Когда рассвело, Эдди проснулся. Он сказал, что чувствует себя отвратительно.
- Стань на минутку к штурвалу, - сказал я ему.- Я хочу посмотреть, что делается кругом.
Я пошел на корму и плеснул на нее водой. Но она была совершенно чистая. Я поскреб шваброй за бортом. Я разрядил ружья и спрятал их внизу. Но револьвер я оставил на поясе. Внизу все было в порядке, чисто, свежо и никакого запаха. Только на одну койку попало из правого иллюминатора немного воды; так что я закрыл иллюминаторы. Ни один пограничник на свете не учуял бы теперь, что здесь были китайцы.
Я увидел полученные от агента бумаги в сетке, висевшей под вставленным в рамку портовым свидетельством, куда я их сунул, когда вернулся на лодку, и я вынул их, чтобы просмотреть. Просмотрев бумаги, я пошел на палубу.
- Слушай, -сказал я. - Каким образом ты попал в судовой журнал?
- Я встретил агента, когда он шел в консульство, и сказал ему, что я тоже еду.
- Пьяниц бог бережет, - сказал я ему, и я снял смит-и-вессон с пояса и спрятал его внизу.
Я сварил внизу кофе и потом поднялся наверх и взял у него штурвал.
- Внизу есть кофе, - сказал я ему.
[528]
- От кофе мне легче не станет, братишка. - И, знаете, пришлось пожалеть его. Он и в самом деле выглядел неважно.
Около девяти часов прямо перед собой мы увидели маяк Сэнд-Ки. Еще задолго до того нам стали попадаться танкеры, идущие в залив.
- Часа через два приедем, - сказал я ему. - Я тебе заплачу по четыре доллара в день, как если бы Джонсон не надул нас.
- Сколько ты заработал этой ночью? - спросил он меня.
- Всего только шестьсот, - ответил я ему. Не знаю, поверил он мне или нет.
- А я тут не имею доли?
- Вот это твоя доля, - сказал я ему. - Столько, сколько я сказал, а если ты когда-нибудь вздумаешь чесать язык насчет прошлой ночи, я об этом узнаю и разделаюсь с тобой.
- Ты знаешь, что я не болтун, Гарри.
- Ты пьянчуга. Но как бы ты ни был пьян, попробуй только болтать - не обрадуешься.
- Я надежный человек, - сказал он. - Зачем ты со мной так говоришь?
- Попадется что-нибудь крепкое, так твоей надежности ненадолго хватит, - ответил я ему. Но я больше не беспокоился из-за него, потому что кто ж ему поверит? Мистер Синг жаловаться не пойдет. Китайцы тоже не станут. Мальчику, который был с ними на лодке, это, знаете, тоже ни к чему. Он побоится путаться в это дело. Эдди проболтается рано или поздно, но кто поверит пьянчуге?
И потом, кто может что-нибудь доказать? Понятное дело, было б куда больше разговоров, если б после всего увидели имя Эдди в судовом журнале. Здорово повезло мне все-таки. Я бы мог сказать, что он упал в воду, но разговоров было бы много. Да и Эдди тоже здорово повезло. Вообще здорово повезло.
Тут мы подошли к краю Гольфстрима, и вода из синей сделалась зеленоватой и прозрачной, и впереди уже видны были сваи на западных и восточных Сухих Скалах, и радиомачты Ки-Уэст, и отель "Ла-Конча", торчавший среди низеньких домов, и облако дыма там, где сжигают мусор. Маяк Сэнд-Ки был теперь
[529]
совсем близко, и видно было лодочную пристань и маленький док у подножия маяка, и я знал, что нам осталось не больше сорока минут пути, и было приятно возвращаться домой и знать, что на лето я остаюсь не с пустым карманом.
- Так как насчет того, чтобы выпить, Эдди? - сказал я ему.
- Ох, Гарри, - сказал он. - Я всегда знал, что ты мне друг.
Вечером я сидел в столовой, курил сигару, пил виски, разбавленное водой, и слушал по радио Грэйси Аллен. Девочки ушли в театр, и сидеть так было приятно, и клонило ко сну. Кто-то постучал в наружную дверь. Мария, моя жена, встала со своего места и пошла отворить. Она вернулась и сказала:
- Там этот пьянчуга, Эдди Маршал. Он говорит, ему нужно повидать тебя.
