все, - сказал он. - Даже не половина. Смотрите?" Он снова взял кошку и
бросил ее туда, где было бы поле, будь оно включено. И когда кошка
находилась как раз посреди этого пространства, Джонсон нажал кнопку. На
этот раз мы подождали немного дольше. Затем он вырубил ток. Кошка вылетела
наружу, продолжая то же самое движение, что и до включения поля. Она упала
на пол, шипя и ругаясь. "Я просто хотел убедить вас, что внутри поля
времени не существует. Энтропия там не накапливается. Кошка даже не знала,
что включено поле". Потом он сменил тему. "Джек, - говорит, - какой будет
страна через двадцать пять лет?" Я подумал и решил, что такой же. "Только,
- говорю, - еще более такой". - "А как вы думаете, акции АТТ все еще будут
надежным капиталовложением?" - "Конечно!" - "Джек, - сказал он тихо, -
вошли бы вы в это поле за десять акций АТТ?" - "На сколько?" - "На двадцать
пять лет, Джек". Само собой, мне понадобилось время, чтобы решиться на
такое дело. Десять АТТ меня не соблазнили; тогда он добавил десяток
"Юнайтед стейтс стил". И положил все на стол. В том, что через четверть
века эти акции будут стоить куда дороже, я был уверен - как в том, что
сейчас сижу здесь; а ведь мальчику с еще тепленьким дипломом не часто
достаются для игры синие фишки. Однако - четверть века! Это почти как
смерть... Тогда он для пущего соблазна добавил еще десяток "Нейшнл сити" -
и на всех тридцати бумагах сделал передаточную надпись на мое имя. Тут я
решился: "Ладно, мистер Джонсон, я попробую - только, чур, на пять минут.
Раз кошку это не убило - уж на столько и я задержу дыхание". - "Конечно,
Джек", - отвечает он. Ну я и шагнул к тому месту на полу - пока еще
смелость не испарилась. И по дороге заметил, как он потянулся к
выключателю. Вот и все, что я знаю.
- Как? - Гамильтон Феликс резко выпрямился. - Как так?
- Это все, что мне известно, - подтвердил Смит. - Я только-только собрался
сказать ему, чтобы он продолжал, как вдруг понял, что нахожусь уже не там.
Комната была полна незнакомых людей - и это была другая комната. Я оказался
теперь.
- По этому поводу стоит еще выпить, - заметил Гамильтон. Они молча
пропустили по стаканчику.
- Вся беда в том, - снова заговорил Смит, - что я совсем не понимаю этого
мира. Я бизнесмен. Я и здесь хотел бы заняться бизнесом. Заметьте, я ничего
против этого мира не имею; в этом времени вроде бы все о'кей, только я его
не понимаю. И потому заняться бизнесом не могу. Черт возьми, все тут
работает как-то не так. Все, чему меня учили в школе, все, чему я выучился
на Уолл-стрит - совсем не похоже на то, как делается бизнес теперь.
- По-моему, нынешний бизнес не отличается от того, каким он был во все века
- производство, продажа, покупка...
- И да и нет. Я финансист - но, черт возьми, финансы сегодня окоселые.
- Я готов допустить, что детали несколько усложнились, - возразил
Гамильтон, - однако основные принципы достаточно очевидны. Вот что: скоро
сюда придет мой друг, он - главный математик Министерства финансов. Вот
он-то вам все и объяснит.
- Меня и так уже до смерти замучили консультациями, - решительно затряс
головой Смит. - Нынешние специалисты на такой тарабарщине изъясняются...
- Ну ладно, - вздохнул Гамильтон. - Попробую взяться за эту проблему сам.
- Правда? Пожалуйста!
Гамильтон задумался. Одно дело было поддразнивать чересчур серьезного
Монро-Альфу, проезжаясь по адресу его "денежной машины" - и совсем другое
растолковывать роль финансов в экономике пришельцу с Арктура.
- Попробуем начать вот с чего, - проговорил он. - В основе всего лежат
себестоимость и цена. Бизнесмен что-то производит. Это стоит денег -
материалы, зарплата, строительство и так далее. Чтобы не прогореть, он
должен эти затраты вернуть - за счет цены. Понимаете меня?
