и достаточно глубокую.
Карен ничего не сказала на это, а только взглянула на него
непонимающе.
Пришлось нам копать. И мы наткнулись на второй валун, почти такой же,
как первый.
- Прекрасно, - сказал Хью. - Теперь копайте еще одну яму к северу от
этого.
Мы напоролись на третий валун. Но через три дня последний из валунов
очутился в яме, вырытой нами рядом с ним, средний успокоился в яме из-под
третьего, а первый - с которого все это началось - благополучно оказался в
яме из-под второго.
По мере того, как отдельные участки нашего подкопа становились
достаточно глубокими, Хью подпирал их кусками бревен: он очень тревожился,
как бы убежище не сдвинулось и не придавило кого-нибудь из нас. Поэтому,
когда работа подошла к концу, под убежищем был целый лес подпорок.
После всего, Хью подпер два угла убежища, нависшие над подкопом,
могучими бревнами, и начал постепенно извлекать остальные с помощью все
того же блока и веревок. Некоторые из них даже приходилось подкапывать.
Делая это, Хью всегда очень волновался и все делал только сам.
Наконец, убежище держали на весу только два крайних бревна.
Вынуть их было невозможно.
На них приходилась такая нагрузка, что они даже потрескивали от
нагрузки. Я спросила:
- Что нам теперь делать, Хью?
- Попробуем применить предпоследнее средство.
- А что это?
- Сжечь их. Но для этого потребуются сильные костры. Поэтому придется
удалить траву и кусты в тех местах, где они могут загореться. Карен, ты
знаешь, где у нас нашатырный спирт? И йод. Мне нужно и то и другое.
Я все удивлялась, зачем это Хью запас столько нашатыря. Запас
действительно был довольно велик и хранился нашатырь в больших пластиковых
бутылях из-под хлоракса. Бутыли благополучно перенесли все испытания. А
насчет йода я даже не знала, что он есть вообще, да еще в таком
количестве, ведь не я занимаюсь лекарствами.
Вскоре вокруг него образовалось что-то вроде химической лаборатории.
- Что ты делаешь, Хью? - спросила я.
- "Эрзац-динамит". И ни в чьей компании не нуждаюсь, - ответил он. -
Штука опасная и взрывается даже от неосторожного взгляда.
- Прошу прощения, - сказала я, попятившись.
Он поднял голову и улыбнулся.
- Эта смесь безопасна, пока не высохнет. Я припас все это на случай,
если окажусь в подполье. Оккупационные войска довольно косо смотрят на
людей, хранящих дома взрывчатые вещества, а в обычном нашатыре или йоде
нет ничего подозрительного. Оба они по отдельности совершенно безопасны.
Но вот стоит только соединить их... Правда я никогда не рассчитывал
использовать такую взрывчатку в строительстве. Уж больно она капризна.
- Хью, кстати, я только что сообразила - ведь мне совершенно
безразлично, ровный пол или нет.
- Если нервничаешь, пойди прогуляйся.
Делать взрывчатку было очень просто. Хью сливал вместе раствор йода и
обыкновенный домашний нашатырный спирт - выпадал осадок. После этого он
процеживал жидкость через клинекс, в результате чего на салфетке
оставалась кашица.
Джо высверливал в упрямых столбах отверстия. Хью завернул по порциям
кашицы в бумагу и втиснул пакетики в отверстия.
- Теперь придется ждать, пока не высохнет.
Затем он тщательно вымыл все то, с чем работал, затем искупался прямо
в одежде, снял ее в воде и мокрую развесил на берегу. На том день
закончился.
В нашем арсенале имеются два женских карабина 22-го калибра с хорошей
кучностью боя и оптическими прицелами. Хью велел Дьюку и Джо пристрелять
их. Пристреливали их по мешку с песком. Я поняла, что намерения у Хью
самые серьезные по тому, что он разрешил истратить по пять патронов на
каждый карабин. Обычно его лозунг: "Одна пуля - один медведь".
Когда взрывчатка, наконец, высохла, мы вынесли из убежища все, что
могло разбиться. Мы, женщины, непосредственного участия в этом не
принимали. Карен была занята тем, что держала Дока Ливингстона, а я,
вооружившись медвежьим ружьем Дьюка, несла караул.