- Скажи ему, пусть убирается вон, пока я сам его не вышвырнул, - сказал я ей.
Она вернулась и села, и в окно, у которого я сидел, положив ноги на подоконник, мне видно было, как Эдди прошел по улице под дуговым фонарем вместе с другим пьянчугой, которого он подобрал где-то; оба качались на ходу, и тени их под дуговым фонарем качались еще сильнее.
- Несчастные пьянчуги, - сказала Мария. - Мне таких всегда жалко.
- Этот - счастливый пьянчуга.
- Счастливых пьянчуг не бывает, - сказала Мария. - Ты сам это знаешь, Гарри.
- Да, - сказал я. - Пожалуй, что не бывает.
[530]
Частьвторая
ГАРРИ МОРГАН
(Осень)
Глава шестая
Они пересекли пролив ночью, и дул сильный норд-ост. Когда рассвело, он увидел нефтеналивное судно, идущее из залива, и в лучах холодного утреннего солнца оно было таким высоким и белым, что ему показалось, будто это многоэтажный дом, поднимающийся прямо из моря, и он сказал негру:
- Что за черт, где мы?
Негр приподнялся, чтобы взглянуть.
- Ничего такого нет по эту сторону Майами.
- Ты отлично знаешь, что мы вовсе не шли на Майами, - ответил он негру.
- Я и говорю, таких домов нет на Флоридских островах.
- Мы все время держали на Сэнд-Ки.
- Так он уже должен быть виден. Или хотя бы Американская отмель.
Потом, немного спустя, он разглядел, что это не дом, а танкер, и не прошло и часу, как он увидел Сэнд-Ки, легкий, узкий, прямой и темный, поднимающийся из моря там, где ему и следует быть.
- Когда правишь, нужно, чтобы была уверенность, - сказал он негру.
- У меня была уверенность, - сказал негр. - Но после того, что вышло из этого рейса, у меня никакой уверенности нет.
[531]
- Как твоя нога?
- Все время болит.
- Это ничего, - сказал тот, что правил. - Будешь перевязывать ее и держать в чистоте, так она заживет сама собой.
Он теперь правил на запад, чтобы переждать день в зарослях манглий на Вуман-Ки, где их никто не увидит и куда навстречу им должна прийти лодка.
- Все у тебя пройдет.
- Не знаю, - сказал негр. - Болит очень сильно.
- Когда мы доберемся до места, я сделаю все, что нужно, - сказал он ему. - Ты не опасно ранен. Нечего тебе расстраиваться.
- Я ранен, - сказал негр. - Я никогда еще не был ранен. Как я ни ранен, все равно это опасно.
- Ты просто испугался.
- Нет, сэр. Я ранен. И мне очень больно. Меня всю ночь трясло.
Негр продолжал ворчать и наконец, не утерпев, снял повязку, чтобы посмотреть на рану.
- Оставь в покое, - сказал ему тот, что правил. Негр лежал в кокпите на полу, а вокруг были повсюду навалены похожие на окорока мешки с ящиками вина. Он расчистил себе среди них место, чтобы лечь. При каждом его движении в мешках звенело разбитое стекло и разносился запах спиртного. Вокруг все было залито вином. Тот, что правил, теперь держал прямо на Вуман-Ки. Теперь он все ясно видел.
- Болит, - сказал негр. - Болит все сильнее и сильнее.
- Мне тебя очень жаль, Уэсли, - сказал тот, что правил. - Но я не могу отойти от штурвала.
- Для вас что человек, что собака, все равно, - сказал негр. Он начинал злиться. Но тому все еще было жаль его.
- Я сделаю так, что тебе станет легче, Уэсли, - сказал он. - Полежи пока спокойно.
- Вам все равно, что бы с человеком ни случилось, - сказал негр. - В вас ничего человеческого нет.
- Я сделаю все, что нужно, - сказал тот, что правил. - Ты только лежи спокойно.
- Ничего вы мне не сделаете, - сказал негр. Тот, что правил, - его звали Гарри Морган, - ничего не
[532]
ответил потому, что ему нравился этот негр, а тут только и можно было, что ударить его, а ударить его он не мог. Негр продолжал болтать.
- Почему мы не остановились, когда те начали стрелять?
Гарри не отвечал.
- Разве человеческая жизнь не дороже груза спиртного?
Гарри сосредоточенно смотрел на штурвал.
- Нам нужно было сразу остановиться, и пусть бы они забрали груз.
