ПРОЕКТ
ОБЩИЙ ТЕКСТ TEXTSHARE
http://textshare.da.ru http://textshare.tsx.org
textshare@aport.ru
Хотите получать сообщения о появлении новых текстов?
Подпишитесь на почтовую рассылку по адресу
http://podpiska.da.ru
Об ошибках в тексте сообщайте по адресу oshibki@aport.ru
Сканирование, OCR - TextShare
Вычитка, форматирование - Т.А.
-------------------------------------------------------------------------
Э.ХЕМИНГУЭЙ
ИМЕТЬ И НЕ ИМЕТЬ
Перевод Е. Калашниковой
Э.Хемингуэй, Собрание сочинений в 4-х томах.
т.2, М., Художественная литература, 1968, сс. 487-656
В квадратных скобках [] номер страницы.
Номер страницы предшествует странице.
В фигурных скобках {} текст, выделенный курсивом.
В круглых скобках () номер подстраничных примечаний переводчика.
[487]
Часть первая
ГАРРИ МОРГАН
(Весна)
Глава первая
Представляете вы себе Гавану рано утром, когда под стенами домов еще спят бродяги и даже фургонов со льдом еще не видно у баров? Так вот, мы шли с пристани в "Жемчужину Сан-Франциско" выпить кофе, и на площади не спал только один нищий, он пил воду из фонтана. Но когда мы вошли в кафе и сели, там нас уже ожидали те трое.
Мы сели, и один из них подошел к нам.
- Ну? - сказал он.
- Не могу, - ответил я ему. - Рад бы помочь вам. Но я уже вчера сказал, что не могу.
- Назовите свою цену.
- Не в этом дело. Я не могу. Вот и все.
Двое других тоже подошли и смотрели на нас с огорчением. Они были славные молодые люди, и я был бы рад оказать им эту услугу.
- По тысяче с головы, - сказал тот, который хорошо говорил по-английски.
- Мне самому неприятно, - ответил я ему. - Но я вам по совести говорю: не могу.
- Потом, когда все здесь изменится, это вам сослужит службу.
- Знаю. Рад бы душой. Но не могу.
- Почему?
[488]
- Лодка меня кормит. Если я потеряю ее, я останусь без куска хлеба.
- За деньги можно купить другую лодку.
- Но не в тюрьме.
Они, должно быть, решили, что меня только нужно уговорить, потому что первый продолжал:
- Вы получите три тысячи долларов, и впоследствии это может сослужить вам службу. То, что тут сейчас, знаете, долго не продержится.
- Слушайте, - сказал я. - Мне совершенно все равно, кто у вас будет президентом. Но у меня правило: не перевозить в Штаты ничего такого, что может болтать.
- Вы хотите сказать, что мы будем болтать? - сказал один из тех, которые до сих пор молчали. Он сердился.
- Я сказал: ничего такого, что может болтать.
- Вы считаете нас lenguas largas?
- Нет.
- Вы знаете, что такое lengua larga?
- Да. Тот, у кого длинный язык.
- Вы знаете, как мы поступаем с такими?
- Не петушитесь, - сказал я. - Вы ко мне обратились. Я вам ничего не предлагал.
- Замолчи, Панчо, - сказал сердитому тот, что говорил первым.
- Он сказал, что мы будем болтать, - сказал Панчо.
- Слушайте, - сказал я. - Я вам говорил, что не берусь перевозить ничего такого, что может болтать. Ящики с вином не могут болтать. Четвертные бутыли не могут болтать. Есть еще многое, что не может болтать. Люди могут болтать.
- А китайцы не могут болтать? - сказал Панчо со злостью.
- Они могут болтать, но я их не понимаю, - ответил я ему.
- Значит, вы не хотите?
- Я вам уже вчера сказал. Я не могу.
- Но вы не станете болтать? - сказал Панчо. Он меня не понимал и оттого злился. Да, пожалуй, и оттого, что дело не выходило. Я ему даже не ответил.
[489]
- Вы-то сами не из lenguas largas? - спросил он все еще злобно.
- Кажется, нет.
- Это что такое? Угроза?
- Слушайте, - ответил я ему. - Охота вам петушиться в такую рань. Я уверен, что вы немало глоток перерезали. Но я еще даже кофе не пил.
- Так вы уверены, что я режу людям глотки?
- Нет, - сказал я. - И вообще мне на это наплевать. Разве нельзя говорить о деле и не беситься?
