ценности в ваших глазах не представляет. Пойдя с этими людьми, вы сможете
изменить ее так, как вам заблагорассудится. Можете полностью пересотворить
по собственному разумению.
- Хм! Мне придется столкнуться с оппозицией - у них есть на этот счет свои
планы.
- Вы можете их изменить. Я знаю вас, Феликс. Можно заранее утверждать, что
стоит вам только захотеть - и вы займете лидирующее положение в любой
группе. Пусть не в первые же десять минут, но - по прошествии времени. Вы и
сами наверняка это понимаете. Так почему же вы не ухватились за
представившуюся возможность?
- С чего вы взяли, что я на такое способен?
- Ну, Феликс!..
- Ладно, ладно. Предположим, я и впрямь смог бы. Но я этого не сделал. И не
сделаю. Назовите это патриотизмом, если хотите. Или как угодно иначе.
- В сущности, все дело в том, что в глубине души вы одобряете современную
культуру. Разве не так?
- Может быть. До некоторой степени. Я никогда не утверждал, что осуждаю
способ управления нашим обществом. Я только сказал, что не вижу смысла
вообще ни в каком образе жизни - в конечных и абсолютных терминах. -
Гамильтон ощутил некоторое замешательство. На эту встречу он явился,
чувствуя себя этаким романтическим героем и ожидая, что за разоблачение
шайки злодеев его благодарно похлопают по плечу. Мордана же его новости ни
в коей мере не волновали - он настаивал на обсуждении чисто философских
материй. Феликса это сбивало с толку. - В любом случае я не хочу видеть
этих самодовольных молодых подонков у кормила власти. Я не желаю видеть,
как они примутся строить Утопию.
- Я понял. Вы хотите сказать мне что-нибудь еще?.. Ну что ж, в таком
случае... - Мордан привстал, как бы собираясь уходить.
- Подождите же!
- Да?
- Послушайте, я... Дело в том, что раз уж я оказался в их шайке... Словом,
я могу провести небольшое любительское расследование. Мы могли бы
договориться о способе, с помощью которого я докладывал бы вам или
кому-нибудь другому.
- Так вот в чем дело! Нет, Феликс, этого я одобрить не могу.
- Почему?
- Слишком опасно для вас.
- Мне это безразлично.
- А мне - нет. С моей профессиональной точки зрения ваша жизнь представляет
собой слишком большую ценность.
- Ах это?! Черт возьми, мне казалось, я четко объяснил: нет никаких, ровным
счетом никаких шансов, что я соглашусь участвовать в генетической
программе.
- Вы действительно объяснили. Но пока вы живы и здоровы, я по долгу службы
обязан надеяться, что вы передумаете. И потому я не имею права позволить
вам рисковать жизнью.
- Хорошо. Но как вы мажете меня остановить? Принудить меня вы не можете -
законы я знаю.
- Нет. Я в самом деле не могу запретить вам рисковать своей драгоценной
жизнью. Но ликвидировать опасность - могу. И ликвидирую. Члены "Клуба
выживших" будут арестованы - и немедленно.
- Но... Но послушайте, Клод! Если вы предпримете это сейчас, у вас не будет
в руках необходимых улик. Гораздо правильнее было бы подождать до тех пор,
пока нам не станет известно о них все. Сегодняшний арест одной этой группы
может означать, что сотни или тысячи других просто-напросто укроются более
тщательно.
- Знаю. Это риск, на который правительству придется пойти. Но мы не можем
рисковать вашей зародышевой плазмой.
- Черт побери, Клод! - Гамильтон всплеснул руками. - Это же шантаж. Чистой
воды принуждение.
- Вовсе нет. Я не собираюсь ничего предпринимать... в отношении вас.
- И тем не менее, это так.
- Ну а если мы пойдем на компромисс?
- Какой?
- Ваша жизнь является вашей собственностью. Вы имеете полное право
расстаться с ней, играя в Бесстрашного Фрэнка. Я заинтересован лишь в ваших
потенциальных возможностях в качестве предка грядущих поколений. Я имею в
виду сейчас только свои профессиональные интересы. По-человечески вы мне
симпатичны, и я предпочел бы, чтобы вы прожили долгую и счастливую жизнь.
