-- Во всем я затыкаю его за пояс, - злорадно заявил он. --
Послушай-ка, а что там говорят насчет египетского хлопка, который он
не знает, куда девать? Сколько он закупил его?
-- Весь.
-- Со всего белого света? -- воскликнул Уинтергрин, хищно блеснув
глазами. -- Ну и кретин! Ты ведь был вместе с ним в Каире. Почему же ты
его не отговорил?
-- Я? -- Йоссариан пожал плечами. -- Я не имею на него никакого
влияния. Во всем виноваты телетайпы, которые у них стоят в хороших
ресторанах. Милоу прежде никогда не видел биржевого телетайпа. И вот,
когда мы сидели в ресторане, поползла лента с сообщением о египет-
ском хлопке. Милоу тут же попросил метрдотеля объяснить ему, что это
такое. "Египетский хлопок? -- улыбнулся Милоу. -- Почем же продают
египетский хлопок?" А потом взял да и купил весь урожай. А теперь не
может продать ни клочка.
-- Милоу не хватает смекалки. Я могу сбыть огромное количество
хлопка на черном рынке.
-- Милоу без тебя знает, какова ситуация на черном рынке. Там нет
спроса на хлопок.
-- Но там есть спрос на предметы медицинского снабжения. Можно
накрутить на деревянную зубочистку клочок хлопка и продавать в розницу
под видом стерильных тампонов. Он согласится продать мне хлопок, если
я дам хорошую цену?
-- Он не продаст тебе хлопок ни за какие деньги, -- ответил
Йоссариан. -- Он на тебя здорово обижен за то, что ты пытаешься с ним
конкурировать. И вообще он на всех обижен, в прошлую субботу всех
прохватил понос, и теперь его столовую клянут на чем свет стоит. --
Вдруг Йоссариан схватил Уинтергрина за руку: -- Послушай, ты можешь нам
помочь. Не подделаешь ли ты, на вашем штабном гектографе приказ об
отмене налета на Болоныо?
Экс-рядовой первого класса Уинтергрин с презрением отодвинулся от
Йоссариана.
-- Мочь-то я могу, -- пояснил он гордо, -- но не стану. Даже не
заикайся.
-- Почему?
-- Потому что бомбить -- это ваша работа. Каждый обязан заниматься
своим делом. Мое дело, если удастся, -- с выгодой распродать зажигалки
и скупить у Милоу часть хлопка. А ваше дело -- бомбить склады с боепри-
пасами в Болонье.
-- Но мне не хочется подохнуть над Болоньей, --
взмолился Йоссарнан. -- Нас всех там убьют.
-- Значит, так тому я быть, -- ответил Уинтергрин. -- В таких
вопросах надо быть фаталистом. Бери пример с меня. Если мне суждено с
выгодой распродать зажигалки и купить у Милоу по дешевке египетский
хлопок, значит, так тому и быть. А если тебе суждено быть убитым над
Болоньей, значит, будешь убит. Так что давай лети себе и погибай, как
полагается мужчине. Мне больно это говорить тебе, Йоссариан, но ты
превращаешься в хронического нытика.
Клевинджер согласился с экс-рядовым первого класса Уинтергрином,
что долг Йоссариана -- погибнуть при налете на Болонью, и побагровел от
возмущения, когда Йоссариан признался, что это он передвинул на карте
линию фронта и, стало быть, вылет отменили из-за него.
-- А почему, черт возьми, я не должен был этого делать? --
огрызнулся Йоссариан. Чувствуя свою неправоту, он принялся
ожесточенно спорить с Клевинджером.
-- Ну а что же делать пехотинцам на материке? -- спросил Клевинджер
с такой же горячностью, как Йоссариан, -- Выходит, они обязаны
подставлять себя под огонь только потому, что ты не желаешь летать?
Эти люди имеют полное право на поддержку с воздуха!
-- Но не обязательно на мою поддержку. Им все равно, кто
расколошматит склады боеприпасов.
Секунду Клевинджер сидел с таким видом, будто ему дали пощечину.
-- Поздравляю! -- воскликнул он с горечью и с такой силой поджал
губы, что они молочно побелели. -- Трудно придумать философию более
приятную для противника, чем твоя.
-- Противник, -- возразил Йоссарнан, тщательно взве- шивая каждое
слово, -- это всякий, кто желает тебе смерти, независимо от того, на
чьей он стороне воюет. Стало быть, понятие "противник" включает в себя
и полковника Кэткарта. И не забывай об этом: чем дольше будешь
помнить, тем дольше проживешь.