- Да, я взбешен, - ответил он. - Я вас убить готов.
- Тьфу, черт, - сказал я ему. - Да придержи ты язык.
- Ну, будет, Панчо,-сказал первый. Потом мне : - Очень жаль. Я бы хотел, чтоб вы перевезли нас.
- Мне тоже очень жаль. Но я не могу.
Все трое направились к двери, и я смотрел им вслед. Они были красивые молодые люди, хорошо одетые: все без шляп, поглядеть на них, так было похоже, будто у них денег хоть отбавляй. Послушать их, так, во всяком случае, было на то похоже; они и по-английски говорили, как говорят кубинцы из богатых.
Двое из них были, видно, братья, а третий, Панчо, чуть повыше ростом, но из той же породы. Знаете, статная фигура, хороший костюм, блестящие волосы. Я подумал, что не такой уж он, верно, злой, как кажется. Он, верно, просто нервничает.
Как только они вышли из кафе и повернули направо, я увидел, что через площадь мчится к ним закрытая машина. Первым делом зазвенело оконное стекло, и пуля врезалась в пирамиду бутылок в правом углу витрины. Я услышал выстрелы, и - боп-боп-боп, вся пирамида разлетелась вдребезги.
Я прыгнул за стойку и видел все, выглядывая слева из-за края. Машина остановилась, и возле нее присели на корточках два человека. У одного был автомат Томпсона, а у другого магазинный дробовик с отпиленным стволом. Тот, что с автоматом, был негр. Другой был в белом шоферском пыльнике.
Один из кубинцев лежал на тротуаре ничком, как раз под разбитой витриной. Два других спрятались за
[490]
фургон компании "Тропическое пиво", только что подъехавший со льдом к соседнему бару. Одна лошадь упала и билась в упряжи, другая неистово мотала головой.
Один из кубинцев выстрелил из-за фургона, и пуля отскочила, ударившись о тротуар. Негр с "томпсоном" пригнулся почти к самой земле и выпустил заряд под фургон, - и верно: за фургоном один упал, головой на тротуар. Он судорожно дергался, закрыв голову руками, и шофер выстрелил в него из дробовика, пока негр вставлял новую обойму. Заряд был основательный. По всему тротуару виднелись следы дроби, точно серебряные брызги.
Второй кубинец за ноги оттащил раненого под прикрытие фургона, и я увидел, как негр снова пригнулся к мостовой, чтобы выпустить еще заряд. Но тут вдруг мой друг Панчо стал огибать фургон с другой стороны, прячась за той лошадью, которая устояла на ногах. Он вышел из-за лошади, белый, как грязная простыня, и выстрелил в шофера из своего люгера, держа его обеими руками для большей устойчивости. Он, не останавливаясь, дважды выстрелил поверх головы негра и один раз ниже.
Он попал в шину, потому что я видел, как взвилась струя пыли, когда воздух стал выходить из камеры, и негр, подпустив его на десять шагов, выстрелил ему в живот из своего "томми", истратив, должно быть, последний заряд, потому что я видел, как он отбросил автомат, а друг Панчо с размаху сел на мостовую и потом повалился ничком. Он пытался встать, все еще не выпуская из рук свой люгер, но не мог поднять головы, и тогда негр взял дробовик, который лежал у колеса машины, рядом с шофером, и снес ему половину черепа. Ай да негр.
Я живо глотнул из первой откупоренной бутылки, попавшейся мне на глаза, даже не разобрал, что в ней было. Вся эта история очень мне не понравилась. Я юркнул прямо из-за стойки в кухню и черным ходом выбрался на улицу. Я миновал площадь в обход, ни разу даже не оглянувшись на толпу, которая сбежалась к кафе, прошел через ворота и вышел на пристань прямо к лодке.
[491]
Тип, который зафрахтовал ее, был уже там и ждал. Я рассказал ему, что произошло.
- А где Эдди? - спросил Джонсон, этот самый тип, который нас зафрахтовал.
- Как началась стрельба, я его больше не видел.
- Может быть, он ранен?
- Какого черта! Я же вам говорил, выстрелы попали только в витрину. Это когда автомобиль их нагонял. Когда застрелили первого прямо под окном кафе. Они ехали вот под таким углом...
- Откуда вы это все так хорошо знаете? - спросил он.
- Я смотрел, - ответил я ему.