Отмерив от убежища метров тридцать, Хью уложил Дьюка и Джо с
карабинами на землю, а сам встал между ними и спросил:
- Можно начинать отсчет?
- Можно, Хью...
- Давай, отец...
- Сделайте глубокий вдох. Немного выдохните, задержите дыхание.
Начинайте целиться. Пять... четыре... три... два... один... ОГОНЬ!!!
Раздался грохот, как будто великан сильно хлопнул какой-то гигантской
дверью и средняя часть обоих столбов просто исчезла. Убежище качнулось,
как обычный шкаф, затем опустилось, встало горизонтально и замерло.
Мы с Карен захлопали в ладоши. Док Ливингстон помчался обследовать
место происшествия. Хью взглянул на нас и улыбнулся.
В этот момент убежище вздрогнуло и стало сползать по склону вниз,
медленно вращаясь вокруг протуберанца туннеля. Оно скользило все быстрее и
быстрее, и я уже думала, что это его путешествие закончится в ручье. В
этот момент оно было похоже на большие сани, катящиеся с горы.
Но немного ниже склон выравнивался и вскоре убежище замерло. Туннель
был теперь забит землей и водопровод с канализацией, кажется здорово
отдалились от нас.
Хью взял лопату, спустился к убежищу и начал копать. Я тоже побежала
вниз; по щекам у меня ручьями текли слезы. Джо опередил меня. Хью поднял
голову и сказал:
- Джо, очисть туннель. Я хочу знать; все ли в порядке внутри, а
девушкам наверное, пора заняться ужином.
- Босс... - Джо поперхнулся. - Босс! Какая беда!!!
Тогда Хью, тоном, каким разговаривают с детьми, сказал:
- Чем ты огорчен, Джо? Это только сэкономит наш труд.
Я решила, что он шутит. Джо непонимающе спросил:
- Что?
- Конечно, уверил его Хью. - Смотри, насколько ниже теперь
расположена крыша. Каждый метр, на который убежище опустилось, экономит
нам по крайней мере по крайней мере метров тридцать акведука. А выровнять
его снова здесь уже гораздо проще - здесь земля глинистая и валунов
меньше. Если мы все дружно возьмемся за дело, то максимум через неделю все
будет в порядке. А после этого можем заняться проведением воды в дом и в
сад. И то все закончим раньше на две недели.
Он оказался прав. Через неделю мы выровняли убежище, и на этот раз он
установил столбы так, что взрывать их не понадобилось. А что самое
главное, бронированная дверь стала теперь открываться совершенно свободно
и теперь у нас в изобилии имеются свежий воздух и солнечный свет... Раньше
в убежище было довольно душно, а свечи давали очень тусклый свет. В тот же
день Хью и Джо начали рыть канаву. В предвкушении торжественного дня,
Карен набросала на стенах бывшего хранилища очертания умывальника, ванной
и унитаза в натуральную величину.
Честно говоря, нам вполне хватает удобств. После того, как Карен
набила два наматрасника сухой травой, спать на полу стало не менее удобно,
чем на койке. Сидим мы на стульях за столом и каждый вечер играем в бридж.
Удивительно, насколько лучше стало жить в убежище, когда пол вновь стал
горизонтальным и не нужно больше пробираться через узкий туннель, а можно
просто по-людски войти в открытую дверь.
Поскольку наши печь и жаровня не перенесли выпавших на их долю
испытаний, нам пока приходится готовить еду на костре. Но мы с Карен
больше не жалуемся на это, так как Хью обещал, что после того как будет
подведена вода, он займется гончарным делом и изготовит не только ванну и
раковину, но и плиту, с трубой, выходящей в вентиляционное отверстие.
Какая роскошь!
Мои посевы растут не по дням, а по часам. Интересно, как бы нам
размолотить зерно. Смертельно хочется отведать горячего свежеиспеченного
хлеба.
25-е декабря. С РОЖДЕСТВОМ!!!