Но Клевинджер забыл об этом и теперь был мертв. А в ту минуту
Клевинджер был огорчен спором с Йоссарианом, и Йоссариан не
осмелился признаться ему в том, что, помимо всего прочего, он,
Йоссариан, повинен в повальном поносе,который повлек за собой еще
одну, отнюдь не вызванную военными соображениями отсрочку налета
на Болонью. Милоу, чрезвычайно удрученный тем, что кто-то еще раз
отравил всю эскадрилью, примчался к Йоссариану просить помощи.
-- Пожалуйста, узнай у капрала Снарка, не подбросил ли он
хозяйственное мыло в картофельное пюре? -- попросил он шепотом. --
Капрал Снарк тебе верит и скажет правду, если ты пообещаешь не
проболтаться. Как только что-нибудь у него выведаешь, тут же расскажи
мне.
-- Ну конечно, я подбросил в картофельное пюре хозяйственное
мыло, -- признался капрал Снарк Йоссариану. -- Ты ведь сам меня просил.
Для такого дела лучше хозяйственного мыла ничего не придумаешь.
-- Он клянется богом, что ничего не знает, -- вернувшись к Милоу,
доложил Йоссариаи. Милоу скептически скривил губы:
-- Данбэр говорит, что бога нет.
Надежды не оставалось. Через неделю каждый в эскадрилье стал
походить на Заморыша Джо. Заморыш Джо не должен был лететь на Болонью
и жутко вопил во сне. Джо был единственным в эскадрилье, кто в то
время не страдал бессонницей. Всю ночь напролет люди, как немые
привидения, бродили в потемках по дорожкам палаточного городка,
попыхивая сигаретами. Днем они унылыми кучками толпились у карты,
уставясь на линию фронта, или молча взирали на неподвижную фигуру
доктора Дейники, сидевшего перед закрытой дверью санчасти пол страшной
надписью. Они изощрялись в мрачных шутках на собственный счет и
распускали чудовищные слухи об ужасах, ожидающих их на подступах к
Болонье.
Однажды вечером в офицерском клубе пьяный Йоссариан
бочком-бочком подобрался к подполковнику Корну и потехи ради объявил,
что у немцев появились новые пушки Лепажа.
-- Что это за пушки Лепажа? -- полюбопытствовал подполковник.
-- Новая трехсотсорокачетырехмиллиметровая клеевая пушка Лепажа, --
ответил Йоссариан. -- Она склеивает в воздухе целое звено самолетов.
Ошарашенный подполковник Корн резко высвободил свой локоть из
цепких пальцев Йоссариана.
-- Оставьте меня в покое, идиот! -- исступленно заорал подполковник
Корн. Он со злорадством смотрел, как Нейтли, вынырнувший из-за спины
Йоссариана, оттащил Йоссариана прочь. -- Кто этот лунатик?
Полковник Кэткарт довольно усмехнулся:
-- Вы настояли, чтобы я наградил этого человека медалью за Феррару.
А потом еще заставили произвести его в капитаны. Это послужит вам
уроком.
Нейтли был легче весом, чем Йоссариан, и ему стоило большого труда
дотянуть шатающегося Йоссариана через весь зал к свободному столику.
- Ты рехнулся? -- испуганно шипел Нейтли. -- Ведь это подполковник
Корн. Ты с ума сошел!
Йоссариану хотелось выпить, и он пообещал уйти без скандала, если
Нейтли принесет ему еще рюмку виски. Потом он заставил Нейтли принести
еще две. Когда Нейтли в конце концов удалось заманить Йоссариана к
самой двери, в клуб вошел капитан Блэк. Вода лилась по складкам его
одежды, как по водосточным трубам, и он громко топал ногами, сбивая с
ботинок налипшую грязь.
-- Ну, черти, попались! -- объявил он, ликуя, и переступил через
грязную лужу, образовавшуюся у его ног. -- Только что мне звонил
подполковник Корн. Вы знаете, что вас ждет в Болонье? Ха-ха! Они
обзавелись новой клеевой пушкой Лепажа, она склеивает в воздухе целое
звено самолетов.
-- Боже мой, это правда! -- взвизгнул Йоссариан и в ужасе повалился
на Нейтли.
-- Бога нет, -- спокойно заметил Данбэр, слегка пошатываясь.
