каждый раз после посещения семи книжных магазинов и газетных
киосков в Тусоне. Он просил ее покупать все, и она так и
делала. Он читал. Сначала события двухнедельной давности, потом
- трех-, четырех-... Он прочитал о покушении на Кеннеди и обо
всех других знаменитых покушениях на президентов. При этом он
делал какие-то заметки и записи, стараясь проанализировать
прочитанное и выделить из всей этой массы информации главное.
Когда он узнал, что герой-полицейский из Нового Орлеана
Леон Тиммонс был убит в одной из этих глупых, бессмысленных
стычек в густонаселенных городах, причем, как сообщалось, был
убит грабителем и насильником в тот момент, когда пытался
предотвратить совершение преступления, это абсолютно его не
удивило. Он просто глубоко вздохнул. Тиммонс был обречен и,
естественно, должен был умереть. Эти люди постепенно заметали
следы, не оставляя официальным представителям власти никакого
шанса даже заподозрить их в чем-то, не говоря уже о том, чтобы
узнать о существовании их организации.
Это были профессионалы. Теперь Бобу уже незачем было
ехать в Новый Орлеан - там ему нечего делать. Но куда?..
Этого он еще не звал.
Однажды вечером "Эн-би-си" показала специальный выпуск,
посвященный событиям в Новом Орлеане. Он записал всю передачу
на ее видеомагнитофон, делая при этом кое-какие пометки. Потом
он просматривал кассету снова и снова: все эти диаграммы,
интервью и предположения. Но особенное внимание он уделил тому
ужасному моменту, когда пуля со страшным визгом вылетела
неизвестно откуда и, казалось, сбила президента с ног, хотя в
действительности его просто увлекла за собой сила падения
другого человека, архиепископа Роберто Лопеза, который упал на
президента, когда пуля разорвалась у него в голове, разбрызгав
мозги и кровь в разные стороны.
Боб подумал, что это был превосходный выстрел. До этого
проклятого купола собора более "ысячи двухсот ярдов, каким
бы хорошим ни был прицел, фигура все равно выглядит
расплывчато, угол выстрела необычайно сложен. Учесть надо
было слишком много обстоятельств, и тот, кто стрелял, учел их
все.
"Вот это да, - подумал Боб, - классная работа!" Такой
выстрел могли бы сделать всего пять или шесть человек в мире,
причем любой из них рисковал бы достаточно сильно. Боб понял,
что этот стрелок был одним из них. К тому же он был именно тем
ключиком, которым Боб смог бы открыть потайную дверцу.
Весь этот план, тщательно продуманное оболванивание и
обольщение Боба, манипуляции, увертки, отговорки - все это
имело смысл лишь при наличии абсолютной уверенности в том, что
этот стрелок сможет сделать точный выстрел.
"Отличный выстрел", - подумал Боб. Он думал о том
человеке, который сидел тогда под куполом собора перед
прикрытыми ставнями и спокойно ждал своей минуты. "Смог бы я
сделать такой же выстрел?" - подумал он.
В этом он не был уверен, потому что такое мастерство было
как раз на самой грани его собственных возможностей. Кто бы
это ни был, он все равно был великим стрелком.
Бобу припомнились те отличные патроны 308-го калибра так
называемой фирмы "Экьютек", которые они показали ему в
Мэриленде, когда так долго и упорно водили за нос. Это были
очень дорогие патроны, выполненные с большой точностью и
знанием дела. Все, что касается "Экьютека", естественно, было
ложью, но патроны были настоящие. Тот, кто их делал, знал,
как надо собирать гильзу, порох, пулю и капсюль в целый патрон,
чтобы он соответствовал мировому стандарту и обладал высокой
точностью при стрельбе на большие расстояния. Это знали
немногие: производство таких патронов требовало невероятно
тонкой обработки и терпения; нужны были специальные станки для
выполнения некоторых высокоточных операций; затворы должны были
ходить внутри винтовок как часы, а стволы так отполированы и
выверены, что скорей напоминали бы бриллианты, чем оружие. Тот,
кто делал такие патроны, входил в элиту стрелков мирового
класса. То есть не больше двадцати человек в мире знали, как
это делать.
