мужчине? Я приму его миролюбиво.
- Он не в состоянии.
- Почему? Ведь я ранил его всего лишь в руку.
- И тем не менее, он не в состоянии. Уверяю вас. Он был... наказан.
Гамильтон внимательно посмотрел на собеседника.
- Вы говорите: "наказан". Так, что не в состоянии встретиться со мной.
Может быть, он "наказан" настолько, что должен встретиться с гробовщиком?
Какое-то мгновение Мак-Фи колебался.
- Можем мы поговорить наедине? Конфиденциально?
- Похоже, здесь скрыто куда больше, чем видно над водой, Я не люблю
секретов, друг Норберт.
- Жаль, - пожал плечами Мак-Фи.
Гамильтон обдумал ситуацию. В конце концов, почему бы и нет? Положение
казалось забавным. Он взял собеседника под руку
- Раз так - давайте посекретничаем. Где?
Мак-Фи вновь наполнил стакан.
- Нам известно, друг Феликс, что вы не слишком симпатизируете смехотворной
генетической политике нашей так называемой культуры.
- Откуда?
- Разве это существенно? У нас свои способы доискиваться до истины. Я знаю,
что вы человек смелый и талантливый, вдобавок, готовый к неожиданностям.
Хотели бы вы приложить силы и дарования к работе над действительно стоящим
проектом?
- Прежде всего я должен знать, в чем он заключается.
- Естественно. Позвольте сказать... Впрочем, нет может быть, лучше ничего
не говорить. К чему отягощать вас секретами?
Гамильтон отказался делать встречный шаг. Мак-Фи держал паузу, сколько мог,
но в конце концов вынужден был продолжить:
- Могу ли я доверять вам, друг мой?
- Если не можете - чего будут стоить мои заверения?
В первый раз напряженный взгляд глубоко посаженных глаз Мак-Фи немного
смягчился, а по губам скользнул легкий намек на улыбку.
- Тут вы меня поймали. Ну... Я считаю себя неплохим знатоком человеческой
натуры. И потому намерен довериться вам. И все же - не забывайте, это
секрет. Можете ли вы представить себе научную программу, составленную так,
чтобы дать нам максимум того, что позволяют наши научные знания, и не
стесненную при этом дурацкими правилами, которыми руководствуются наши
официозные генетики?
- Вполне.
- Программу, которую осуществляют и поддерживают люди с жестким мышлением,
способные думать самостоятельно?
Гамильтон кивнул. Он по-прежнему гадал, куда клонит этот деятель, однако
решил играть до конца.
- Я не вправе сказать вам больше - здесь, - заключил Мак-Фи. - Вы знаете,
где находится Дом Волчицы?
- Разумеется.
- Вы член братства?
Гамильтон кивнул. К Древнему Благотворительному Братству Волчицы
принадлежал едва ли не всякий - орден обладал избирательностью проливного
дождя. Сам Феликс не заглядывал в Дом Волчицы и раз в полгода, однако
располагать местом для встреч в любом чужом городе было удобно.
- Прекрасно, Можем мы встретиться там попозже, ночью?
- Конечно.
- Там есть комната, где собираются порой некоторые из моих друзей. Не
трудитесь спрашивать у портье - она в холле Ромула и Рема, прямо напротив
эскалатора. Скажем, в два часа?
- Лучше в половине третьего.
- Как вам угодно.
Впервые Монро-Альфа Клиффорд заметил ее во время большого бала. Трудно
объяснить, чем именно она привлекла его взгляд. Разумеется, она была
красива - однако сама по себе красота не является для девушек знаком
отличия. Они просто не могут не быть красивыми - как персидские кошки,
бабочки "сатурния луна" или чистокровные скакуны. Нет, объяснить исходящее
от девушки обаяние было куда труднее.
Вероятно, достаточно просто сказать, что стоило Монро-Альфе увидеть ее, как
он моментально забыл и о том восхитительно увлекательном разговоре, который
еще недавно вел с Джеральдом, и о том, что, мягко выражаясь, не любил
танцев и в бальном зале оказался по чистой случайности. Забыл он и о
снедавшей его меланхолии.