Но к делу это не относится. Если вы заложите в банк плазмы несколько
миллионов своих гамет, я соглашусь не вмешиваться в ваши дела.
- Вот об этом я и говорил? Вы шантажом пытаетесь склонить меня к
сотрудничеству.
- Не торопитесь. Живые клетки, оставленные вами, не будут пробуждены к
развитию без вашего на то согласия. Они будут находиться в банке и по вашей
воле могут быть даже уничтожены - если только вы не погибнете в этой
авантюре. Только в случае вашей смерти я воспользуюсь ими для продолжения
генетической программы.
Гамильтон сел.
- Давайте уточним. Вы не используете их, если только меня не укокошат. И
все без обмана?
- И все без обмана.
- Когда все кончится, я могу их ликвидировать. И все без обмана?
- И все без обмана.
- И вы не поставите меня намеренно в такое положение, чтобы я оказался убит
наверняка? Нет, ничего подобного вы не сделаете. Хорошо, я согласен. Я
готов поставить на свою способность к выживанию - против ваших шансов
воспользоваться моими гаметами.
Вернувшись в офис, Мордан послал за руководителем технического персонала.
Не говоря ни слова, он вывел Марту из здания и продолжал хранить молчание
до тех пор, пока они не оказались в таком месте, где их заведомо никто не
мог подслушать - на уединенной скамейке в пустынном уголке Северного
(крытого) парка. Здесь он рассказал ей о своем разговоре с Гамильтоном.
- Полагаю, вы сообщили ему, что о "Клубе выживших" мы давно знаем?
- Нет, - хладнокровно ответил Мордан. - Я ничего ему не сказал. Да он меня
и не спрашивал.
- М-м-м... Знаете, шеф, вы извилисты, как кривая случайных совпадений.
Этакий софист.
- Ну-ну, Марта! - проворчал Арбитр, однако в глазах его появилась улыбка.
- О, я не критикую. Вы поставили его в положение, при котором наши шансы
осуществить эту работу заметно возросли. И тем не менее, вы сделали это,
заставив его думать, будто мы и не подозревали об этом жалком заговоре.
- Но мы не знаем об этом заговоре всего, Марта. И Гамильтон будет полезен.
Он уже раскопал один существенный факт: в нашей конторе есть утечка.
- Так вот почему вы уволокли меня из Клиники! Что ж, значит, предстоят
некоторые перемены.
- Не слишком поспешные. Будем исходить из предположения, что женщинам мы
можем безоговорочно доверять - вся эта затея по своей природе чисто
мужская; женщины в ней не участвуют, и интересы их во внимание не
принимались. Но с мужчинами будьте осторожны. Думаю, лучше вам самой
заняться помещением в банк плазмы Гамильтона - и сегодня же. Впрочем... На
всякий случай присматривайте и за женщинами.
- Хорошо. Но если говорить честно, шеф, не думаете ли вы, что следовало
объяснить Гамильтону, во что он ввязывается?
- Вы забываете, что это не мой секрет.
- Я помню. И все-таки - он слишком драгоценной породы, чтобы рисковать им в
подобных играх. Как вы полагаете, почему они его завербовали?
- Он считает, что из-за богатства и умения владеть оружием. Но я думаю, что
вы сами уже ответили на свой вопрос. Он - из элитной линии. Прекрасный
материал для разведения. "Выжившие" не так уж глупы.
- Ого! Об этом я как-то не подумала. И все равно - чертовски стыдно
рисковать им в таком деле.
- Стражи общества не должны позволять себе роскоши личных симпатий. Им
необходимо иметь более широкие взгляды.
- Может быть... Но должна признаться, в человеке с широкими взглядами есть
нечто пугающее.
Глава 6
"Мы говорим на разных языках..."