Теперь винтовка. Где можно взять такую винтовку, у
которой бы при стрельбе на тысячу двести ярдов 200-грановой
пулей 30-го калибра отклонение составило бы не более четырех
дюймов? То есть можно говорить о вертикальном отклонении в
333 минуты на каждые полмили. Он знал только одного оружейного
мастера, который мог бы сделать винтовку, способную на такие
чудеса; но для кого? Потом он вспомнил ту 70-ю модель, из
которой стрелял в последний день на стрельбище .Экьютека",
когда ему пришлось повторить приблизительно такой же выстрел,
каким был убит Донни. Это была винтовка с таким жестким и
твердым прикладом, что создавалось впечатление, будто тот
сделан из пластика, а не из дерева; затвор ходил так гладко, а
спуск курка был настолько плавным, что, казалось, достаточно
было неосторожного выдоха, чтобы винтовка выстрелила сама.
Он вспомнил ее номер - 100 000. Это была именно такая
винтовка. Из всех 70-х моделей винчестеров было всего лишь две
или три... или, максимум, четыре винтовки на миллион, которые
были бы сделаны на таком высоком уровне качества.
Кто мог владеть такой винтовкой? Потом он вдруг вспомнил,
что кто-то там, на стрельбище, сказал ему, что хозяин этой
винтовки выиграл с ней чемпионат страны по стрельбе на тысячу
ярдов.
Чем больше он думал над этой проблемой, тем больше его
волновал один неразрешимый вопрос, который постоянно
ускользал от него и никак не поддавался разгадке. Он
единственный не вписывался в построенную схему. Это была пуля.
Если они собирались убрать только архиепископа, то они
должны были знать, что полиция найдет пулю. Пуля имеет
отпечатки ствола, из которого она была выстрелена. И эти
отпечатки являются такой же неотъемлемой частью
характеристики пули и ствола, как отпечатки пальцев у человека.
Предугадать то, что пуля попадет в гвоздь и расплющится до
неузнаваемости, они не могли. Это был один шанс из тысячи.
Почему их это не волновало? Ведь это могло свести на нет
всю операцию и провалить их план. Если бы пуля оказалась
несоответствующей стволу винтовки Боба, то все тщательно
возведенное здание подделки рушилось. Как-то же они все- таки
умудрились найти способ справиться с этой проблемой, и он с ней
справился.
"Пуля", - подумал Боб.
Тайна этой загадочной пули волновала его так же, как в
свое время взволновало всех знаменитое покушение на Кеннеди,
когда пуля размером 6,5 мм прошла через тело одного человека,
потом через грудь другого, пробив ему при этом еще и кисть, и
после всего этого на ней все равно нашли не подлежащие сомнению
отпечатки ствола винтовки Ли Харви Освальда.
Что-то общее было в обоих этих случаях...
"У них были пули, - подумал он. - У них были пули от моей
винтовки".
Он сам отдал им шестьдесят четыре пули, которые выпустил
из своей винтовки во время стрельбы по мишеням на стрельбище
"Экьютека" в Мэриленде.
Он откинулся на спину.
- Боб...
- Тс-с-с...
- Боб, что э...
Он взял ее за руку, чтобы успокоиться.
Постепенно все прошло.
- Черт побери.
- Что?
- Я же сам...
И тут ему в голову пришла невероятная мысль. Да, это
вполне могло быть. Он еще ни разу не слышал, чтобы кто-то
прибегал к этому способу, потому что, наверное, ни у кого не
было в этом надобности, но... это вполне могло быть. Уже
выстреленную пулю 308-го калибра просто выкапывают из песка
целой и невредимой, со следами отпечатков ствола и в то же
время с теми же самыми баллистическими характеристиками, как и
у новой пули. Пулю 308-го калибра можно заново вставить в
гильзу магнума "Эйч энд Эйч" 300-го калибра, которая немного
больше по размерам и имеет больший объем для пороха, а
следовательно, и большую дальность полета пули. Но на этой
чертовой пуле как-то надо было сохранить следы другого ствола.
