- И это не обязательно послужит препятствием. "Благо" - понятие растяжимое.
Но в чем суть проекта?
Прежде чем ответить, Торгсен какое-то мгновение колебался.
- Вы видели баллистический планетарий в Буэнос-Айресе?
- Нет, хотя, конечно, знаю о нем.
- Он великолепен! Подумайте только - машина, способная вычислить положение
любого тела в Солнечной системе на любой момент прошлого, настоящего или
будущего - и выдать результат с точностью до седьмого знака.
- Действительно, прекрасно, - согласился МонроАльфа, - хотя, в сущности,
это элементарная задача.
Так оно и было - для него. Для человека, постоянно имеющего дело со
сводящими с ума блуждающими переменными социо-экономических проблем, где
непредсказуемая прихоть моды способна сокрушить любой, даже самым
тщательным образом составленный прогноз, эта задача, в которую вовлечены
центральная звезда, девять планет, две дюжины их спутников да несколько сот
главных астероидов, движущихся в соответствии с едиными, неизменными
законами, не могла не являться элементарной. Возможно, с чисто технической
точки зрения организовать все это было и не просто, но особых затрат
интеллекта не требовало.
- Элементарно! - Торгсен казался чуть ли не обиженным. - Ну хорошо, пусть
будет по-вашему. Но что вы скажете о машине, способной делать то же самое
для всей физической Вселенной?
- Что? Я назвал бы эту идею фантастической.
- Сегодня так оно и есть. Но предположим, мы решим ограничиться нашей
Галактикой?
- Все еще фантастично. Переменных здесь будет порядка десяти в тридцатой,
не так ли?
- Верно, однако почему бы и нет? Было бы только достаточно времени - и
денег, разумеется. Я предлагаю следующее, - голос Торгсена зазвучал очень
серьезно. - Можно начать с нескольких тысяч масс, для которых нам известны
точные значения векторов скоростей. На первом этапе мы ограничимся
прямолинейным движением. Располагая станциями на Нептуне, Плутоне и Титане,
мы сможем немедленно заняться проверкой. Впоследствии, когда работа машины
будет выверена, мы сможем добавить к этому своего рода эмпирическую
обработку краевого эффекта - я имею в виду пределы нашего поля, форма
которого будет приближаться к сплюснутому эллипсоиду.
- Двойная сплюснутость, не так ли - включая параллакс, обусловленный нашим
собственным звездным дрейфом?
- Да-да, это очень важно.
- И, полагаю, вы учтете солнечный регресс?
- А?
- По-моему, это самоочевидно. Ведь вы будете описывать звезды? А скорость
преобразования водорода в гелий в каждом теле, безусловно, является
ключевой характеристикой.
- Ну, дорогой, вы меня здорово обогнали. Я думал лишь об основных
баллистических характеристиках.
- Зачем же ограничиваться этим? Почему бы, строя структурные аналоги, не
приблизить их к действительности, насколько возможно?
- Конечно, конечно. Вы правы. Просто я не был столь самоуверен. Я
соглашался на меньшее. Но скажите, как по-вашему, пойдет на это Совет?
- Почему бы и нет? Это осмысленно, будет стоить очень дорого, осуществление
растянется на многие годы - и к тому же вряд ли принесет когда-нибудь
экономические выгоды. Я бы сказал, это идеально скроено для получения
субсидий.
- Рад это слышать.
Они договорились о встрече на следующий день.
Как только позволили правила приличия, Монро-Альфа извинился перед
Торгсеном и вернулся туда, где видел девушку в последний раз. Но, увы, ее
там уже не было. Клиффорд больше часа потратил на поиски и пришел к выводу,
что девушка либо покинула прием, либо очень искусно скрывается от него. Ее
не было в плавательном бассейне - если она не обладает способностью
оставаться под водой больше десяти минут. Ее не было ни в одной из
доступных комнат - Монро-Альфа совершенно бессознательно рисковал жизнью, с
недопустимой тщательностью обыскивая все углы.
