- А где - в Годдард-Сити?
- Нет, нет! Прямо у вас в каюте. Мы ее транслируем на Фобос, а они -
на Марс и, по правительственной связи, в Новую Батавию, там подхватит
земная сеть и передаст на Венеру, Ганимед и дальше. Так, часа за четыре,
ваша речь облетит всю Систему, а вам и шагу из каюты сделать не придется!
Да, масштаб был грандиозен! Меня никогда еще не транслировали на всю
Систему. То есть, было раз, всего-то двадцать семь секунд... Однако, хоть
двадцать семь, да мои!
Дэк, решив, что я собираюсь отказать, добавил:
- А хотите, можем сделать вначале запись, тут же, на борту,
просмотреть и выкинуть, что будет не нужно.
- Ну ладно. Билл, текст у вас?
- Ну да.
- Дайте-ка посмотреть.
- На что тебе? Придет время - дам!
- У вас что, нет его?
- Говорят же, есть.
- Тогда позвольте посмотреть.
Корпсмен разгневался.
- Посмотришь за час до записи! Такие штуки лучше идут, когда читаешь
без подготовки, экспромтом, ясно?
- Эти "экспромты" требуют тщательной подготовки, Билл. И прошу не
учить меня моему ремеслу!
- Ты же вчера на космодроме вообще без всякого текста шпарил! А эта
речь - все те же старые бредни, и я хочу, чтобы ты ее прочел точно так же!
Чем больше Корпсмен упирался, тем сильнее проступала во мне личность
Бонфорта. А что бы он сказал в ответ на это ослиное упрямство!.. Похоже,
Клифтон почуял надвигающуюся грозу, потому что сказал:
- Ох, Билл, кончай ты, ради бога! Дай текст.
Корпсмен недовольно хрюкнул и бросил мне листы. В невесомости они не
могли упасть на пол, а разлетелись по всей каюте. Пенни собрала их,
сложила по порядку и подала мне. Я поблагодарил и начал читать.
Текст я просмотрел быстро и оглядел собравшихся.
- Ну как? - спросил Родж.
- Минут на пять об усыновлении, остальное - аргументы в пользу
политики экспансионистов... Почти то же самое, что я видел раньше.
- Верно, - согласился Клифтон. - Усыновление - стержень, на котором
держится все остальное. Вы, вероятно, в курсе - мы собираемся вскоре
обернуть очередной вотум доверия в нашу пользу...
- Ясно, и не хотите упустить случая ударить в барабан. В общем, все в
порядке, хотя...
- Что? Что-нибудь не так?
- Э-э... Стиль. В нескольких местах кое-какие слова нужно заменить.
Он так не сказал бы.
У Корпсмена сорвалось с языка нечто такое, что в присутствии дамы
вовсе недопустимо. Я холодно взглянул на него.
- Слушай, Смайт, - завопил он, - кто из нас лучше знает?! Ты?! Или
все же тот, кто уже битых четыре года пишет ему речи?!
Я старался держать себя в руках. Отчасти Корпсмен был прав.
- Дело в следующем: писаный текст - немного не то, что устная речь.
Мистер Бонфорт, насколько я могу судить, великолепный оратор. Его смело
можно сравнить с Уэбстером, Черчиллем и Демосфеном - людьми, облекавшими
великое в простые слова. А взять хоть это ваше "не согласные ни на какой
разумный компромисс"! Оно здесь дважды встречается. Я - мог бы так
выразиться, у меня вообще слабость к пышным оборотам, да и образованность
свою я не прочь показать. Но мистер Бонфорт сказал бы: "тупицы", или
"упрямые ослы", или "твердолобые бараны"!.. Потому что эти слова гораздо
эмоциональнее!
- Думай лучше, как подать речь, а слова - моя забота.
- Билл, ты не понимаешь. Мне плевать, насколько политически
эффективна эта речь, мое дело - перевоплощение. И я не могу говорить за
него то, чего он в жизни не сказал бы! Иначе все будет выглядеть сплошным
надувательством - вроде козла, говорящего по-гречески! Но если я прочту
речь в его выражениях - нужный эффект получится автоматически! Он -
великий оратор!
- Заткнись, Смайт! Тебя не речи писать нанимали. Тебя наняли...