Это сбивало Боба с толку до тех пор, пока он не вспомнил один
старый способ под названием "бумажный лоскуток", благодаря
которому можно сохранить отпечатки ствола. Пуля заворачивается
во влажную бумагу перед тем, как ее вставить в гильзу, при этом
бумага играет роль защитного покрытия. Проблема остается лишь в
том, чтобы найти винтовку с чуть большим стволом, где-то 318-го
калибра. Но и это было не сложно, на винтовке можно было просто
заменить "родной" ствол на нужный и заново выстрелить пулей
Боба. "Бумажный лоскуток" не меняет баллистических
характеристик, а когда происходит выстрел, бумага просто
сгорает в атмосфере. Таким образом пуля Боба, выстреленная из
другой винтовки, сделала свое ужасное дело.
"О, ты действительно гений, - подумал о нем Боб, - но...
если ты такой умный, то почему именно я должен был рыскать
как пес и вынюхивать все это для тебя? Меня привезли туда не
просто как подставку; я действительно все это продумал,
осмотрел все города и спланировал операцию. Но почему? Почему
ты не мог этого сделать? Почему ты не мог объехать все эти
города сам и увидеть то же самое, что увидел я?"
В один из дней, приведя в порядок отросшую за время
болезни бороду и надев солнцезащитные очки, Боб поехал в
Тусон, чтобы зайти в старый оружейный магазинчик в мексиканском
районе города. Даже не посмотрев на висевшие на стене винтовки,
он сразу же прошел в глубь магазина, к полке, на которой, как
обычно во всех оружейных магазинах, лежала большая стопка
старых журналов, посвященных оружию: "Ганс энд аммо", "Шутинг
тайме" и "Америкэн райфлмен". Все эти журналы были ему
практически не нужны, потому что в них были в основном картинки
и фотографии новых винтовок. Но здесь был еще один журнал,
который мог быть ему действительно полезен, - "Экьюрэси
шутинг", в котором были данные о соревнованиях, об особенностях
стендовой стрельбы и о скучных и занудливых оружейных
мастерах, умеющих собирать такие винтовки, из которых можно
было хоть целый день посылать пулю за пулей в одну и ту же
точку. Он сам выписывал этот журнал с конца семидесятых, но эти
были еще более раннего выпуска, где-то середины шестидесятых..
Стендовая стрельба была своего рода лабораторией НИОКР
для всех стрелков. Если вы действительно серьезно относились к
этому делу, то никак не могли обойтись без стрельбы по мишеням.
Потому что все в конце концов упиралось именно в это - точность
стрельбы. И если он и опробовал свои патроны в каких-либо
соревнованиях, то, скорее всего, это были соревнования по
стендовой стрельбе. Из журнала он узнал, что свое существование
"Экьюрзси шутинг" начал в качестве информационного бюллетеня
всеамериканского клуба стендовой стрельбы, который был
образован в начале пятидесятых на севере штата Нью-Йорк,
являясь как бы продолжением дела Уоррена Пэйджа, Харвея
Доналдсона и П.0. Аклея, начатого ими в двадцатых-тридцатых
годах. Эти люди занимались тем, что создавали единые таблицы
стрельбы, потратив ради этого долгие месяцы на изнурительные
подсчеты и анализы стрелковых соревнований прошлых лет,
извлекая на свет давно забытые имена великих стрелков и такие
вышедшие из употребления калибры, как 222,5 и 7Х61 "Шарп энд
харт".
Он скупил все журналы и в тот же вечер засел за чтение.
Когда он наконец-то дочитал последний журнал, то уже знал об
интересующей его проблеме чуть больше, чем раньше. После этого
он решил перечитать их еще раз, но теперь уже более