Тут, подняв голову, я увидел, что по пристани идет Эдди, еще более длинный и расхлябанный, чем всегда. Он ступал так, словно у него все суставы были развинчены.
- Вот он.
У Эдди вид был неважный. Он и всегда-то не слишком хорош по утрам, но сейчас у него вид был совсем неважный.
- Ты где был? - спросил я его.
- Лежал на полу.
- Вы видели? - спросил его Джонсон.
- Не говорите об этом, мистер Джонсон, - сказал ему Эдди. - Мне тошно даже вспоминать об этом.
- Выпить вам надо, - ответил Джонсон. Потом он сказал мне: - Ну как, выйдем сегодня?
- Зависит от вас.
- Какая будет погода?
- Такая же, как вчера. Может быть, даже лучше.
- Так давайте выйдем.
- Ладно, как только принесут наживку. Мы уже три недели возили этого молодчика на рыбную ловлю, и я пока не видел от него ни цента, кроме сотни долларов, которые он мне дал еще до переезда на Кубу, чтобы уплатить консулу, получить разрешение на выход из порта, запасти бензину и кой-какой еды. Мы уговорились по тридцать пять долларов в день, рыболовная снасть моя. Он ночевал в отеле и каждое утро приходил на пристань. Устроил мне это дело Эдди, так что пришлось и его взять с собой. Я платил ему четыре доллара в день.
[492]
- Мне надо запасти бензину,-сказал я Джонсону.
- Ну что ж.
- На это нужны деньги.
- Сколько?
- Галлон стоит двадцать восемь центов. Надо галлонов сорок, не меньше. Это будет одиннадцать двадцать.
Он вынул пятнадцать долларов.
- Может, остальные засчитаем за пиво и лед? - спросил я.
- Превосходно, - сказал он. - Пусть это идет в счет моего долга.
Я подумал, что три недели - срок не маленький. но если ему вообще можно верить, то не все ли равно, в конце концов. Конечно, лучше бы рассчитываться каждую неделю. Но мне случалось и месяц возить в долг и потом все получать сполна. Это была моя ошибка, но сначала я всегда соглашался ждать, на радостях, что случился клиент. Только последние дни я начал беспокоиться, но не стал ничего говорить, боясь, как бы он не рассердился. Если ему вообще можно верить, так чем дольше он будет ездить, тем лучше.
- Бутылку пива? - спросил он, вскрывая ящик,
- Нет, спасибо.
Тут как раз показался на пристани негр, который наживлял нам удочки, и я сказал Эдди, чтоб он приготовился отчаливать.
Негр с наживкой вошел в лодку, и мы отчалили и пошли к выходу из гавани, а негр стал насаживать макрелей на крючки: он вставлял им крючок в рот, пропускал его под жабрами, вспарывая бок, и, проткнув туловище насквозь, выводил крючок наружу, потом завязывал рот, прижав его к проволочному поводку, и накрепко привязывал крючок, так чтоб он не выскальзывал, и наживка двигалась плавно, не вертясь.
Это был самый настоящий черный негр, подтянутый и мрачный, с голубым амулетом на шее под рубашкой и в старой соломенной шляпе. На лодке он больше всего любил спать и читать газеты. Но он был проворный и хорошо умел наживлять удочки.
[493]
- Разве вы сами не умеете наживлять, капитан? - спросил меня Джонсон.
- Умею, сэр.
- Зачем же вы берете негра?
- Когда пойдет крупная рыба, тогда увидите, - ответил я ему.
- А что?
- Негр делает это проворнее, чем я.
- А Эдди не может это делать?
- Нет, сэр.
- По-моему, это лишний расход. - Он платил негру доллар в день, и негр каждый вечер ходил танцевать румбу. Я видел, что его уже клонит ко сну.
- Без негра не обойтись, - сказал я.
Тем временем мы уже миновали смаки, стоявшие на якоре против Кабаньяс, и рыбачьи ялики, бросившие якорь, чтобы ловить рыбу с каменистого дна у форта Морро, и я повел лодку туда, где чернел Мексиканский залив. Эдди достал два больших поплавка, а негр наживил три удочки.
Гольфстрим подходил к самому мелководью, и когда мы приблизились, вода казалась почти фиолетовой в частых водоворотах. Дул легкий восточный ветер, и мы вспугнули много летучих рыб, знаете, таких больших, с черными крыльями: они когда взлетают- точь-в-точь самолет на картинке, изображающей трансатлантический перелет Линдберга.