Не без удивления Гамильтон Феликс обнаружил, что конспиратор может быть до
крайности занятым человеком - особенно если он при этом занимается тайным
сыском. Перед Мак-Фи Норбертом и другими членами "Клуба выживших" он
разыгрывал роль этакого энтузиаста-неофита, готового всеми силами и
способами содействовать общему делу. Как и следовало ожидать, курс
индоктринации, весьма скучный, но необходимый для продвижения вверх внутри
организации, занял немало времени. Гамильтон все это терпеливо сносил,
стараясь поддерживать в себе романтически-приподнятое мироощущение, чтобы
его поведение и ответы не возбудили подозрения у инструкторов.
Помимо изучения основ Нового Порядка в обязанности недавно принятых в
организацию членов входило также выполнение отдельных поручений. Поскольку
здесь царила жесткая вертикальная иерархия, смысл этих поручений никогда не
разъяснялся и задавать вопросы было не принято. Задание с равным успехом
могло действительно иметь значение для успеха заговора или же попросту
служить очередным испытанием - новобранец этого знать не мог.
Гамильтон видел, что произошло с одним из новичков, который пренебрег
серьезностью инструкций.
Судили его на общем собрании, где присутствие младших членов клуба являлось
обязательным. Мак-Фи Норберт выступал в роли главного обвинителя и судьи
одновременно. Адвоката у обвиняемого не было, однако объяснить свои
действия ему все-таки было разрешено.
Подсудимому было поручено передать некое послание определенному человеку -
причем непременно из рук в руки. Он так и поступил, но, узнав в адресате
человека, знакомого по заседаниям клуба, он не счел нужным скрыть от него
свою принадлежность к "выжившим".
- Вам говорили, что этот человек заслуживает доверия?
- Нет, но...
- Отвечайте однозначно.
- Нет, мне этого не говорили.
Мак-Фи повернулся к собравшимся и бледно улыбнулся.
- Вы несомненно заметили, что обвиняемый не имел возможности точно
определить статус человека, с которым вступил в контакт. Тот мог быть и
попавшим под подозрение братом, которого мы хотели испытать, и
правительственным агентом, которого мы разоблачили; наконец, обвиняемый мог
быть введен в заблуждение внешним сходством. К счастью, поступок его не
повлек за собой отрицательных последствий - человек, к которому он был
послан, является лояльным братом высшего ранга. - Мак-Фи вновь повернулся к
подсудимому. - Брат Хорнби Биллем, встаньте.
Обвиняемый встал. Он был безоружен.
- Каков первый принцип нашей доктрины?
- Целое больше любой из его частей.
- Правильно. Теперь вы понимаете, почему я считаю необходимым избавиться от
вас.
- Но я не...
Продолжить он не успел - Мак-Фи сжег его на месте.
Гамильтон оказался в числе тех, кому было поручено вынести тело и положить
его в одном из дальних коридоров таким образом, чтобы создавалось
впечатление, будто человек погиб на обычной дуэли, - для полиции это имело
только статистический интерес. Командовал этой группой сам Мак-фи, и
Гамильтон невольно восхитился искусством, с каким тот управился со
щекотливой ситуацией. В свою очередь, и Феликс заслужил одобрение брата
Норберта понятливостью и рвением, которые проявил, выполняя эту миссию.
- Вы быстро растете, Гамильтон, - заметил он, когда все вернулись в клубную
гостиную. - Вскоре вы уже достигнете моего ранга. Кстати, что вы думаете об
этом инциденте?
- Не представляю себе, что бы вы еще могли сделать. Нельзя же приготовить
яичницы, не разбив яиц.
- Не разбив яиц! Вот здорово! - рассмеявшись, Мак-фи игриво ткнул Феликса
пальцем под ребра. - Вы сами это придумали или где-нибудь слышали?
Гамильтон молча пожал плечами, решив про себя, что за этот тычок со
временем отрежет Мак-Фи уши - пусть только вся эта история сперва
завершится.
Окольными путями он сообщил Мордану все подробности случившегося, не
скрывая и своего участия. Поиски этих самых окольных путей вообще занимали
изрядную долю времени и мыслей Гамильтона, поскольку нельзя было допустить,
чтобы хоть одна из его тайных жизней на мгновение выступила бы над
поверхностью. Внешне поведение Гамильтона должно было оставаться привычным
и неизменным - ему нужно было по мере необходимости встречаться со своим