-- Эй, помоги мне с ним справиться! Слышишь? Надо отвести его в
палатку.
-- Кто сказал?
-- Я сказал. Эй, ребята, смотрите -- дождь.
-- Придется достать машину.
-- Свистнем машину у капитана Блэка, - сказал Йоссариан, -- я всегда
так делаю.
-- Теперь никакую машину не украдешь. С тех пор как ты начал
угонять все машины подряд, никто не оставляет ключей от зажигания.
-- Залезайте, -- пригласил Вождь Белый Овес. Он сидел пьяный за
рулем крытого джипа. Едва они набились в машину, он взял с места так
резко, что все повалились назад. В ответ на их ругань Вождь разразился
хохотом. Выехав со стоянки, он резко газанул и тут же врезался в
насыпь на противоположной стороне дороги. Их швырнуло вперед, снова
все повалились друг на друга и опять начали поносить Вождя на чем свет
стоит.
-- Забыл повернуть, -- объяснил он.
-- Осторожней, слышишь! -- предупредил Нейтли. -- Ты бы лучше включил
фары.
Вождь Белый Овес дал задний ход, развернул машину и на предельной
скорости понесся по шоссе. Черная лента шоссе с визгом вырывалась
из-под колес.
-- Не так быстро, -- попросил Нейтли.
-- Сначала заедем в нашу эскадрилью, я помогу уложить его в
постель. А потом завезете меня в мою эскадрилью.
-- А ты что за гусь?
-- Я -- Данбэр.
-- Эй, включи фары! -- заорал Нейтли. -- И следи за дорогой.
-- Уже включил. А Йоссариан здесь? Ведь я вас, гады, только из-за
Йоссариана впустил в машину. -- Вождь Белый Овес повернулся всем
корпусом и уставился на сидящих сзади.
-- Смотри на дорогу!
-- Йоссариан! Ты здесь?
-- Здесь я. Вождь. Гони домой. Ну так почему вы так уверены? Вы не
ответили на мой вопрос.
-- Вот видите! Я говорил вам, что Йоссаркан с нами.
-- Какой вопрос?
-- Ну о чем мы тогда говорили.
-- Что-нибудь важное?
-- Не помню, важное или не важное. Сам не знаю, ей-богу.
-- Бога нет.
-- Во! Вот об этом мы и говорили! -- закричал Йоссариан. -- Ну так
почему вы так уверены, что бога нет?
-- Эй, а ты уверен, что у тебя действительно включены фары? --
спросил Нейтли.
-- Включены, включены. Что он ко мне привязался? Просто ветровое
стекло забрызгано дождем, а вам там сзади кажется, что темно.
-- Чудный, чудный дождь.
-- Хорошо бы он никогда не кончился. Дождик, дождик, пуще... дам
тебе гущи...
-- Йоссариан даст ложку...
-- ..хлебай понемно...
Вождь Белый Овес не заметил еще одного поворота, я джип птицей
взлетел вверх, по откосу. Скатившись вниз, джип завалился набок и
мягко шлепнулся в грязь. Все испуганно смолкли.
-- Все целы? -- осведомился шепотом Вождь Белый Овес. Убедившись,
что никто не пострадал, он с облегчением вздохнул. -- Ну прямо беда
со мной, -- сокрушался Вождь Белый Овес, -- никогда я людей не слушаю.
Ведь просили меня включить фары -- не послушался.
-- Я тебя двадцать раз просил включить фары.
-- Знаю, знаю. А я не послушался. Ладно уж, был бы я пьяный. А то и
выпил-то самую малость. Гляди-ка, а она не разбилась.
Вождь Белый Овес откупорил бутылку виски, отхлебнул и передал
бутылку назад. Там копошилась груда тел. Каждый отхлебнул из бутылки,
кроме Нейтли, который безуспешно пытался нащупать ручку дверцы.
Бутылка со звоном упала ему на голову, и виски полилось за ворот.
Нейтли поежился.
-- Здесь протекает, -- заметил он. -- Я промок... Слушайте, надо же
как-то выбираться отсюда. Мы здесь утонем.
-- Кто-нибудь есть тут? -- встревоженно спросил Клевинджер, светя
фонариком откуда-то сверху.
-- Ура! Клевинджер! -- заорали они и попытались втащить его через
окошко в машину, когда он протянул им руку помощи.
-- Посмотрите на них! -- с негодованием воскликнул Клевинджер,
обращаясь к Макуотту, который сидел, посмеиваясь, за рулем штабной
