в шестнадцать лет девушка не считалась готовой для половой жизни. Обычно
начинали в семнадцать или восемнадцать. И очень часто можно было столкнуться
с настоящей девственностью, хотя я и не специалист в таких вопросах . Но
рекорд принадлежал не Агнес. Я помню в школе девочку из грамматической
школы, которая "отдалась" в одиннадцать лет, не испытывая при этом никаких
угрызений совести. К тому же она была любимицей учителей, у нее был невинный
взгляд, и она получала призы за регулярное посещение воскресной школы. Моя
дорогая Агнес была такой же, только ее доброта и милая внешность не были
поддельными. Она просто не видела в сексе ничего грешного.
- Босс, в сексе нет греха.
- А разве я сказал, что есть? Однако в те дни я чувствовал себя
виноватым, пока Агнес не вылечила меня от этого предрассудка. Ей было
шестнадцать лет, мне - двадцать. Ее отец был профессором в ветеринарном
колледже, где я учился, и однажды в воскресенье меня пригласили на ужин... в
первый раз мы делали это на диване в гостиной. Все это произошло так быстро,
что я даже несколько удивился и испугался.
- Что напугало вас, мой дорогой? Ее родители?
- Да. Они были наверху и, вероятно, еще не ложились. К тому же Агнес
была так молода - в то время девушки не могли выходить замуж раньше
восемнадцати. Не то чтобы меня когда-либо останавливал ее возраст, просто в
ту ночь я не был готов, не ожидал этого.
- А как можно к этому подготовиться, босс?
- Контрацептивы. Мне оставался еще целый год до получения диплома, у
меня не было денег, не предвиделось никакой работы, и меня, честно говоря,
не тянуло жениться.
- Но о контрацептивах должна заботиться девушка, босс. Именно поэтому я
и чувствовала себя такой дурой, когда залетела. Мне бы и в голову не пришло
просить, чтобы парень из-за этого женился на мне, даже если бы я была
уверена, что забеременела именно от него. Когда я поняла, что залетела, то
собрала все свое мужество и сказала родителям. Они меня отругали. Отцу
пришлось заплатить штраф, потому что лицензии у меня еще не было. О том,
чтобы выйти замуж, даже разговора не было. Меня даже не спросили, от кого я
забеременела, и я сама не стала бы говорить об этом.
- Юнис, неужели вы не знали, от кого?
- В общем-то знала. Наша баскетбольная команда и три девушки,
болельщицы, поселились в одной гостинице; с нами был и тренер, учитель
физкультуры. Но он ушел в город. Мы собрались отметить победу в комнате у
парней. У кого-то была марихуана. Я затянулась раза два, но мне не
понравилось, и я занялась джином и лимонадом, которые гораздо вкуснее. Я не
собиралась участвовать в сексуальной оргии: у нас в школе это было не
принято. К тому же у меня был парень, и я была ему верна... то есть, как
правило... и его не было с нами. Но когда моя подруга сняла с себя одежду,
то и я не смогла удержаться. Я высчитала в уме, что у меня еще два
безопасных дня, и тоже разделась, то же сделала и третья подруга. Никто не
заставлял меня делать это, босс. Не было даже намека на изнасилование. Как
же я могла винить парня?
Но оказалось, что я сосчитала неверно, и к середине февраля я уже точно
знала, что залетела. Потом я рассказала родителям, и меня отослали на юг к
тетушке, чтоб я полечилась от "ревматической лихорадки", которой у меня,
сами понимаете, никогда не было. Мне потребовалось на это 269 дней после
того баскетбольного матча, и я как раз успела к началу занятий в школе и
закончила ее вместе со своим классом.
- Ну, а как же ваш ребенок, Юнис? Мальчик? Девочка? Сколько ему сейчас
лет? Двенадцать? И где он сейчас?
- Не знаю, босс. Я подписала отказ от материнства, чтобы мой отец
получил свои деньги назад, если найдется кто-либо, кто захочет принять
ребенка. Босс, разве это справедливо? Пять тысяч долларов... отец едва
наскреб их, а те, которые живут на пособие, не платят штрафа и могут даже
требовать бесплатного аборта. Я этого не понимаю.