По пути домой он совсем уже было собрался рассказать о случившемся Хэйзел,
однако не смог подобрать слов. В самом деле, о чем было рассказывать? Ну,
встретил привлекательную девушку и по обычной своей неуклюжести умудрился
подставить ей подножку. Что с того? Он даже не узнал, как ее зовут. Да и
вообще, ему не казалось, что сейчас самое подходящее время говорить с
Хэйзел о других женщинах. Добрая, славная Хэйзел... Она обратила внимание
на задумчивость Монро-Альфы, явно не похожую на обычную мрачность.
- Доволен, Клиффорд?
- Кажется, да. Точно - да.
- Встретил интересных девушек?
- Что? А, да. Нескольких.
- Вот и хорошо.
- Послушай, Хэйзел, ты ведь не собираешься всерьез заниматься всей этой
дуростью с разводом?
- Собираюсь.
Естественно было бы предположить, что этой ночью Монро-Альфа лежал без сна,
предаваясь романтическим мечтаниям о прекрасной незнакомке. Ничуть не
бывало! Он и впрямь подумал о ней - но лишь на короткое время, необходимое
для того, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Для этого он мысленно
сотворил ситуацию, в которой отпускал по поводу собственной неуклюжести
убийственно-остроумные реплики, а девушка их с готовностью воспринимала. И
даже окружавшим ее поклонникам не было нужды угрожать - они сами
аплодировали его остроумию.
Не слишком занимала мысли Монро-Альфы и Хэйзел. Если она считала нужным
разорвать брачный контракт - ее дело. К тому же этот шаг вряд ли мог иметь
серьезные последствия - Клиффорду и в голову не приходило, что их отношения
могут почему-либо серьезно измениться. Однако он на время откажется от
обязательных - дважды в неделю - визитов и совместных обедов. И, надо
полагать, женщина оценит несколько сюрпризов...
Впрочем, все эти размышления лишь освобождали пространство для тех
серьезных мыслей, после которых человек может спокойно заснуть. Предложение
Торгсена: это действительно интересная проблема. Очень изящная...
Ночь Гамильтона Феликса была куда насыщеннее событиями. Настолько
насыщенной, что на следующее утро, за завтраком, ему было над чем
призадуматься. Надо было осмыслить ситуацию и принять решение. Он даже не
смотрел новости, и, когда аннунциатор известил, что за дверью ожидает
посетитель, Гамильтон рассеянно ткнул клавишу "Входите, пожалуйста", даже
не подумав, хочет ли кого-нибудь видеть. Какая-то женщина - заметил он на
экране, однако дальше его мысли не пошли.
Она вошла и уселась на ручку кресла, болтая одной ногой.
- Ну, - заявила она, - с добрым утром, Гамильтон Феликс!
Он озадаченно взглянул на посетительницу.
- Разве мы знакомы?
- Нет, - спокойно отозвалась она, - но будем. Полагаю, мне пришла пора
посмотреть на вас.
- Понял! - Он пронзил воздух указательным пальцем. - Вы та самая женщина,
которую подобрал для меня Мордан!
- Совершенно верно.
- Будь проклята ваша наглость! Какого черта вам нужно? И как вы смеете
врываться в мой дом?
- Ну-ну-ну! А то мамочка отшлепает! На что это похоже - разговаривать так с
матерью ваших будущих детей?
- Матерью... Что за вздор! Если мне чего-то и не хватало, чтобы
окончательно понять, до какой степени я не хочу иметь ничего общего со
всеми этими дурацкими планами - так это знакомства с вами. И если у меня и
появятся когда-нибудь дети, то уж точно не от вас.
При этих его словах женщина встала, положив руки на бедра. На ней были
шорты и мальчишеская куртка, а на боку, с полным пренебрежением к традициям
своего пола, она носила на ремне небольшой, но достаточно смертоносный
излучатель.
- Что же у меня не в порядке? - медленно цедя слова, поинтересовалась она.
- Ха! Что не в порядке? Да что у вас в порядке? Я прекрасно знаю ваш тип.
Вы одна из этих "независимых" женщин, которые претендуют на все мужские
привилегии, отказываясь в то же время от какой бы то ни было
ответственности. Я так и вижу, как вы с важным видом разгуливаете по городу
с этой проклятой трещоткой на боку, требуя всех прав вооруженного
гражданина. Вы вызываете на дуэли в спокойной уверенности, что ни один
мужчина вызова не примет. Бр-р-р! Меня тошнит от вас!