- Это очевидно.
- Прекрасно. Значит, наш с вами бизнесмен пустил в обращение некоторое
количество денег - точно эквивалентное его затратам.
- Повторите еще раз.
- Э? Здесь же простое тождество. Деньги, которые он истратил, пустив в
обращение, и составляют его затраты.
- А... а как насчет прибыли?
- Прибыль является частью его затрат. Не хотите же вы, чтобы он работал за
так?
- Но прибыль - не затраты. Она... она прибыль.
- Будь по-вашему, - Гамильтон был несколько озадачен. - Затраты - это все,
что вы называете затратами, плюс прибыль - должны равняться цене
произведенного товара. Затраты и прибыль создают покупательную способность,
чтобы приобрести продукт по эквивалентной им цене.
- Но... он же не покупает сам у себя!
- Одновременно он и потребитель. А значит, использует свою прибыль, чтобы
заплатить за товар - как собственный, так и других производителей.
- Но ведь его продукт - его собственность,
- Теперь вы и меня запутали. Забудьте о том, что он может покупать и
собственный товар. Предположим, он приобретает все необходимое у других
бизнесменов. В конце концов, это то же самое. Давайте двигаться дальше.
Производство автоматически запускает в обращение деньги - в количестве,
необходимом, чтобы купить произведенный товар, не больше и не меньше. Но
какая-то часть денег должна быть вложена в развитие производства.
Существует также и надбавка к стоимости, с той же самой целью. Все это
сокращает покупательную способность. И это сокращение компенсирует
государство, выпуская новые деньги.
- Вот это меня и беспокоит, - заметил Смит. - Выпускать новые деньги -
обязанность государства, но оно должно их чем-нибудь обеспечивать, например
золотом или государственными облигациями.
- Но что же, Бог мой, должен представлять собой символ - кроме своего
номинального участия в процессе?
- Вы говорите так, словно деньги - простая абстракция.
- А что же еще?
Смит ответил не сразу. Две несхожих, по-разному ориентированных концепции
столкнулись - и завели собеседников в тупик. Наконец "человек из прошлого"
заговорил вновь, зайдя с другой стороны:
- Получается, что правительство попросту отдает эти новые деньги. Но это же
чистая благотворительность! Это деморализует. Человек должен зарабатывать
то, что получает. Но даже если оставить этот аспект в стороне, все равно вы
не можете таким образом управлять экономикой. Правительство не может только
отдавать и не получать никакого дохода, ведь правительство - это то же
самое, что и фирма.
- Почему? Между государственным управлением и бизнесом нет ничего общего.
Они существуют для совершенно разных целей.
- Но это же нелогично! Это ведет к банкротству. Почитайте Адама Смита...
- А кто это? Ваш родственник?
- Нет, он... О Боже!..
- Прошу прощения?..
- Бесполезно, - обречено проговорил Смит. - Мы говорим на разных языках.
- Боюсь, трудность действительно в этом. Полагаю, вам стоит обратиться к
консультанту по семантике.
- Как бы то ни было, - заметил Смит стаканчиком позже, - я пришел к вам не
для консультации по проблеме финансов. Меня привело другое.
- Что же?
- Видите ли, я уже понял, что финансистом здесь стать не смогу. Но я хочу
работать - каким-нибудь способом делать деньги. Здесь все богаты - кроме
меня.
- Богаты?
- По крайней мере, выглядят богатыми. Дорого одеты. Хорошо питаются. Черт
возьми, здесь раздают пищу - это абсурдно!
- Но почему бы вам не жить на дивиденды? К чему беспокоиться о деньгах?
- Можно, конечно, но я хочу работать. Кругом полно возможностей для
хорошего бизнесмена: меня с ума сводит, что я не могу за них ухватиться;
как подступиться, не знаю. Но есть одна область, которую я хорошо знаю
помимо финансов. И я надеюсь, что вы могли бы мне подсказать, как на этом
заработать.
- Что же это?
- Футбол.
- Футбол?