- Вы ушли от ответа, дорогая. Где ваш ребенок?
- Мне сказали, что он родился мертвым. Но, насколько я знаю, они всегда
так говорят, если девушка подписывает отказ и кто-то хочет взять ребенка.
- Но это можно узнать. Если бы ваш ребенок умер, то и штраф бы не
взыскивался. Отец вам об этом не рассказывал?
- Я его не спрашивала. Это очень деликатный. вопрос, босс. Мы назвали
это "ревматической лихорадкой". В любом случае, когда мне исполнилось
восемнадцать, мне выдали лицензию на трех детей без каких-либо вопросов.
- Юнис, неважно, что вы придумали для прикрытия. Если ваш ребенок жив,
мы можем найти его!)
Второй голос не ответил.
(- Ну, Юнис?
- Босс, лучше не ворошить прошлое.
- Вы не хотите детей, Юнис?
- Я этого не говорила. Вы сказали, что для вас не имело значения, что
ваш сын не был по-настоящему вашим сыном. Я думаю, вы правы. Но если где-то
и есть мой ребенок, а ему сейчас около тринадцати лет, то мы чужие друг
другу. Я не была ему матерью, не воспитывала его: я ему никто. К тому же вы
забываете, что меня убили.
- О, Юнис, дорогая!
-- Видите? Если бы мы нашли этого мальчика или девочку, мы не смогли бы
утверждать, что я жива, что снова живу внутри вашей головы. Мы не посмеем
это утверждать... иначе нас снова свяжут, но уже навсегда. - Она вздохнула.
- Но я бы хотела иметь ребенка от вас. Вы рассказывали мне об Агнес,
дорогой. Расскажите еще. Она действительно была похожа на меня?
- Да, очень. То есть не внешне. Но если бы я верил в переселение душ -
а я не верю, - то я бы подумал, что вы - это Агнес, которая вернулась ко
мне.
- А может, я и есть она? Почему вы в это не верите, босс?
- Вы это серьезно?
- Нет. Я никогда в это не верила, хотя большинство наших друзей верили
в реинкарнацию. У меня не было оснований верить или не верить в нее. Поэтому
я никогда не высказывала своего мнения на этот счет. Но, босс, когда вас
убивают, а вы не умираете, то поневоле начинаешь по-другому смотреть на все
это. Дорогой босс, вы считаете, что я - лишь продукт вашего воображения, не
так ли?)
Иоганн не ответил, и она продолжала:
(- Не бойтесь признаться, босс; вы меня не обидите. Я знаю, что я это
я. Мне не нужны доказательства. Но вам нужны, вы должны знать наверняка.
Признайте это, дорогой. Будьте открыты со мной.
- Юнис, мне действительно надо знать наверняка. Ведь если я сошел с
ума, если вы лишь продукт моего воображения, то мне лучше ничего не знать об
этом. Дорогая, простите меня... но я почувствовал облегчение, когда вы
сказали, что не хотите разыскивать вашего ребенка.
- Я знала, что вы обрадовались... и знала почему. Босс, не торопитесь.
У нас уйма времени, так что расслабьтесь и наслаждайтесь жизнью.
Какое-нибудь доказательство придет само собой... такое, что знаю я и о чем
вы не можете знать помимо меня. Вы получите доказательство и будете так же
уверены в моем существовании, как и я.
- Что ж, логично. Юнис... вы сейчас говорите так, как говорили, когда
хотели успокоить меня.
- - Я и впредь собираюсь успокаивать и ругать вас, босс, как если бы я
была вашей мамой. И я никогда не перестану любить вас, босс. Но кое с чем
нам надо поторопиться.
- С чем?
- С уткой. Иначе у нас с вами случится "мокрое дело".
- О, черт!
- Расслабьтесь, босс. К этому надо привыкнуть.
- Черт возьми, я не хочу, чтобы меня усаживали на утку, как ребенка на
горшок! Знаете, что получится? Ничего! Я зажмусь и не смогу этого сделать.
Юнис, там, за дверью, ванная. Может быть, нам попросить, чтобы нас туда
довели и оставили одних.