- Нет, - сказал Гарри. - Они бы забрали и груз и лодку, а мы бы сели в тюрьму.
- Я тюрьмы не боюсь, - сказал негр. - А вот ранили меня зачем?
Теперь он уже раздражал Гарри, и Гарри устал слушать его болтовню.
- Черт подери, кто из нас тяжелее ранен? - спросил он, - Ты или я?
- Вы ранены тяжелее, - сказал негр. - Но я еще никогда не был ранен. Я не собирался быть раненным. Я не нанимался быть раненным. Я не хочу быть раненным.
- Успокойся, Уэсли,-ответил ему Гарри.-Тебе только хуже станет, если ты будешь столько болтать.
Они уже приближались к острову. Они шли в кольце отмелей, и вода так сверкала на солнце, что слепила глаза. Негр не то слегка помешался от боли, не то на него просто стих нашел; во всяком случае, он не переставал болтать.
- Зачем теперь возить спиртное? - говорил он. - Сухой закон отменен. Кому нужна вся эта контрабанда? Почему не возят вино пароходом?
Гарри, сидя у штурвала, не отрываясь смотрел вперед.
- Почему люди не могут жить прилично и честно и зарабатывать приличным и честным трудом?
Гарри видел блестящую рябь у берега, хотя самый берег ему мешало видеть солнце, и он вовремя направил лодку в пролив. Он круто повернул штурвал одной рукой, и берег раздался в обе стороны, и он медленно подвел лодку к зарослям манглий. Он дал задний ход и выключил оба мотора.
[533]
- Бросить якорь я могу,-сказал он. - Но я не смогу поднять якорь.
- Я даже шевельнуться не могу, - сказал негр.
- Да, черт подери, ты совсем плох, - ответил ему Гарри.
Нелегким делом было для него вытащить, поднять и бросить в воду небольшой якорь, но он справился с этим и довольно долго травил канат, и наконец лодка закачалась среди манглий, так что ветки лезли прямо в кокпит. Тогда он снова спустился в кокпит. Черт знает что здесь творится, подумал он.
Всю ночь, после того как он перевязал рану негру, а негр забинтовал ему руку, он сидел у штурвала, следя за компасом, а когда рассвело, он увидел, что негр лежит на полу среди мешков, но тогда он следил за волной и за компасом и искал впереди маяк Сэнд-Ки и не приглядывался к тому, как обстоит дело. А дело обстояло плохо.
Негр лежал посреди груды мешков, вытянув вверх ногу. В корпусе было восемь пробоин от пуль, расщепивших доски. Стекло щитка было разбито. Он не знал, много ли товара погибло, и там, куда не натекла кровь негра, натекла его собственная кровь. Но что было для него хуже всего в эту минуту, это запах спиртного. Все кругом было пропитано им. Лодка теперь спокойно стояла среди манглий, но Гарри не мог отделаться от ощущения качки, всю ночь трепавшей их в заливе.
- Я пойду сварю кофе, - сказал он негру. - Потом я сделаю все, что нужно.
- Не хочу я кофе.
- А я хочу, - ответил ему Гарри. Но в каюте у него закружилась голова, так что он должен был выйти на палубу.
- Придется нам обойтись без кофе, - сказал он.
- Я хочу воды.
- Сейчас.
Он налил негру кружку воды из оплетенной бутыли.
- Зачем вам понадобилось мчаться вперед, когда
они начали стрелять?
- Зачем им понадобилось стрелять? - ответил Гарри.
[534]
- Я хочу доктора, - сказал негр.
- Доктор не поможет тебе больше, чем я.
- Доктор меня вылечит.
- Будет тебе доктор - вечером, когда придет лодка.
- Не хочу я дожидаться никакой лодки.
- Ладно, - сказал Гарри. - Сейчас мы спустим все эти мешки на дно.
Он начал выбрасывать мешки, и с одной рукой это было очень нелегко. Мешок с грузом вина весит не больше сорока фунтов, но не успел он выбросить и нескольких мешков, как у него опять закружилась голова. Он сел на пол и потом лег.
- Вы убьете себя, - сказал негр.
Гарри лежал неподвижно, положив голову на один из мешков. Ветви манглий лезли в лодку, и то место, где он лежал, было в тени. Он слышал свист ветра над манглиями и, глядя в высокое холодное небо, видел несущиеся с севера редкие облака.