Женщина не шелохнулась, только лицо ее закаменело.
- Вы проницательный, знаток человеческой натуры, да? Теперь послушайте
меня. Я годами не притрагивалась к оружию, кроме как на тренировке. Я не
расхаживаю по городу с требованием привилегий и столь же щепетильно
вежлива, как любой мужчина.
- Тогда зачем же вы носите оружие?
- А что плохого, если женщина претендует на достоинство вооруженного
гражданина? Я не хочу, чтобы меня баловали и опекали, как ребенка. Я
отказываюсь от неприкосновенности и пользуюсь своим правом носить оружие.
Что, повторяю, в том плохого?
- Ничего - будь это и впрямь так. Но дело обстоит совсем иначе. Вы
противоречите себе - хотя бы той манерой, с которой ворвались в мой дом.
Мужчине такое не сошло бы.
- Ах так?! Осмелюсь напомнить вам, мужлан, что вы сами впустили меня,
включив сигнал "Входите, пожалуйста". Могли бы этого и не делать! А едва я
вошла, вы принялись рычать на меня, не дав даже вставить "да", "нет" или
"может быть".
- Но...
- Но ладно! Вы утверждаете, что оскорблены. Я сказала, что годами не
бралась за оружие, но это не значит, будто я не готова. Вот вам шанс
рассчитаться за оскорбление, хвастун паршивый - оружие в руки!
- Не болтайте глупостей.
- Оружие в руки! Или я отберу его у вас и вывешу на площади.
Вместо ответа Гамильтон двинулся на нее. Гостья схватилась за рукоятку
излучателя и наполовину извлекла его из кобуры.
- Назад! Назад или я сожгу вас!
- Боже! - В голосе Гамильтона зазвучало неподдельное восхищение; он замер.
- Верю. Честное слово, верю, что вы на это способны.
- Разумеется.
- И это, - признал он, - меняет дело, не так ли?
Гамильтон отступил на шаг, как бы занимая подходящую позицию для
переговоров. Полууспокоившись, женщина сняла руку с излучателя.
В тот же момент Феликс прыгнул - низко, стелясь над полом - и обхватил
колени гостьи, рванув на себя. В короткой, но бурной схватке оба покатились
по паркету. Наконец Гамильтону удалось ухватить гостью за запястье правой
руки и стиснуть его с той же силой, с какой противница вцепилась в оружие.
Резкое движение - и костяшки ее пальцев сухо ударились об пол. Схватив
излучатель за ствол, Гамильтон вырвал его и отбросил в сторону. Потом
поднялся на колени и, волоча гостью за собой, стал медленно передвигаться,
игнорируя сыпавшиеся на него удары. Добравшись до ящика стола, он бросил
туда оружие и только тогда обратил все свое внимание на гостью.
Не реагируя на ее бурное сопротивление, Гамильтон поднял женщину с пола,
подхватил на руки и донес до большого, глубокого кресла, в которое и
опустился, усадив гостью себе на колено. Зажав ее ноги между своих,
Гамильтон завел ей руки за спину - стиснув в конце концов обе ее кисти
одной рукой. Пока он занимался этими манипуляциями, женщина успела его
укусить.
Окончательно лишив гостью возможности двигаться, Феликс откинулся назад,
держа женщину подальше от себя, и заглянул ей в лицо.
- Вот теперь мы можем побеседовать, - бодро сказал он и, примерившись,
влепил ей пощечину - не слишком сильную, но достаточно чувствительную. -
Это за укус. Никогда больше не делайте этого.
- Отпустите меня!
- Будьте благоразумны. Приглядитесь повнимательней и увидите, что я тяжелей
вас килограммов на сорок и значительно выше. У вас достаточно силы и
твердости, этого нельзя не признать, да только я куда тверже и сильнее. Так
что ваши желания сейчас значения не имеют.
- Что вы собираетесь со мной делать?
- Поговорить. И еще, пожалуй, поцеловать.
В ответ она выдала нечто вроде рева тропического циклона, обогащенного