- Босс, вы не знаете, что получится. Вы вызовете сестру. Она
постарается вас отговорить. Затем она пойдет за доктором Гарсиа. Он придет и
тоже будет спорить, а если вы будете упрямиться, он вызовет Джейка. К тому
времени, как порисуется Джейк, мы намочим постель.
- Юнис, вы несносны. Хорошо, давайте скажем сестре, чтобы принесла нам
утку.
- Минуточку, босс. А не можем мы как-нибудь убрать эти перила?
- Как?
- Если мы сможем, то что остановит нас? Мы сами доберемся до ванной,
никого не спрашивая.
- Юнис, я не ходил уже больше года!
- Но это было до того, как вы получили это подержанное, но, в общем-то,
достаточно новое тело, босс.
- Вы думаете, мы сможем идти?
-- Давайте попробуем. Если у нас закружится голова, мы сможем
удержаться за кровать, а затем медленно опуститься на пол. Я уверена, что мы
сможем хотя бы ползти, босс.
- Хорошо. Давайте попробуем.
- Посмотрим, как устроены эти перила.)
Иоганн обнаружила, что разобраться в устройстве перил не так-то просто.
Лежа в постели, их никак нельзя было опустить. Не удивительно, сказала она
себе, если бы это можно было сделать, то их конструкция была бы
несовершенной.
(- Юнис, нам все-таки придется вызвать сестру. Черт!
- Не сдавайтесь, босс. Может быть, надо нажать вон ту кнопку на пульте.
Если перегнуться через перила, то мы наверняка сможем дотянуться до нее.)
Иоганн подтянула колени, повернулась... и приятно удивилась от того,
что ее тело оказалось таким гибким. Затем она просунула руку между прутьями,
но до пульта не дотянулась и выругалась. Затем она вдруг обнаружила, что
перила закреплены двумя простыми замками; по одному на каждой стороне в
нижней части кровати. Дотянуться до них было действительно трудно.
Большим пальцем руки она открыла левый замок, и перила легко убрались.
Она засмеялась.
(- Ну как, партнер?
- Пока все замечательно, босс! Держитесь за край кровати, когда будете
спускать ноги. Если упадете, то все пропало. Держитесь!)
Иоганн опустила ноги на пол и встала, держась за кровать. Все ее тело
дрожало.
(- Кружится голова.
- Конечно. Но это пройдет. Успокойтесь, дорогой. Босс, мне кажется, мы
можем идти... но лучше не рисковать и отправиться ползком. Если у нас снова
закружится голова, мы сможем прилечь на коврик. Если Вини что-нибудь
услышит, то с этого момента нас будут кормить только через решетку. Что вы
думаете на этот счет?
- Я думаю, что нам нужно скорее добраться до унитаза, чтобы не пришлось
сваливать вину на кошку. Будем добираться ползком.)
Спуститься на пол было несложно; но ползти было нелегко: ноги путались
в халате, Иоганн села и снова была удивлена гибкостью своего тела. Такие
изгибы Иоганну не удавались с двенадцатилетнего возраста.
Но думать об этом было некогда. Спальная накидка не вызвала особых
затруднений: она застегивалась спереди на магнитную ленту. Иогчнн скинула ее
и положила на пол. Но халат застегивался сзади.
(- Липучка?
- Нет, завязки. Похоже, что они не затянуты на узел. Если потянуть, они
развяжутся.)
Наконец Иоганн освободилась и от халата. Дальше она поползла голышом.
Открыв дверь в ванную, она оказалась у цели.
...Наконец она облегченно вздохнула.
(- Теперь полегчало.
- И мне тоже. Хотите попробовать дойти до кровати? Только надо будет за
что-нибудь держаться. А можно подозвать кресло и катить его перед собой.)
Иоганн почувствовала, что стоит на ногах довольно твердо, ходить было
даже легче, чем когда-либо за последние двадцать лет. И все-таки она
держалась поближе к стене, на которой были перила, предназначенные для
старика, который всегда боялся упасть. Таким образом она добралась до
трельяжа, остановилась перед ним и взглянула на себя.
(- Боже мой, Юнис, какая вы красивая!
- Боже мой, на что мы похожи! Сучка-грязнуля! Босс, посмотрите, какие
ногти на ногах! Это же настоящие когти! О Боже, груди провисают! И живот