- Билл, завязывай! - прервал его Дэк. - И осторожней бросайся этими
"Смайтами", понял? Родж, что скажешь?
- На мой взгляд, - ответил Клифтон, - вы, шеф, возражаете лишь против
некоторых выражений?
- В общем, да. Неплохо бы еще выкинуть личные выпады в адрес Кироги,
и все измышления на тему, кто ему платит. Тоже как-то не в духе Бонфорта,
по-моему.
Клифтон смутился.
- Этот кусок я сам вставил, но вы, кажется, правы. Он всегда
оставляет слушателям возможность пошевелить мозгами.
Клифтон немного помолчал.
- Хорошо. Внесите все изменения, какие сочтете нужными. После мы
сделаем запись и посмотрим, а если что будет не так, поправим. Или вообще
отменим "по техническим причинам". - Он мрачно усмехнулся. - Да, Билл, так
и сделаем.
- А, ч-черт!.. Да вы смеетесь все, что ли?!
- Отнюдь, Билл. Все идет, как надо.
Корпсмен вскочил и пулей вылетел из каюты. Клифтон со вздохом сказал.
- Билл терпеть не может замечаний и выслушивать их готов только от
шефа. Но вы не думайте, он вовсе не бездарь. Да, шеф, когда вы будете
готовы? Передачу нужно начать ровно в шестнадцать ноль-ноль.
- Не знаю точно. Во всяком случае, к сроку.
Пенни отбуксировала меня обратно в кабинет. Когда дверь за нами
затворилась, я сказал:
- Пенни, детка, ты мне пока не понадобишься - около часа, наверное.
Если не трудно, попроси у дока чего-нибудь посильней этих пилюль. Похоже,
мне нечто в этом роде скоро пригодится.
- Хорошо, сэр.
Она проплыла к двери.
- Шеф...
- Что, Пенни?
- Я только хотела сказать... Билл врет, что писал за него речи! Вы не
верьте!
- Ну конечно, Пенни. Ведь я слышал его речи. И читал Биллово
творчество.
- Понимаете, Билл частенько составлял за него разные мелочи, да и
Родж тоже. Даже я иногда. Он - он использовал чьи угодно идеи, если считал
их стоящими, но когда выступал с речью - все было его собственным, до
последнего слова, правда!
- Я и не сомневаюсь, Пенни... Но жаль, сегодняшнюю речь он не написал
загодя.
- Ничего, вы только постарайтесь!
Так я и сделал. Начал с простой подстановки синонимов - нутряные
латинские "скуловороты" заменил округлыми, скачущими легче мячика,
германизмами, но постепенно пришел в ярость и разодрал речь в клочья.
Любимейшая забава всякого актера - лепить по своему усмотрению добавки и
импровизировать вокруг основной линии. Однако - как редко это удается!
Из публики я допустил в зал лишь Пенни и убедил Дэка, что ни одна
живая душа не должна меня подслушивать. Хотя есть у меня подозрения, что
этот здоровый обормот надул меня и подслушивал сам. Уже на третьей минуте
Пенни прослезилась, а под конец - я уложился ровно в отпущенные двадцать
восемь минут - она совсем раскисла. Я не допускал никаких вольностей с
четкой и стройной доктриной экспансионизма, как возвещена она была своим
общепризнанным пророком - Его Светлостью Джоном Джозефом Бонфортом; я лишь
воссоздал его откровения и заповеди из материала предыдущих речей. И что
любопытно - сам свято верил каждому своему слову!
Да, братцы, вот это была речь!
Чуть позже все собрались посмотреть меня в записи. Пришел и Джимми
Вашингтон, чье присутствие укротило Била Корпсмена. Запись кончилась, и я
спросил:
- Ну как, Родж? Будем что-нибудь вырезать?
Вынув изо рта сигару, Клифтон ответил:
- Нет. Если хотите знать мое мнение, шеф, ее нужно пустить в эфир как
есть.
Корпсмен покинул каюту молча, но мистер Вашингтон подошел ко мне со
слезами на глазах. Слезы в невесомости - вещь, весьма неприятная, они не
стекают вниз.
- Мистер Бонфорт, вы были великолепны!
- Благодарю, Джимми.
А Пенни и вовсе онемела.
Что до меня самого - я отключился сразу же после просмотра.