По крайней мере, мы так считаем. Хью говорит, что в худшем случае, мы
ошибаемся всего на день.
Вскоре после того, как мы попали сюда, Хью выбрал небольшое деревце
около которого с северной стороны лежал большой плоский камень, и обтесал
его так, что в полдень оно отбрасывало на камень ровную тень. Мне, как
"Хранителю Огня", вменили в обязанность сидеть у этого самого камня в
районе предполагаемого полудня и отмечать конец тени, когда она становится
наиболее короткой, ставя дату.
Тень постепенно становилась все длиннее, а дни короче. С неделю назад
изменения вообще стали почти незаметны, и я сообщила об этом Хью. Мы стали
наблюдать вместе и три дня назад наступил переломный момент... так что
этот день мы и сочли 22-декабря, и празднуем теперь рождество вместо
Четвертого июля. Но зато мы подняли флаг, как и планировал Хью, на вершине
самого высокого из растущих поблизости деревьев. С этого дерева мы срубили
все сучья так, что получился флагшток. Я, как Хранитель Огня, ежедневно
поднимаю и опускаю его, но первый раз был случай особый. Мы стали тянуть
жребий и честь первый раз поднять флаг выпала Джо. Мы выстроились в
шеренгу и запели "Звездно-полосатый флаг" в то время как он поднимал его
наверх. Петь было почти невозможно, так как все мы чуть не плакали от
избытка чувств.
Затем мы принесли присягу. Может быть, со стороны таких затерянных
оборванцев, как мы, это и сентиментальная чепуха, но я думаю иначе. Мы
по-прежнему единая нация, верим в Господа, единая и неделимая, обладающая
свободой и справедливостью для всех.
Хью отслужил праздничную службу и зачитал вслух главу о рождестве
Христа из Евангелия от Луки. Потом мы молились и пели псалмы. У Грэйс
оказался сильный уверенный голос. У Джо - звонкий тенор, а Карен, я, Хью и
Дьюк соответственно имеют сопрано, контральто, баритон и бас. На мой
взгляд все вместе мы звучали неплохо. Во всяком случае, мы остались
довольны, даже несмотря на то, что во время пения "Белого рождества" Грэйс
начала всхлипывать и едва не заразила остальных.
Хью проводит службы каждое воскресенье. Присутствуют на них все, даже
Дьюк, хотя он и убежденный атеист. Хью читает псалом или одну из глав
священного писания, потом мы поем гимны. Затем Хью или сам читает молитву,
или просит кого-нибудь сделать это. Служба заканчивается чтением
"Благослови этот дом...". Кажется, мы возвращаемся к временам, когда
старейшина одновременно являлся и священником.
Но Хью никогда не использует "Деяния апостола" и его молитвы всегда
настолько нейтральны, что он даже никогда не заканчивает их обычным
"Именем господа, аминь".
В один из тех редких случаев, когда нам с ним удалось поговорить
наедине - на прошлой неделе мы с ним наблюдали за фазами Луны - я спросила
его, как он относится к вере? (Для меня очень важно, как относится к вере
мой мужчина, хотя он и не принадлежит мне и никогда принадлежать не
будет).
- Можешь считать меня экзистенциалистом.
- Так ты не христианин?
- Я этого не говорил. Я не могу выразить этого отрицанием, потому что
это утверждение. Не буду определять это, это только совсем собьет тебя с
толку. Ведь тебя интересует; почему я провожу службы, не будучи в то же
время набожным?
- В общем... да.
- Потому что это моя обязанность. Богослужения должны быть доступны
тем, кто в них нуждается. Если в мире нет добра и нет бога, эти ритуалы
безвредны. Если же бог есть, они подобающи - и по-прежнему безвредны. Ведь
мы не какие-нибудь темные пахари, приносящие кровавые жертвы и тешащие
свое тщеславие, вознося молитвы небу, именем религии. По крайней мере, я
так считаю, Барбара.
Вот и все, что мне удалось вытянуть из него. В прошлой моей жизни
религия всегда была для меня чем-то красивым, теплым и удобным, чему я
отдавалась по воскресеньям. Не могу сказать, что я была ревностной