Впрочем, во всем этом Клиффорд не отдавал себе отчета. Он только взглянул
на девушку во второй раз - и потом уже до конца танца старался не упустить
ее из виду, из-за чего танцевал еще хуже обычного. Вместе с фигурами танца
сменялись и партнеры, так что Монро-Альфе не единожды пришлось извиняться
перед временными дамами за свою неуклюжесть.
Впрочем, от этого он не стал двигаться ни на йоту более ловко и грациозно,
поскольку все мысли его были заняты решением проблемы: сведут ли их с
девушкой фигуры танца, сделав на какое-то время партнерами? Будь этот
вопрос поставлен перед ним в качестве абстрактной задачи: "Дано:
хореографическая партитура танца; требуется установить: вступят ли в
контакт единицы А и Б" - Клиффорд нашел бы ответ почти интуитивно, если бы,
разумеется, счел сие занятие достойным.
Но совсем другое дело - пытаться отыскать решение в динамичной ситуации,
когда сам он являлся одной из переменных величин. Находился ли он во второй
паре? Или - в девятой?
Монро-Альфа уже пришел было к выводу, что танец не сведет их, и начал
подумывать, как под видом ошибки обменяться местами с кем-то из танцоров -
и тут они встретились.
Он ощутил кончики пальцев девушки на одной руке, а талию - под другой и
закружил партнершу, танцуя в экстазе легко и прекрасно; он чувствовал, что
превзошел самого себя...
...К счастью, она приземлилась сверху.
По этой причине Монро-Альфа даже не смог помочь ей встать. Девушка
поднялась и протянула ему руку. Клиффорд начал старательно, в самых жалких
и церемонных выражениях составлять витиеватое извинение - и вдруг заметил,
что девушка смеется.
- Забудьте, - махнула она рукой. - Это было забавно. Как-нибудь мы с вами
порепетируем это па - в более спокойной обстановке. Это будет великолепно!
- Ваше милосердие... - завел он опять.
- Танец! - перебив его, воскликнула девушка. - Мы потеряемся!
И, скользнув сквозь толпу, она отыскала свое место. Но Монро-Альфа был
слишком деморализован происшедшим, чтобы пытаться найти свое. Он стал
лихорадочно выбираться прочь, слишком взъерошенный и выбитый из колеи,
чтобы беспокоиться о том, что совершал, оставлять свое место в танце до
окончания фигуры - бестактно.
Некоторое время спустя Клиффорд снова нашел девушку, однако ее окружали
несколько незнакомых молодых людей. Человек более светский тут же
сымпровизировал бы дюжину уловок, чтобы приблизиться к ней. Однако у
Монро-Альфы таких талантов не было. Всей душой он жаждал одного - появления
своего друга Феликса. Уж Гамильтон придумал бы, что делать, он всегда
отличался находчивостью в подобных делах. Люди никогда его не пугали.
Девушка чему-то смеялась, улыбались и окружавшие ее молодые люди. Один из
них бросил взгляд в сторону Монро-Альфы. Черт возьми, может быть, они
смеялись над ним?
Затем в его сторону взглянула и она. Взгляд ее был теплым и дружелюбным.
Нет, конечно же, она смеялась не над ним. На мгновение Клиффорду
показалось, что он знает ее, знает уже давным-давно, и что взглядом своим
девушка так же ясно, как словами, приглашает его присоединиться к обществу.
Во взгляде ее не было ни малейшего кокетства. Но не был он и мальчишеским -
мягкий, честный и воистину женственный взгляд.
В этот момент он даже мог бы набраться храбрости и подойти к девушке, если
бы чья-то рука не легла ему на плечо.
- Я всюду разыскивал вас, молодой человек.
Это был доктор Торгсен.
- Э-э-э... Как поживаете, сэр? - только и сумел выдавить из себя
Монро-Альфа.
- Нормально. Вы не слишком заняты? Можем мы немного поболтать?