Спектакль, прошедший "на ура", всегда выматывает до предела. Проспал я
больше восьми часов - разбудил меня вой сирены. Засыпая, я пристегнулся к
кровати - терпеть не могу болтаться во сне по всей спальне - и теперь мог
не беспокоиться. Однако, куда мы собираемся, я не знал и поспешил
связаться с рубкой между первым и вторым предупреждением.
- Капитан Бродбент, это вы?
- Минуту, сэр, - ответил Эпштейн. Затем подошел Дэк:
- Слушаю, шеф? Отправляемся, согласно вашему распоряжению.
- Какому... А, ну да, верно.
- Думаю, сэр, мистер Клифтон к вам вскоре подойдет.
- Хорошо, капитан.
Я улегся обратно и принялся ждать разъяснений. Немедленно после пуска
двигателей - один - вошел Родж, судя по всему, очень встревоженный. По
лицу его я ничего не мог понять - оно в равной мере выражало триумф,
беспокойство и растерянность.
- Что стряслось, Родж?
- Шеф! Они спутали нам все карты! Правительство Кироги только что
ушло в отставку!
7
Я, как обычно, спросонья был туп непрошибаемо. Помотав головой, чтобы
окончательно проснуться, я спросил:
- А что вам не нравится? Вы же сами к этому и вели, если не ошибаюсь?
- Так-то оно так. Но все же...
Он не договорил.
- Что "все же"? Никак вас не пойму! Столько лет вкалывали и строили
всякие козни, а тут... Вы же добились своего! Зачем же теперь корчить из
себя невесту, которая даже в спальне сомневается, хочет ли она замуж? Это
же просто-таки святочный рассказ: всякие бяки сбежали не солоно хлебавши,
и место для примерных, богопослушных деток освободилось! Или я настолько
глуп...
- Н-ну... До сего времени вы политикой не интересовались...
- Это уж точно. С тех самых пор, как получил трепку, вознамерившись
стать начальником скаутского патруля. Она меня на всю жизнь избавила от
интереса к политике.
- Так вот, видите ли, каждому овощу - свое время.
- Это мне и папаша всегда говорил. Слушайте, Родж, а если б вы могли
выбирать - что, оставили бы Кирогу на месте?! Вы сказали, он спутал вам
все карты.
- Сейчас объясню, не торопитесь. Да, мы хотели поставить на
голосование вотум доверия, добиться своего, а уже тогда форсировать
всеобщие выборы и сместить их. Но все в свое время! Какой смысл начинать
кампанию, не будучи на сто процентов уверенными в успехе?
- Ага. Значит, вы в нем пока не уверены. Думаете, Кирогу изберут еще
на пять лет? А если не его, так кого другого из Партии Человечества?
Клифтон задумался.
- Похоже, нет. Перевес в нашу сторону.
- Тогда, может, я еще сплю? Вы что, не хотите победы?!
- Нет, мы хотим! Но вы понимаете, что значит эта отставка?
- Кажется, нет.
- Уффффф! По Конституции, любое правительство избирается на пять лет.
Своей властью оно имеет право в любой момент назначить всеобщие выборы.
Обычно таким образом взывают к народу в самый благоприятный для себя
момент, понимаете? Но никто! никогда! не подаст! перед самыми выборами! в
отставку! Если, конечно, не существует мощного давления извне. Теперь
понимаете?
Действительно, чудно они поступили, хоть я в политике и не
разбираюсь.
- Да, странно.
- В данном случае правительство Кироги в полном составе ушло с арены.
Перед всеобщими выборами Империя оказалась в состоянии безвластия. Значит,
император должен призвать кого-то для формирования временного
правительства, чтобы оно провело выборы. Следуя букве закона, призван
может быть любой член Великой Ассамблеи, но в соответствии с прецедентами,
на деле у императора выбора нет. Когда правительство не просто жонглирует
портфелями, а в полном составе подает в отставку, для формирования
временного правительства император должен призвать лидера официальной
оппозиции. Система такая настоятельно необходима, она не позволяет
бросаться отставками по поводу и без повода. В прошлом пробовали другие
методы, и правительства порой менялись чаще нижнего белья. Однако
существующий порядок вынуждает правительство отвечать за свои поступки.
