож, ни
яд, ни песок, ни пыль пустыни или ее изнуряющая жара. В
своей правой руке он содержал силу, чтобы вызвать
кориолисову бурю, чтобы вызвать землетрясение и превратить
все в ничто. Его глаза были прикованы к Золотой Тропе, а в
левой руке он держал скипетр абсолютной власти. А там, где
обрывалась Золотая Тропа, его глаза устремлялись в
вечность, которая, как он знал, должна быть пищей для его
души и вечно существующей плоти."
"Хейхия: Сон моего брата" из "Книги Ганимы".
- Лучше будет, если я никогда не стану Императором, - сказал Лито. -
Я не намекаю на то, что совершил ошибку своего отца и заглянул в будущее,
приняв стакан спайса. Я говорю, что это все из-за эгоизма. Моя сестра и я
отчаянно нуждаемся в том времени, когда мы сможем узнать, как жить таким,
как мы?
Он умолк, вопросительно посмотрев на Леди Джессику. Интересно, каков
будет ответ их бабушки?
Джессика изучала своего внука в тусклом свете светильников, которые
освещали ее апартаменты в съетче Табр. Все еще было раннее утро, это был
ее второй день пребывания здесь, и ей уже успели доложить, что близнецы
провели целую ночь вне съетча. Что они там делали? Она плохо спала в эту
ночь. Это был съетч ее ночных кошмаров - но за его стенами, не было
пустыни, насколько она помнила. Откуда взялись все эти цветы?. И воздух,
окружавший ее, казался слишком сырым.
- Объясни, дитя, что это значит: вам нужно время, чтобы познать себя?
- спросила она.
Он слегка покачал головой, зная, что это был жест взрослого человека
в детском теле, напоминая себе, что он должен вывести эту женщину из
равновесия.
- Во-первых, я не ребенок. О... - Он дотронулся до груди. - Это тело
ребенка, и это не подлежит сомнению. Но я не ребенок.
Джессика покусывала верхнюю губу. Ее Герцог, который так давно умер
на этой проклятой планете, смеялся над этой ее привычкой. "Это твой
необузданный ответ". Так он называл это покусывание губы. "Это говорит мне
о том, что ты встревожена, и я должен поцеловать эти губы, чтобы снять с
них это волнение".
Теперь ее внук, который носил имя ее герцога, успокоил ее лишь одной
улыбкой и фразой:
- Ты встревожена: я вижу это по твоим дрожащим губам.
Необходимо было глубокое знание одной из дисциплин Бене Джессерит,
чтобы создать хотя бы видимость душевного равновесия. Она овладела собой и
спросила:
- Ты насмехаешься надо мной?
- Насмехаться над тобой? Никогда. Но я должен объяснить тебе, что мы
очень сильно отличаемся друг от друга. Позволь напомнить тебе о тех
оргиях, происходивших много лет тому назад, когда старая Преподобная Мать
передала тебе ее собственные жизни и воспоминания. Она передала тебе
длинную цепь, каждое звено которой подразумевает отдельную личность. Ты до
сих пор имеешь всех в своем распоряжении. Поэтому ты знаешь кое-что из
того, что мы с Ганимой испытываем.
- А Алия? - спросила Джессика, дразня его.
- А разве ты не говорила об этом с Гани?
- Я хочу обсудить это с тобой.
- Очень хорошо. Алия отрицала то, что было с ней, и, наконец, стала
тем, чего они больше всего боялись. Это опасно для любого человека, но для
нас, предрожденных, это хуже, чем смерть. И это все, что я хочу сказать
про Алию.
- Итак, ты не ребенок, - сказала Джессика.
- Мне миллионы лет.
Джессика кивнула, на этот раз спокойнее, но с ним она была более
осторожной, чем с Ганимой. А где была Ганима? Почему Лито пришел один?
- Послушай, бабушка, - сказал он. - Мы - это последствие! Мерзость и
мы - разве это надежда Атридесов?
Джессика не обратила внимания на вопрос.
- Где твоя сестра?
- Она отвлекают Алию, чтобы оградить нас от беспокойства. Это
необходимо. Но Ганима рассказала бы тебе больше, чем я. Разве ты не
заметила этого вчера?
- То, что я заметила, это мое дело. Почему ты лепечешь про Мерзость?
- Лепечу? Не обращайся ко мне на своем Бене Джессеритском жаргоне,
бабушка. Тем же самым я тебе отвечу, слово за слово. Я хочу большего, чем
дрожание твоих губ...
Джессика встряхнула головой, чувствуя холодность этого... лица, в
жилах которого текла ее кровь. Она пыталась противостоять его тону и
спросила:
- Что ты знаешь о моих намерениях?
Он усмехнулся.
- Ты не должна спрашивать, совершил ли я ошибку, как мой отец. Я не
выглядывал за пределы нашего сада времени, по крайней мере, не пытался.
Оставь абсолютные знания будущего для моментов deja vu, которые может
испытать любой человек.
Я знаю, какую западню готовит предвидение. Жизнь моего отца говорит
мне, что я должен знать об этом. Навсегда пойманным, как в ловушку, этим
будущим. Это разрушает время. Настоящее становится будущим мне нужно
гораздо больше свободы, чем эта.
Джессика не знала, что ответить. Это чудовищно! "Мой любимый Лито!"