- Именно. Мне сказали, что вы большой спец по играм. "Игорный магнат" - так
они вас окрестили. - Гамильтон не прореагировал на такую оценку, и Смит
продолжал: - А футбол - это игра. И если правильно за нее взяться, она
должна принести деньги.
- Расскажите поподробнее.
Смит пустился в пространное описание, чертя по ходу дела диаграммы,
объясняя, что такое нападение, защита, блок, передача. Он рассказывал о
толпах болельщиков, о продаже билетов, о тотализаторе.
- Звучит все это красиво, - согласился Гамильтон. - Сколько убитых за один
матч?
- Убитых? Но никого же не убивают - травмы, конечно, случаются: сломанная
ключица или еще что-нибудь, но не страшнее.
- Это можно изменить. И не лучше ли облачить защитников в доспехи? Иначе их
придется заменять после каждой комбинации...
- Да нет же, вы не понимаете... Это... ну...
- Полагаю, вы правы, - согласился Гамильтон. - Я никогда не видел этой
игры. Она не совсем по моей части. Обычно я занимаюсь механическими играми
- машинами, на которые делают ставки.
- Значит, футбол вас не интересует?
Гамильтона это не заинтересовало. Но, взглянув на разочарованную физиономию
юноши, он решил быть с ним помягче.
- Это интересно, но не по моей части. Я сведу вас с моим агентом. Думаю, он
что-нибудь сообразит. Предварительно я с ним поговорю...
- Я вам очень благодарен.
- Договорились? Мне это не составит труда.
Когда аннунциатор сообщил о приходе посетителя, Гамильтон впустил
Монро-Альфу и sotto voce [Вполголоса (ит.)] попросил общаться со Смитом как
с равным себе вооруженным гражданином. После довольно длительного
церемониального обмена любезностями Клиффорд с энтузиазмом начал:
- Насколько я понимаю, вы из промышленного города?
- В основном я действительно городской, если вы это имеете в виду.
- Да, я подразумевал именно это. Жаль. Я надеялся, что вы сможете
рассказать что-нибудь о той простой и прекрасной жизни, которая вымирала
как раз в это время.
- О чем вы говорите? Жизнь в деревне?
Монро-Альфа коротко набросал ослепительный образ сельского рая, каким он
его видел. Смит выглядел крайне озадаченным.
- Мистер Монро, или я здорово ошибаюсь, или кто-то нагородил вам кучу
вздора. В этой вашей картине нет ничего похожего на то, что я видел.
На лице Клиффорда появилась чуть покровительственная улыбка.
- Так ведь вы же обитали в городе. Естественно, что эта жизнь вам
незнакома.
- То, что рисуется вам, мне действительно незнакомо, но о сельской жизни я
кое-что знаю. Два лета я работал на уборке урожая, а все детство и все
летние, и рождественские каникулы проводил на ферме, на природе. Так вот
имейте в виду, если вы воображаете, что жизнь per se [Само по себе, без
примеси (лат.)], напрочь лишенная цивилизации, романтична и привлекательна,
- вы глубоко ошибаетесь. Имейте в виду, что вам пришлось бы морозным утром
мчаться на двор в уборную. А попробовали бы вы приготовить обед на дровяной
плите!
- Но все это должно было стимулировать развитие в человеке жизненных сил!
Это же основы естественной борьбы с природой...
- А вам мул никогда не наступал на ногу?
- Нет, но...
- Попробуйте как-нибудь. Честное слово, я не хочу показаться нахалом, но у
вас где-то проводки перепутались. Простая жизнь хороша на несколько дней,
на каникулах, но изо дня в день - это просто тяжкая, ломовая работа.
Романтика? Да, черт побери, нет там времени ни для какой романтики. И
стимулирующего тоже чертовски мало.
Улыбка Монро-Альфы сделалась несколько принужденной.
- Возможно, мы говорим о разных вещах. Вы все-таки явились из эпохи, когда
преувеличенные представления о роли машин уже извратили естественную жизнь.
Ваши критерии уже были искажены.
- Не хотел вам этого говорить, - начал понемногу распаляться Смит, - но вы
понятия не имеете, о чем идет речь. Убогая деревенская жизнь в мое время
становилась понемногу более сносной по мере того, как ее обеспечивала