Монро-Альфа оглянулся на девушку: она уже не смотрела в его сторону, теперь
внимание ее было полностью поглощено рассказом одного из компаньонов. "Что
ж, - подумал Клиффорд, - нельзя же рассчитывать на то, что девушка, которую
ты умудрился уронить на пол, приняла это нетрадиционное па за формальное
представление". Он решил немного погодя найти хозяйку дома и попросить
представить его юной гостье.
- Я свободен, - согласился он. - Куда мы направимся?
- Давайте отыщем какое-нибудь местечко, где тяжесть можно распределить
равномерно на все части тела, - прогудел Торгсен. - А я прихвачу графин с
выпивкой. Между прочим, в сегодняшних новостях сообщили, что ваше
Министерство объявило еще одно повышение дивидендов...
- Да, - несколько озадаченно подтвердил Монро-Альфа: в том, что повысилась
производительность цивилизации не было ничего удивительного - обычный,
рутинный процесс; странным явилось бы обратное.
- Полагаю, существует и нераспределенный избыток?
- Конечно. Он есть всегда.
Основная повседневная деятельность Совета экономической политики в том и
заключалась, чтобы изыскивать способы распределения все новых и новых
денежных сумм, обязанных своим происхождением непрерывно возрастающей
продуктивности капиталовложений. Проще всего было прямо выплачивать
свободные от задолженности деньги гражданам или же косвенно - в виде
дотаций и субсидированного снижения розничных цен. Второй из этих способов
облегчал непринудительный контроль над инфляцией, тогда как первый
увеличивал заработную плату, уменьшая при этом стимул к труду. Оба метода
помогали обеспечивать приобретение и потребление произведенных товаров,
способствуя тем самым сбалансированности счетов каждого бизнесмена
полушария.
Однако человек - животное трудящееся и трудолюбивое, причем работа его
адски продуктивна. Даже если всучить ему жирные ежемесячные дивиденды,
чтобы с помощью такого подкупа заставить держаться подальше от рынка
рабочей силы, весьма вероятно, что в свободное время он соорудит
какую-нибудь штуковину, способную заменить человека и в очередной раз
увеличить производительность труда.
Мало кто обладает достаточно развитым воображением и подходящим
темпераментом для того, чтобы проводить жизнь в праздности. Людьми
овладевает трудовой зуд. Поэтому плановикам было необходимо все время
отыскивать новые и новые пути распределения покупательной способности через
заработную плату таким образом, чтобы оплаченный труд не увеличивал потока
потребительских товаров. И даже непроизводительным общественным работам
поставлен если не теоретический, то практический предел. Разумеется, один
из самых очевидных путей расходования средств - субсидирование научных
исследований, однако это лишь отдаляет кризис, поскольку все эти изыскания,
какими бы отвлеченными и бесполезными они ни казались, обладают досадной
привычкой рано или поздно многократно окупаться, вновь резко увеличивая
производительные силы общества.
- ...избыток, - продолжал тем временем Торгсен. - Решено уже, как его
распределять?
- Насколько мне известно, не до конца, - ответил Монро-Альфа. - Видите ли,
я ведь только вычислитель, а не Планировщик...
- Да, я знаю. Но вы к ним гораздо ближе меня. А мне хотелось бы, чтобы
Совет экономической политики субсидировал небольшой проект, который у меня
на уме. Если вы готовы меня выслушать, я расскажу о нем поподробнее - и,
надеюсь, заручусь вашей поддержкой.
- А почему бы вам не обратиться непосредственно в Совет? - поинтересовался
Монро-Альфа. - При решении подобных вопросов у меня нет права голоса.
- Пусть так. Зато вы знаете в Совете все ходы и выходы, а я нет. К тому же
я полагаю, вы сможете по достоинству оценить красоту проекта, хотя он, к
сожалению, довольно дорог и совершенно бесполезен.
- Это как раз не помеха.
- Да? А я думал, что всякий проект должен быть полезен...
- Отнюдь нет. Он должен быть осмысленным и в конечном счете служить благу
всего населения. Но в экономическом плане ему совершенно не обязательно
быть целесообразным.
- Хм-м... Боюсь, мой проект трудно будет счесть "идущим на благо"...
